Покупатели сыра были отличной пищей.
Лилит познала мужчину в пятнадцать и, как и положено, перестала взрослеть.
К сожалению, развитие ее остановилось тоже. Двести лет подряд она оставалась капризным ребенком, не признающим правила. Кусала всех человеческих женщин Филиппа — туристок, с которыми он заводил интрижки, а он только улыбался. Бамбино, что с нее взять. Белла бамбино.
В возрасте 215 лет Лилит сбежала из дома. В Россию.
* * *
— Случилась любовь? — понимающе спросила я.
— Она, — вздохнул вампир. — Ты, конечно, была влюблена.
— Конечно, нет. Никогда. Ни разу.
* * *
Однажды на Сицилию приехал черноглазый русский, с ним и сбежала маленькая Лилит.
Еще через двести лет горлинка принесла письмо с отчаянным: «Спаси меня».
Филипп не мог отказать своей бамбини.
Кроме отчаянной инфантильности, у Лилит была еще одна проблема. Она фанатично, бешено, безоглядно хотела иметь ребенка, но у нее не получалось. У нее был бзик, что как «истинный» вампир, не укушенный, а рожденный вампиром, она должна улучшить породу.
Но природа оказалась мудрее и не позволила.
И Лилит потеряла разум. Но хитрость — не потеряла. Лилит отправилась в город, свободный от колдовства, где ее не мог обнаружить ни один Дозор.
* * *
— Свободный от колдовства? Никогда о таком не слышала.
— С чего бы тебе слышать, малявка? Есть такие зоны, там нельзя колдовать совсем. За крошечное воздействие седьмого уровня последует непомерное наказание. Это страшное преступление — колдовать там.
* * *
Лилит решила стать матерью. Матерью сотням детей — просто укусив их. И она воплотила свой безумный план в жизнь.
Крошки выпивали своих родителей, а она царствовала и направляла. Наконец-то у нее были дети. Сотни детей.
Люди не понимали, что с ними происходит, у них совсем не было опыта. А у Лилит — был.
Филипп успел в последний момент, когда пищи в городе почти не осталось, и голодные малютки были готовы разлететься в ее поисках по миру.
Он забрал свою девочку и завалил все выходы — и в нашем мире, и в сумрачном. Конечно, дети освободятся, но не сразу, они только-только стали вампирами, а он — четыреста лет назад.
Когда Дозоры найдут Лилит, ее накажут. Так, что развоплощение покажется ей детской игрой.
* * *
— Где она сейчас?
— Ты ее видела.
Я вспомнила блондинку из сна.
— Красивая. Но по рассказу я представляла ее другой.
Филипп что-то пробурчал. Кажется, по-итальянски. Кажется, про любовь и краску для волос.
— Если удастся все разрулить, что ты… вы будете делать?
— Сыр. Я делаю отличный сыр.
— Я не стану о ней молчать, — предупредила я. — Я сотрудник Дозора, а она погубила целый город. И там были дети.
— Она моя дочь. У тебя есть дети, Мария?
— У меня есть родители.
Я больше не боялась Филиппа.
— Знаете что? Я приглашаю вас в мою могилу… В могилу, где я сейчас лежу. Сижу. Заходите.
Вампир проник ко мне сквозь щель, присел рядом на матрас.
Стало тесно.
Я включила фонарик на телефоне. На плече Русло сидела мышь — забавная такая. Я протянула руку, она цапнула меня за палец. Я вскрикнула, но больше от неожиданности. А нечего куда попало конечности совать!..
Мы с Филиппом неловко пожали друг другу руки. Раз уж нам предстоит здесь погибнуть, по крайней мере я буду не одна. И он будет не один. Теперь мы будем вместе всегда — только он и я.
И тут плита над нашими головами начала двигаться. Раздался знакомый голос:
— Машка, ты жива?
— Кеша?!
Филипп поднялся во весь свой немаленький рост, мышь с его плеча скакнула наружу. Кеша немедленно обратился в белого кота и сожрал ее, урча.
— Ааааа!
— Простите, я рефлекторно. — Кеша снова стал человеком.
Вампир закричал — страшно, отчаянно, безысходно.
— Вы, конечно, будете сопротивляться… — начал Кеша.
— Я не буду сопротивляться, — склонил голову Филипп. — Она погибла. Больше ничего не имеет смысла.
* * *
— Какого черта?! Какого черта, я спрашиваю?! — изливалась я на Осинина вулканом Эйяфьядлайёкюдль.
Джампир смотрел на меня фирменным грустным взглядом.
— Вы заплатили за то, чтобы все узнать? Вы все узнали. Я все рассчитал поминутно. Я хороший специалист, вам говорили.
— Почему вы меня-то не предупредили?
— Не было никакой гарантии, что вы не проболтаетесь и не испортите тщательно продуманный план. А мне за него деньги заплатили, между прочим.
— Вы упырь, Осинин!
— Упырь и есть. Пол-упыря. Сын вампира и смертной женщины.
— С отцом давно виделись? — максимально деликатно спросила я.
— Ни разу, на его счастье, — ответил Осинин.
Я промолчала. А вечером позвонила отцу.
— Папа, я тебя люблю.
* * *
Следующие три месяца выдались нелегкими.
Кешу немало потаскали по коврам, требуя отчетов на тему «обязательно ли было есть Темную?». Что происходило с Филиппом, мне было страшно даже представить. Его единственный козырь состоял в том, что он был итальянским подданным, а с Италией у наших сейчас были сложные отношения. Наши Иные тоже как раз успели покуролесить на их территории, так что исход истории мог быть любым.
На четвертый месяц я получила посылку. В хрусткую бумагу был завернут светло-коричневый кругляш сыра, в разрезе выглядящий очень аппетитно, несмотря на белый слой плесени на корке. Эдакий торт, пропитанный сгущенкой. Ну, если не приглядываться.
— Фу-у! Бе-е! Выброси эту дрянь, — вскрикнула секретарша Валерия Львовна, отбивая рукой прозрачную личинку, метящую ей в глаз.
Я улыбалась. У Филиппа все получилось.
