Вампир снова бросился на Алексию. Та покрепче ухватила парасоль и стиснула зубы. Правду сказать, ей ужасно надоели бесконечные стычки. Можно подумать, она какой-нибудь боксер из Уайте! Вампир прыгнул. Алексия взмахнула парасолем. Но он отбил удар, навалился на нее, схватив за шею. И чихнул.
«Ага! — подумала Алексия. — Чеснок!»
Едва вампир прикоснулся к ней, как его клыки исчезли, и сил осталось не больше, чем у обычного человека. В красивых карих глазах кровососа читалось недоумение. Должно быть, умом он понимал, кто она такая, но ощущения от прикосновения к запредельной явно оказались для него внове. И все же его пальцы неумолимо сдавливали горло Алексии. Даже став смертным, он вполне мог задушить ее, сколько бы она ни брыкалась и ни вырывалась.
«Я еще не готова умирать, — подумала Алексия. — Я ведь даже Коналла отругать не успела». Она вспомнила о ребенке — впервые не как о неудобстве, а именно как о ребенке. «Мы еще не готовы умирать».
Она рванулась, стараясь сбросить вампира с себя.
И тут что-то белое ударило нападавшего по спине — с такой силой, что Алексия услышала хруст костей: в конце концов, вампир стал на какое-то время простым смертным, не имеющим никакой сверхъестественной защиты. Он вскрикнул от неожиданности и боли.
Его хватка на шее Алексии ослабла, и женщина, цепляясь за сиденье, поднялась на ноги, тяжело дыша и не сводя глаз со своего противника.
Что-то белое оказалось огромным свирепым волком. Он с грозным рычанием вцепился в вампира — это был стремительный вихрь зубов, когтей и крови. Два сверхъестественных существа сплелись в клубок; на стороне оборотня была сила, на стороне вампира быстрота. Алексия забилась в угол сиденья вместе с парасолем, прикрывая лежавшую на полу мадам Лефу от случайных ударов и порезов.
Преимущество было за волком. Он напал в самый подходящий момент, когда вампир сделался уязвимым из-за прикосновения к запредельной, и воспользовался слабостью противника: сжал своими мощными челюстями его шею, вонзив зубы прямо в горло. Вампир издал булькающий вопль, и свежий деревенский воздух наполнился вонью гнилой крови.
Волк бросил на Алексию единственный выразительный взгляд — сверкнули ледяные голубые глаза — и, выкатившись из коляски вместе с вампиром, упал на землю с тяжелым глухим стуком. Звуки битвы были слышны еще какое-то время, но скоро их заглушил стук копыт: лошади стремительно неслись вперед.
Алексия догадалась, что бестолковых животных, похоже, с самого начала перепугал запах волка. Следовало придержать их, пока они не вырвались из постромок, не опрокинули коляску и не натворили еще чего-нибудь похуже.
Алексия вскарабкалась на сиденье возницы и увидела, что поводья свесились вниз и опасно мотаются у самых копыт. Она легла животом на сиденье, держась за него одной рукой, а другой потянулась к поводьям, отчаянно стараясь поймать их. Ничего не выходило. Тут ее осенила внезапная мысль, и она снова схватила парасоль. Из него все еще торчали два шипа, и Алексии удалось зацепить ими свисающие поводья и подтянуть к себе. Торжествуя победу, она только теперь вспомнила, что никогда прежде не управляла экипажем, однако решив, что дело это наверняка не самое трудное, осторожно потянула поводья на себя.
Это ровно ничего не изменило. Лошади летели вперед, как бешеные.
Алексия покрепче схватила поводья обеими руками и откинулась назад всем своим весом. Сил у нее было поменьше, чем у среднего джентльмена, но весила она, пожалуй, примерно столько же. Внезапный рывок заставил лошадей замедлить бег: они перешли сначала на галоп, а затем на рысь. Бока животных вздымались и блестели от пота.
Алексия решила, что останавливаться нет смысла, и направила лошадей в город. Лучше было, пожалуй, вернуться в относительно безопасный храм: кто знает, не гонится ли за ней целый вампирский рой.
Двое конных тамплиеров в белых ночных рубашках, красиво развевавшихся по ветру, наконец догнали их. Они заняли позиции по бокам коляски и, словно не замечая Алексии и даже не глядя в ее сторону, принялись конвоировать экипаж.
