Лена проснулась в своей комнате — для разнообразия, видимо. Почему все эти приключения слишком часто заканчиваются для нее именно этим?.. Утраченным сознанием, и кто-то доносит ее куда-то?.. Неужели она не может хоть разок собраться и дойти самой? У нее так выработается дурная привычка. Даже более того… это может стать нехорошей и опасной тенденцией.
Лена встала. На тумбочке возле кровати лежала пачка пухлых папок, еще несколько, потоньше, — не то не поместились, не то упали — валялись рядом на полу. Из них высовывались листы бумаги, как новые, так и пожелтевшие. Что это такое, черт побери?!
Лена вытащила один лист. Ну-ка, ну-ка…
На пожелтевшем, хрупком листочке был набросок не очень красивой, но ласково улыбающейся немолодой женщины. Внизу инициалы — В. Г.?., и дата… вот дату она не разобрала, ибо цифры походили на закорючки. Лена моментально догадалась, кто это — жена Стаса, вот кто. Та самая, что пережила его.
Хорошо, что Лена одета — не надо тратить время.
Лена выскочила в коридор, с трудом сдерживая желание завопить. Вряд ли это кто-то оценит. И вряд ли это кто-то услышит.
Она помнила, что комната пожилого симаргла следующая по коридору, толкнула дверь… да. Комната. Но абсолютно пустая. Обстановка не отличается от той, что в Лениной, и картины со стен исчезли. Что произошло? «Он ушел в пустыню?! О нет! А как же Вик?!»
Комната Вика — следующая по коридору. И там тоже пусто, ни одной книги. Голые стены. О господи! Как такое могло случиться?!
Подавленная непониманием, не успевшим еще перерасти в ужас, Лена стояла на пороге чужой комнаты, когда услышала за спиной легкий скрип половиц. Она резко обернулась, но вопль: «Вик, мерзавец ты эдакий!» замер у нее на языке.
Чуть виновато улыбаясь, в полутьме коридора стоял Сергей Петрович. Только одетый не в серый костюм, как она привыкла его видеть, а в джинсы и футболку, которые сразу скинули ему лет десять возраста. Пожалуй, сейчас, на Земле, его называли бы не мужчиной, а «парнем».
И еще… он был плотным.
Лена слышала его дыхание — почему-то звук дыхания в этом случае показался ей удивительно громким. И исчезло то странное чувство, которое владело Леной в его присутствии.
— Что с тобой?.. — ахнула она. — Тебя освободили?! Но ведь тебе было еще тридцать лет…
— Я сам не знаю, почему, — он пожал плечами. — Ты знаешь, как возникают такие наказания?..
— Их назначает Софья?..
— Зайдем?.. — не ответив, он жестом предложил ей войти в комнату Вика.
Лена зашла — а что было делать? Не стоять же в коридоре.
Лена села на кровать, Сергей Петрович — опустился в продавленное кресло, столь памятное ей. Странно, книги исчезли, а кресло осталось… она думала, что оно тоже было старым приобретением Вика.
— Нет, Софья не назначает, — вздохнул он, продолжая прерванный разговор. — Если бы это делала она… Софья гораздо более мягкий и сострадательный человек, чем тебе может показаться, — по губам его скользнула легкая, почти нежная улыбка. — В частности, она изо всех сил не позволяла себе догадаться о художествах твоих друзей.
— Не позволяла догадаться?..
— Некоторые начальники вырабатывают в себе очень хорошее свойство полностью управлять своим разумом. Нам, простым смертным, этого не понять, — он слегка виновато улыбнулся. — Она сочувствовала этой парочке. Очень сильно сочувствовала. Не знаю, что Софья бы делала в такой ситуации, в какой оказались они… честно, не знаю. Но теперь, когда все вышло наружу…
— Что с ними?! — Лена едва не перешла на крик: казалось, что сдерживаться сейчас стоило ей гораздо большей выдержки и самообладания, чем все остальное до сих пор. — Они живы?!
— Глупый вопрос, — чуть улыбнулся Сергей Петрович. Лена почувствовала, что сейчас вскочит, бросится на него и начнет душить. Какого черта он так себя ведет с ней?!
И тут же в испуге замерла. Когда Стас и Вик успели стать ей так дороги?! Она подумала о том, что их вдруг не станет, и ей вдруг захотелось заплакать, потому что глубины души обожгло ледяным холодом. Если подумать, напарники только и делали, что не доверяли ей, лгали ей, использовали ее силы как хотели…
— Живы, живы! — кажется, Сергей Петрович все же догадался, что с ней творится, и поднял ладонь в успокаивающем жесте. — По крайней мере, в Пустыню они не уходили. Не пользовались Правом. Но… — он замялся. — Ты ведь и сама обо всем догадалась, верно, Лена?.. Ты всегда была сообразительной девушкой.
