— Вот теперь все, — устало произнес Мискув. — Кто бы и как ни старался, Куль-Отыр больше в этот мир не придет. Нет ему сюда дороги. Хорошо! Только вот устал я сильно.
— Луна, — сказала Метельская. — Смотрите, она снова обычная. Не красная.
И правда, пропали в никуда пугающие кровавые оттенки, исчезли, как не было их. Капище заливал обычный, серебристо-яркий лунный свет.
— Духи говорят, что, может, Луна теперь над этими горами всегда такая будет, — сообщил нам шаман. — Если только глупые люди какую-то новую пагубу на свою голову не придумают.
Он, охнув, нагнулся и подобрал с камней серебристую каплю, в которой, как в воде, отражались лунные лучи. Слеза Рода, та, из-за которой все завертелось и про которую все присутствующие тут попросту забыли. Смех, да и только.
— Ладно я, со мной все ясно, — хихикнула Марго. — Нажралась от пуза наконец, и до остального дела нет. А вы чего хлебальниками хлопаете? А ну как кто не заметит да пнет случайно и улетит эта штука вниз! Ищи ее после там!
— В самом деле, — рассмеялась и Метельская. — Вот мы дали!
— Забирай слезу, однако, — протянул мне артефакт Мискув. — И увози подальше от наших гор. Слишком много смертей из-за этой…
— Хм, а здесь руны под луной переливаются, — задумчиво сказал Аркаша, стоящий рядом со мной и держащий в руках копье, которое он вынул из камня. — Думаю, Максим, ты прав, такой штукой можно убить даже тех, кого смерть обычно стороной обходит.
Замаха, при помощи которого он метнул это оружие в Марго, я даже уловить не успел, услышал только истошный вопль моей приятельницы, которую копье прикололо к скале, как жука булавкой к энтомологическому пластику. К стыду своему, не уловил и того момента, когда Стрелецкий откуда-то из-под куртки вытащил «Глок-31», это движение словно смазалось в моих глазах.
И все же я почти успел достать свой пистолет из кобуры, в которую за каким-то бесом всего пару минут назад его убрал. Вот только «почти» не считается, потому в Метельскую, которая тоже уже поняла, что происходит, ударили две пули, переломив в поясе и бросив на камни.
А я прицельно выстрелить так и не успел. Аркаша идеально рассчитал диспозицию, потому рисковать, устраивая перестрелку, не стал. Зачем ему подставляться под пулю, даже при условии, что я получу от него ответную? Он просто толкнул меня плечом — крепко, сильно и неожиданно. И этого вполне хватило для того, чтобы я отшатнулся в сторону, сделав по инерции несколько шагов. Где-нибудь в квартире или в городе подобная неприятность не кончилась бы ничем, но здесь, в горах, все обстояло совсем по-другому, на три шага мне твердой поверхности хватило, а вот четвертый пришелся в пустоту. Я же выполнил просьбу шамана и отошел от него подальше, почти на самый край площадки.
Так что выпущенная мной пуля, скорее всего, умчалась к горным вершинам, тем, на которых мало кто бывал. Ну а я полетел вниз, испытывая все радости свободного падения и успев услышать звук еще пары выстрелов.
И в этот краткий миг я испытал не разочарование от того, что слеза Рода, уже почти попавшая ко мне в руки, достанется этому хитрюге Аркаше, и не стыд от того, что, подозревая его в нечистой игре все это время, прозевал момент, когда он ударил в спину. Нет, меня цапнуло другое чувство. Мне было до боли жаль моих спутниц, с которыми я, обычно никого к себе близко не подпускающий, как-то сроднился, что ли.
Ну а после короткого падения был удар. Но, к моему величайшему удивлению, он не выбил из меня дух напрочь. Нет, бахнулся я крепко, синяки появятся обязательно, но при этом ни единой кости не сломал. А все почему? Я на мягкое упал, что в данной ситуации противоестественно.
— Марина, стой! — донесся до меня еле слышный крик сверху. — Стой, говорю!
И снова выстрелы. Значит, и малой нашей не повезло, обращается с оружием этот поганец отменно. Неприятно признавать, но, может, и получше моего. Но ничего, поскольку я еще жив, то рано или поздно мы все равно выясним, кто из нас шустрее. Жалко, что не сегодня, поскольку задерживаться этот поганец тут вряд ли станет, сейчас артефакт приберет и вниз побежит, туда, где до него Хозяйка добраться не сможет.
