– Нет, не лучше. – Леер подперла щеку кулаком и отвела взгляд в сторону. – Они вещают одну и ту же чушь разными словами пятнадцать лет. Об этом не принято говорить, но политическая обстановка в городе отвратительная, – Герд понизила голос.
– В самом деле?..
– Как у вас в Срединных землях со столичными новостями? – подал голос Джет, отодвигая тарелку.
– Иногда ловим что-нибудь по радио, или торговцы-турсы приносят старые хейдалльские газеты. Но практически ничего, кроме официального, – ответила Локи.
– Великие Дома Хеймдалля всегда цапались, а Девять Матерей плели интриги друг против друга, но вооруженные столкновения седьмого года что-то сломали. Ну, по истории-то мы все учили, что убийство консорта Гиалп было подстроено Хелью. А вышло так, что официально возник повод выяснить отношения и вспомнить старые обиды. И хоть вроде все налажено, – Леер помешивала ложечкой в остывшем кофе, – связи между Домами сильно подгнили. А это сказывается на Биврёсте. Вардены тренируются вместе, чтобы учиться работать в команде, а получается, что из-за личных размолвок страдают все.
– А еще этот Гиафа, – пробормотал Штейн. Локи взглянула на него.
– А что с ним?
– Тебе мало, что ты с ним сегодня дерешься? – зашипела Леер и ударила Локи кулаком в плечо.
– Ауч!
– То-то же! Привыкай к боли. Ладно, – Герд развела руками и снова вздохнула, – расскажу я тебе эту байку. Мортис-ас, ну, наша директриса, происходит из побочной линии семейства Иргиафы, которое сейчас зовется просто Гиафой, поэтому-то принц-ледышка имеет некоторое влияние в Биврёсте. Он вызывает на дуэли слабых учеников и после проигрыша требует, чтобы те покинули академию. Так семья Гиафа проводит законным путем чистки, при этом получая неплохой взнос от поступающих. Но, как я тебе уже говорила, если прилюдно поклянешься в вечной верности Гиафе на семейном оружии, он разрешает остаться.
– То есть, – Локи нахмурилась, – Патлатый оставляет в академии либо сильных, либо верных до щенячьего визга?
– Именно. Многие готовы сапоги ему лизать, лишь бы не вылететь, ибо обучение дорого, а слабые Дома получают в таком случае нехилую финансовую поддержку.
– Это так мерзко.
– А то. – Леер откинула со лба волосы. – Все это мне очень не нравится. Такое чувство, что Биврёст превращают в казарму для солдат семьи Гиафы.
– А что говорит их Мать?
– Мать Ринфе-ас – их глава только формально.
Локи подалась вперед, внимательно слушая Гина.
– Так говорят. – Он отвел глаза в сторону, понижая голос. – Что вроде бы всем заправляет отец Кагерасу, Эгир-ас. А Мать – его марионетка, выступающая только на официальных мероприятиях. Она давно болеет и редко появляется на заседаниях в Имин Рёге.
– Откуда ты знаешь? – в один голос протянули Леер, Зик и Джет. Гин замахал руками:
– Мать работает в канцелярии и иногда болтает с отцом, когда думает, что я не слышу. Но слухов ходит много, и один безумнее другого, так что информацию надо просеивать дважды.
Некоторое время за столом молчали, переваривая сказанное. Вокруг царило воодушевление, в воздухе витали смех и пустая болтовня, но густой запах кофе вдруг вызвал у Локи тошноту. Громадина Биврёста совершенно не стеснялась быть скользкой гадиной.
– Я положу этому конец. – Ангейя ударила кулаком по столу, а Джет от неожиданности выплюнул газировку в лицо и на рубашку Штейну.
– Ты что, совсем?!
– Прости-прости, я нечаянно! – Джет протянул другу салфетку.
– О чем ты, Локи? – Леер подозрительно сощурилась, привычно придерживая Зика за руку, чтобы он не полез к Джету драться.
– Сегодня я выиграю у Гиафы дуэль и прекращу эти глупости!
– А не слишком ли громко сказано?
– Я Ангейя. Если нас не слышат, мы привлекаем внимание ударом кулака в лицо.
– Ой, что это за тумблер кровожадности включился? – с опаской пробормотал Гин.
– Это семейный девиз? – усмехнулась Герд.
– Можно и так сказать, – усмехнулась в ответ Локи. – Никакой двусмысленности. Только правда.
