Не знаю уж, какие такие неземные радости испытывают жертвы кровососов, когда те их осушают, лично я ничего особо не ощутил. Короткий укол, когда клыки Марго пробили кожу, и легкий холодок, идущий по венам, вот и все. А, еще в висках начало стучать, чем дальше, тем больше.
— Все, — выдохнула Марго через несколько минут, с видимой неохотой открываясь от моей плоти, — иначе могу не остановиться. Да и получше мне уже.
И это на самом деле было так. Жуткая рана почти затянулась, синеватое свечение вокруг нее исчезло, то есть хоть в этой связи мне можно было перевести дух.
— Может, какой пока остывать не начал? — мутным взглядом окинула мертвецов, валявшихся тут и там, вурдалачка. — Еще бы чутка крови — и в путь. Макс, ты чего застыл? К Светке иди. Может, жива?
— Может. — Я встал на ноги, ощутив, что они слегка дрожат, как видно, от кровопотери. — Иду. Блин, Марго! Смотри, на той тропе!
Оказывается, одного из тех жрецов, что пытались сделать ноги, я хоть крепко и подранил, но не убил, и теперь он, проявляя редкостное упорство и ведомый извечным человечьим инстинктом под названием «жить хочу», полз к лесу.
Марго с полуслова поняла, о чем речь, оскалила клыки, почти по-звериному рыкнула и двинулась к потенциальной жертве. Да, и у нее скорость была не сильно велика, она сама почти ползла, а не шла, но шансы спастись у жреца опустились почти до нулевой отметки.
Для очистки совести я проверил Мискува. Да, дед был мертв, накликал он все же себе смертушку. Правда, ушел шаман красиво, ничего не скажешь. Победив бога ушел, что, согласитесь, не каждому удается.
А вот Светка, лежащая у каменной стены, оказалась жива! Вот только жизни той ей осталось всего ничего, мне это стало ясно сразу, как я ее свитер задрал. Одна пуля в грудь, вторая в живот… Тут даже какие-то тряпки прикладывать, чтобы кровь остановить, смысла нет. Как она столько-то протянула, и то неясно.
— Подставились, — открыв глаза, прошептала она бледными губами, на которых пузырилась кровь. — Глупо, да?
— Глупо, — кивнул я. — Только и он не гений. Мы с тобой живы, Марго тоже. Догоним стервеца и станем убивать долго-долго. Вот ты подлечишься…
— Маринке ври, — выдохнула Метельская. — Мне не надо.
Нет ничего хуже в этой жизни, чем ситуация, когда ты очень-очень хочешь помочь человеку, но тебе выпадает роль зрителя. Ты сидишь и смотришь, как он мучается, мучительно осознавая свое ничтожество и бессилие.
Легче самому умереть, чем вот так…
— Другое дело. — К нам подошла Марго, вытирая рот. — А вы тут… Твою-то мать!
Она все поняла еще быстрее, чем я. Патологоанатом как-никак по первой профессии, да еще и судебный.
— В принципе я могу того… — негромко предложила она мне. — Клана нет, но с поста его главы меня никто не снимал, значит, право на то, чтобы оборотить ее в одну из нас, сохранилось. Иначе минут через пять все. Смерть уже где-то тут, рядом стоит.
— Нет, — выдавила из себя Метельская. — Нет! Не хочу.
Куда Ровнин смотрел? Давно надо ее было к себе забирать, такую упертую. Немного людей, которые в подобной ситуации выберут смерть, а не жизнь, мне известно, и все те, что есть, сидят в старом желтом здании на Сухаревке.
— Макс, — Светлана попробовала улыбнуться, — возьми… Проводи!
Она пошевелила правой рукой, я понял, что она хочет мне сказать, и сжал ее пальцы.
— Так-так, — раздался у меня за спиной голос, который я менее всего сейчас рассчитывал услышать. — Говорила же я тебе, воин: рано или поздно удача отворачивается от любого. Ничто не длится вечно, даже горы, случается, рушатся.
Я повернул голову. Хозяйка как есть. Стоит, сложив руки на груди, смотрит, причем взгляд задумчивый, будто для себя решает что-то. По правую сторону от нее расположился невеселый Глузд, а по левую — бледная как смерть и с трясущимися губами Марина. Вполне себе живая.
Это она их сюда привела, что ли? Добежала до пещеры и все рассказала Глузду? Выходит — да. Других вариантов просто нет.
— Помирает ближница твоя, — кивком показала подгорная владычица на Метельскую. — Отходит, стало быть.