Впрочем — на кой ляд он ей сдался? Эта особа про нас уже и думать забыла небось. Она нам ничего не должна, мы ей тоже.
Я очень осторожно повернул голову и понял, что именно амортизировало мое падение. Вернее — кто. Это был тот самый жрец, который меня хотел ножом приласкать, а вместо этого отправился на встречу с землей. Только до нее он не долетел, врезавшись со всей дури в небольшой уступ, находящийся метрах в сорока от края площадки, и размозжив себе голову о его край. Вот такая ирония судьбы — жертва спасла своего убийцу от смерти.
По идее, мне, конечно, надо было бы еще с полчасика выждать и только потом начинать думать о том, как отсюда выбираться наверх, но я этого делать не стал. Мало ли, вдруг кто-то из девчонок еще жив? Ту же Марго, возможно, нежизнь еще не покинула.
Если, разумеется, эта сволочь ее не добила.
Я убрал в кобуру пистолет, который так и не выпустил из руки, после очень осторожно поднялся на ноги, отметив, что тело хоть и ноет после удара, но не катастрофически, спихнул труп жреца вниз, чтобы под ногами не мешался, и ощупал каменную стену. Выступов много, причем вполне пригодных для того, чтобы карабкаться вверх. Вот только вслепую такое делать никому не рекомендуется, а лунного света для нормальной видимости маловато.
Я глянул вверх, с минуту поколебался и все же зажег фонарик (который, как всегда, лежал у меня в кармане), прекрасно понимая, что если Аркаша еще здесь, то мне хана. Ну да, сорок метров — это немало, считай, четырнадцатиэтажный дом, но в ночи свет фонаря не разглядеть трудно. Может, не сразу, конечно, но чем выше я стану подниматься, тем вероятнее подобное развитие событий.
И все же я осветил стену, прикидывая, каким образом буду лезть вверх, за что цепляться руками, куда ноги ставить, после зажал фонарик зубами и ухватился за первый выступ.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я добрался до верха, может — минуты, может — часы. Время слиплось в комок. Пальцы от напряжения потеряли чувствительность, пару раз, когда ноги соскальзывали с вроде бы надежных опор, я чуть не отправился выяснять, насколько далека от меня земля, но все же мне удалось добраться до цели.
А наверху царила тишина. Стрелецкий, или как там его зовут по-настоящему, разумеется, уже покинул место недавней схватки, мертвые же, как известно, народ не слишком болтливый.
Первым я увидел Мискува, он сидел, привалившись к валуну спиной и опустив голову на грудь. Можно было бы подумать, что старый шаман притомился и решил немного передохнуть от трудов праведных, вот только эту версию не подтверждала седая борода, окрасившаяся кровью, вытекающей из двух ран в груди. Надо полагать, Аркашка убил его сразу после того, как отправил меня в полет, я как раз два выстрела услышал.
— Макс! — донесся до меня еле слышный шепот. — П-помог…
Марго! Жива! Ну, настолько данное слово подходит к вурдалачке, разумеется. И верно — когда я, с немалым, заметим, трудом, вытащил копье, пробившее ее тело и ушедшее почти по древко в камень, она рухнула на камни, но все же нашла в себе силы открыть глаза и прошептала еще что-то, правда, совсем уж неразборчиво.
А вот рана у нее была скверная — широкая, разверстая, словно Марго не копьем с узким лезвием прободали, а долго и с душой препарировали, плоть же вокруг нее запеклась, словно ту каленым железом прижгли. Да еще какие-то синеватые огоньки по ране пробегали то и дело.
Ей нужна кровь, для вурдалачьего племени это и лекарство, и антидот, и все что угодно. Иначе все, иначе она скоро горсткой пепла станет.
— Пей! — Я опустился на колени, задрал рукав куртки вместе со свитером, и сунул ей под нос свое запястье. — Давай!
Короткий взгляд, в котором сквозь боль, которую Марго сейчас испытывает, четко читается: «Ты сбрендил?».
— Пей, говорю! — рявкнул я, чуть ли не засовывая свою руку ей в рот. — Мне одному этого гаденыша не поймать, а с тобой мы его живо за горло возьмем!