Послеобеденные занятия прошли без происшествий. На истории было ужасно скучно, поэтому она дремала, записывая лекцию и наблюдая за тем, как муха тщетно бьется в стекло. Коллоквиум по рунам она сдала неплохо, а вот в толковании кеннингов запуталась, и спасло ее только то, что она смогла сочинить свой ответ о незнании значения кеннингом. Гиафа, сидящий на поточном семинаре чуть впереди, обернулся и смерил ее странным взглядом. Локи лучезарно улыбнулась ему в ответ. На тренировке она не рассчитала силы и хорошенько приложила партнера боккеном, а Гарм снес тренировочный инвентарь, вызвав у однокурсников приступ неудержимого веселья.
Отсидев наказание и выполнив домашнее задание, Локи отправилась в общежитие, когда начало темнеть. Конечно, она могла бы жить у официального опекуна или в Доме Ангейя, но не хотелось никому мешать. Особенно их домашнему координатору Мириам Лайт, будущей дядиной жене. Она слишком беспокоилась и суетилась, превращаясь в личную горничную пополам с заботливой тетушкой, а Локи это было ни к чему.
Комнату Ангейя делила с тихой и необщительной девушкой из второстепенной линии Гиалп. На все расспросы она отвечала односложно и, сославшись на домашнее задание, ушла в комнату самоподготовки, чтобы успеть до отбоя дописать эссе по теологии.
Уныло осматривая выделенный ей угол: кровать, тумбочку, две полки в шкафу и крошечные стол со стулом, – Локи расстегнула перевязь с катарами и бережно положила оружие на кровать. На одном лезвии стилизованный волк пытался откусить от солнца, на другом – хватал зубами луну. Папа говорил, что это оружие быстрых и ловких идеально подходит для такой мелкой девчонки. Поймав себя на мысли, что вот-вот расплачется, Локи прикусила губу и решительно вытерла мокрые глаза рукавом. Слезами не вернуть прошлого, а в будущее надо смотреть ясным взором. Решительно вздохнув, она пристегнула перевязь и, открыв окно, тихонько шепнула катару с солнцем:
– Фенрир!
Руки обдало привычным холодом, печать вспыхнула и погасла. Лезвие поблекло, стало прозрачным, почти нематериальным, открывая врата в Утгард, мир мертвых. Мама говорила, что духовник становится ключом, и поэтому важно уметь не доводить бой до использования духа, чтобы не остаться без оружия. Огромный волк с хозяйкой на спине с трудом протиснулся в узкое окно и мягко спрыгнул вниз, оставляя после себя быстро тающий иней на траве. Отпустив волка, она вложила оружие в ножны, обогнула здание общежития, стараясь избегать открытых участков, и нос к носу столкнулась с Леер, Штейном, Джетом и Гином.
– Что вы здесь делаете?
– Группа поддержки, – Герд выразительно похлопала себя по бедру, где покоился ее духовник – хлыст с серебряной рукоятью.
– Но почему?
– Штейн настоял, – хихикнул Джет и получил подзатыльник.
– Ой, да заткнись! – Локи показалось, что он покраснел. – Я… не то чтобы волнуюсь… да хватит вам ржать! Просто…
– Ш-шш, – Герд закрыла ему рот ладонью и указала на дверь: поздняя проверка.
Когда все стихло, они, насколько позволяла нерасторопность Джета, прячась по мокрым кустам, пробрались к старой арене. Это был небольшой полуразрушенный амфитеатр всего на сотню зрителей. Посреди арены росло молодое деревце, упорно пробиваясь сквозь каменный пол. Локи видела в этом какой-то зловещий символизм. Иггдрасиль, выложенный по полу арены камнем, разрушен деревом живым.
Луна отражалась в большой луже у входа, но нога Штейна в тяжелом ботинке разбила ее на тысячи осколков.
– Ты опоздала.
Гиафа стоял на ступеньках амфитеатра, а яркий лунный свет разливался вокруг него, внушая странный трепет: только белки глаз сияли. Локи вышла на середину арены и подняла катары в приветственном жесте.
– Привела себе группу поддержки, Мелкая? – Гиафа медленно спустился вниз, не обращая внимания на бормочущую ругательства Леер.
– Мы пришли не трепаться, а биться, помнишь? – Локи приняла защитную стойку, закрывая лицо и грудь.