— Помочь ей можете? — напрямую спросил я.
— Теперь — да, — подтвердила Хозяйка. — Раньше тут жила память о Куль-Отыре, она мне дорогу запирала. Нынче все, нет здесь никого, а стало быть, Илеять-гора под мою руку отходит. А раз власть моя, так и сила моя.
— Помогите ей! — Я глянул на Светлану, которая, похоже, и впрямь нацелилась отправиться на тот свет. — Пожалуйста!
— Жизнь просто так не дают, — покачала головой Каменная Дева. — Смерть — можно. А жизнь… Отдарок нужен. И сразу скажу, воин, твоя служба мне более ни к чему, удача ушла от тебя, а без нее ты никто. Да и с Полозом, змеюкой такой, невесть как поладил, беспокоит это меня. Нет, ты мне не нужен. А вот ты, молодуха, пожалуй, мне в слугах пригодилась бы! Как тебе такое предложение? Соглашайся. Жить будешь!
Это она оперативнице сказала, подойдя поближе и склонившись над ней.
— Не мое, — синеющими губами прошептала Метельская. — Не слуга я. Лучше помру свободной.
— Упрямица, — чуть расстроенно произнесла Хозяйка. — Ладно, как есть, так и есть.
— А возьмите меня, — вдруг предложила Марго. — Я не очень принципиальна в подобных вопросах. Вы подумайте, хорошее предложение-то. Мало у кого есть ручной вурдалак. С меня — честная служба, с вас — жизнь вот ей.
— Хм. — Хозяйка окинула ее взглядом. — Ишь ты, а ведь вы поначалу как кошка с собакой, я же помню… Тут же — гляди-ка!
— С хорошей драки лучшая дружба и начинается, — протараторила Марго. — Да решайте уже! Она вот-вот дышать перестанет!
— Три года, — отчеканила Хозяйка. — Верой и правдой. И — любой приказ!
— Принято, — мотнула головой вурдалачка. — Живее!
— Не суетись, — велела ей подгорная правительница, положила руку Свете на грудь и провела ей влево-вправо. — А, вот он! Нашла. И второй неподалеку.
— Кто?
— Кусочки железа, что ее убивают. Давай клятву верности, вурдалачка, после и я и тот и другой выну. Но поспеши!
Они обе выполнили свои обещания — одна поклялась служить три года, другая тут же положила руки на грудь Метельской и прикрыла глаза. Оперативница в тот же миг выгнулась дугой, после задышала часто-часто, а затем и застонала от боли.
— Вот они, родимые, — через пару минут сообщила нам Хозяйка, показала ладонь, на которой красовались две смятые пули. — Так что ей отныне жить, а тебе, вурдалачка, служить.
— Сказано — сделано, — без особой теплоты в голосе сказала Марго. — Хотя я понятия не имею, что тут есть стану. Запасы крови кончаются, как после существовать — не очень понятно. Я три года на кротах да крысах не протяну.
— Мои трудники голодными сроду не оставались, — величественно заявила владычица гор. — И для тебя снедь отыщется, не переживай.
— Маргарита, вот зачем? — прошептала Метельская. — Кабала же!
— Зачем, зачем… — пробурчала Марго. — Кабы сама знала. По первости вообще тебя выпить хотела при оказии, а сейчас гляжу — ты отходишь, и так стало мерзко от этого, что никакая кабала не сравнится по эмоциям. И давай без всяких «не забуду» и «век благодарна буду» обойдемся, ладно? Тем более что и в Москве мне особо делать сейчас нечего. Я тут целее буду!
— Подруге твоей придется еще несколько дней у меня в гостях провести, — сообщила мне Хозяйка. — Раны внутри должны затянуться, потому никаких пока путей и дорог. А то ведь посидит на камнях, подстудится, после горячка — и все, пойдут мои труды прахом. Ну а после выведу ее туда, куда она укажет. Обещаю.
— Надо — значит надо, — кивнул я. — Ничего, подождем.
— Ты не понял, воин, — глянула на меня Хозяйка. — Она остается, ты — нет. Бери вот эту молодуху, прощайся со спутницами и брысь из моих гор. Глаша проводит.
Сборы и прощания были коротки, как видно, наша бывшая работодательница на самом деле не очень желала меня видеть в своих владениях.
— Как обратно пойдешь, вещей много на себе не тащи, — сказал я Метельской, закинув рюкзак на плечи, — тут оставь. Мало ли кого сюда еще занесет? Да и Марго что-то носить нужно. Три года — это долго.