— Не могли бы мы остановиться на минутку, чтобы осмотреть мадам Лефу? — спросила Алексия, но ответа не дождалась. Один из мужчин, правда, взглянул на нее, но тут же отвернулся и сплюнул, словно в рот ему попала какая-то гадость. Как ни тревожило Алексию состояние подруги, она решила, что главное сейчас — добраться до безопасного места. Она снова взглянула на всадников, едущих с каменными лицами — никакой реакции, — пожала плечами и пустила лошадей резвой рысью. Первоначально верховых тамплиеров было четверо. Вероятно, один вернулся за выкинутым на дорогу настоятелем (и возчиком?), а другой погнался за вампиром и оборотнем.
Занять себя в дороге было нечем, кроме праздных размышлений, и Алексия стала вспоминать, не доводилось ли ей видеть этого белого оборотня раньше, например с орнитоптера — не он ли напал тогда на вампиров на крыше месье Труве? В этих ледяных голубых глазах ей почудилось что-то ужасно знакомое… И тут пришло озарение: оборотень, белый зверь и человек в маске на таможенном посту в саду Боболи — одно и то же лицо, и притом хорошо ей известное. Да, леди Маккон знала его и, надо заметить, не особенно ему благоволила, если не сказать больше. Это был не кто иной, как самонадеянный помощник ее мужа, гамма стаи Вулси, майор Чаннинг Чаннинг из честерфилдских Чаннингов. Видимо, Алексия достаточно долго прожила среди оборотней, раз сумела узнать его в виде дерущегося волка, а в облике импозантного джентльмена в маске — нет.
— Выходит, он следовал за мной и охранял от самого Парижа! — сказала она вслух равнодушным тамплиерам, и ее голос звонко прозвучал в ночи. Те и ухом не повели. — А в ту ночь на Альпийском перевале он, конечно, ничем не мог нам помочь, потому что как раз было полнолуние!
Алексия могла только гадать, почему именно гамма, которого ни она, ни Коналл никогда особенно не жаловали, с риском для жизни примчался в Италию защищать ее. Ни один оборотень, если у него в голове есть хоть немного мозгов, никогда по доброй воле не сунется в этот очаг ненависти к сверхъестественным. Хотя опять же неясно, что там у Чаннинга с мозгами. В сущности, правдоподобное объяснение было всего одно: гамма Вулси стал бы охранять ее только в том случае, если бы ему отдал приказ его альфа.
Конечно, ее муж — бесчувственный болван, который мог бы и сам поехать за ней. И к тому же несносный тип: сделал всё, чтобы избавиться от нее, а теперь вмешивается в ее дела. Но последовательность событий ясно говорила, что Коналл Маккон всё же позаботился отдать приказ, обеспечивающий ее безопасность, еще до того, как опубликовал в газете свои извинения.
Очевидно, он все еще ее любит.
— Может, он и правда хочет, чтобы мы вернулись, — сказала Алексия, обращаясь к «маленькому неудобству» и чувствуя, как от радости кружится голова.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ «МАЛЕНЬКОЕ НЕУДОБСТВО» ДОСТАВЛЯЕТ ВСЕ БОЛЬШЕ НЕУДОБСТВ
Наконец Биффи заснул, и профессор Лайалл тоже смог позволить себе вздремнуть. Под бдительным оком Танстелла, а потом еще и миссис Танстелл, как ни трудно такое вообразить, они находились в полной безопасности. Два оборотня не открывали глаз весь день, до самого вечера. Наконец Айви пошла проверить, как идут дела в шляпном магазине, а Танстелл, которому пора было на репетицию, решил, что теперь можно разбудить Лайалла.
— Я зашел к мяснику и купил еще того мяса, — сказал он, когда бета отрезал кусок сырого стейка и сунул его в рот.
Профессор Лайалл пожевал.
— Чувствуется по вкусу. Что говорят на улицах?
— Говорят попросту, всё как есть. Притом всё подряд. Без преувеличений.
— Продолжайте.
— Кормчий мертв. У вас со старым волком выдалась трудная ночь, верно, профессор?
Лайалл поставил тарелку на стол и потер глаза.
— Ох, пропади все пропадом. Какую же гору хлопот он оставил мне разгребать!
— Насколько я помню, лорд Маккон и хлопоты часто ходят парой.