Лена заторможено кивнула.
— Так как же все-таки назначаются эти наказания? — тихо спросила она.
— Просто однажды ты просыпаешься, и видишь, что у тебя… ну, нет тела, — мягко произнес Сергей Петрович. — И откуда-то знаешь, на какой именно срок. То же самое, что с прибытием новых симарглов. Это от нас не зависит.
— Ах да… — Лена потерла лоб. — Значит, прибудут новые?
— Я полагаю, да, — Сергей Петрович кивнул. — Один новый. Я-то вернулся.
— И что?..
— Пока Софья предложила, чтобы мы с тобой поработали вместе и взяли в тройку новенького, когда он прибудет. Но если ты против… скажем, Матвей Головастов говорил, что он хотел бы с тобой поработать.
— Головастов?.. — Лена едва смогла сдержать удивление. Она была уверена, что он ее просто возненавидит после всех этих демаршей. — Я… не знаю, честное слово!
— Я бы советовал тебе отдохнуть, — вздохнул Сергей Петрович. — Кстати, почему ты не интересуешься, что случилось дальше там, на площади?..
— Стас, Вик и остальные сражались с ними, и все зачистили, — пожала Лена плечами. — Это очевидно. А потом они вернулись сюда, и… — она вдруг с испугом вскинула голову. — А Карина?! А Головастов?! Они ведь помогали нам! Их никак?.. И почему меня?.. Я ведь не… не доложила, не донесла или как там положено!
— Как я могу судить, — беспомощно пожал плечами Сергей Петрович. — Я ведь всего лишь призрак… был, — он усмехнулся. — Да уж, не думал, что мне с трудом придется отвыкать от этого обезличивания. Но эти двое действительно были виноваты, ты же сама понимаешь, — после недолгого молчания он добавил. — Рисунки Стаса я тебе занес. По его просьбе. Думаю, он тебе все объяснит при встрече.
— Надеюсь… — прошептала Лена. — Надеюсь…
— Я бы советовал тебе отдохнуть. Завтра… сегодня?.. В общем, тебе предстоит много тяжелых моментов.
— Не сомневаюсь, — буркнула Лена, выходя из чужой комнаты. Из комнаты, в которой с сегодняшнего дня может поселиться кто угодно.
Последняя встреча.…Если пересекать Рассветный Лес не в том месте, где это делала Лена, когда так спешила ночью на Землю, а немного в стороне, то можно выйти там, где сосны растут на гребне холма. Сам холм, поросший мягкой, до странности сочной — ведь влаге здесь взяться неоткуда — травой спускается к золотому океану песков, хищно сверкающему в лучах солнца. Замечательное место. Из всех уголков декоративного мирка симарглов оно самое декоративное… и самое спокойное.
Лена устроилась на вершине холма, в узорной тени дерева. Она думала над вопросом: что заставляет симарглов уходить туда, когда они не могут больше жить, и почему никто из них не возвращается?.. Это Право… что оно из себя представляет?..
Ей все не давала покоя одна из фраз, сказанных Виком, когда она впервые встретилась с ним как с призраком… это было два дня назад. Он сказал: «Как могут благие намерения привести к чему-то плохому?.. Нет, люди, которые говорят так, неправильно формулируют вопрос: как могут чьи-либо намерения вообще к чему-то привести?.. Необходимо действие, а действие отличается от намерений, как сон от яви». Она крутила эту мысль и так, и эдак, и все никак не могла понять, к чему он сказал такое. У Вика и прежде была слабость изъясняться загадочно, а уж после того, что с ним случилось… Стас — тот вообще только таинственно улыбался.
Лена вспомнила вопрос, который занимал ее очень давно: хватило бы у нее душевных сил и самообладания жить совсем без тела, запертой в Ирии?.. Не деградировала бы она здесь, за кулисами невидимой сцены?.. Лена посейчас не знала на него ответа. Не знала она ответа и в отношении Стаса и Вика. Пока они казались удивительно спокойными. Как будто им на самом деле было все равно… или просто они слишком устали, чтобы им было не все равно.
Лена с внутренним трепетом спросила у них, почему они не ушли в Пустыню. В серых глазах Вика мелькнули искорки солнца — но лишь потому, что солнце просвечивало сквозь них. Он улыбнулся и не ответил. Станислав Ольгердтович молча потер подбородок. Кажется, его мучила легкая щетина, с которой он теперь ничего не мог поделать… интересно, а как призраки ощущают свое тело?.. Лене не хватило бы смелости задать этот вопрос.
Ладно. Пятьдесят лет — не сто. А Сергей Петрович выдержал семьдесят, и не похоже было, что он особенно собирался деградировать. Могло быть и хуже.
