— Да вы, похоже, моего осла стырить задумали?
Мораль: не суди по видимости, суди по внутренней сути.
Эльфийская мудрость
Не мудрость это, а пустое умничанье!
Осла-то у эльфа забрали!
Поправка тролля-свидетеля
До Эрмитажа добрались очень быстро. Такси остановилось не напротив главного входа, а на Дворцовой набережной — даже ночью ярко освещенной и совершенно безлюдной. Дверь Эрмитажного театра была распахнута настежь. Лиадан с чемоданом в руке вошла в музей, как к себе домой. Внутри на посту спал охранник, уронив голову на руки. Ведьма на него даже не взглянула, повернула налево и бегом устремилась вверх по лестнице. Катя спешила за ней. Они миновали еще один пост охраны. Поперек прохода простерлось тело в форменной куртке, рядом валялась рация. Тело сладко посапывало и не шевельнулось, даже когда Лиадан наступила «телу» на живот.
«Сонное царство, — подумала Катя, пересекая темную пустынную галерею. — Замок спящей красавицы!»
Которую ей предстоит разбудить.
Они пришли. Знакомое место. Катя уже здесь бывала. Правда, общество Нафани было куда приятнее, чем ее нынешнее. В высокие окна лился лунный свет, внизу тихо плескалась вода Невы.
Статуя — точнее, как Катя теперь знала, саркофаг, — все так же стояла на постаменте. Улыбающееся лицо с закрытыми глазами было все так же безмятежно и прекрасно. Подле саркофага замерла в неподвижности сгорбленная фигура.
У Кати по спине пробежали мурашки. Ротгар! Это для Селгарина высший ши — предел мечтаний. А для Кати — опаснейший из врагов! Ей вспомнилось, что Ротгар сотворил с Карлссоном, и Катю охватил настоящий ужас.
«Я совсем с ума сошла! — мелькнуло в голове. — Зачем я сюда пришла?! Он же убьет меня! Хуже, чем убьет!»
Катя попыталась представить мужественно-красивое лицо Тэма — может, это ее поддержит? Но вместо ее возлюбленного перед мысленным взором возникло жестокое лицо Ротгара.
А живой Ротгар поднял голову, взглянул Кате в лицо…
И оказался совсем не похож на того беспощадного и могучего высшего ши, которого она знала прежде.
Ссутулившиеся плечи. Длинные волосы, уже не платиновые, а тусклые, пепельные… Худое лицо, словно череп, обтянутый кожей… Запавшие глаза… Нет, Ротгар был еще красив, но теперь было ясно с первого взгляда, что он очень старый эльф. Вылитый кощей! Встретившись взглядом с Катей, он улыбнулся ей прежней великолепной улыбкой властителя судеб. Эта улыбка так не сочеталась с его изможденным видом, что Катин страх сменился жалостью. Такие же чувства вызывает старый-престарый лев. Дряхлый, с обвисшей шкурой и спутанной гривой…
— Да, Катерина, — произнес он тихо. — Все меняется так быстро. Даже Дети Дану не вечны. А маленькая смертная все так же цветет…
— Добрый вечер, — робко сказала Катя.
Ротгар шагнул к ней и пошатнулся. Лиадан не дала ему упасть.
— Как ты, племянничек?
— Паршиво, — прохрипел Ротгар.
— Я сделала все, что могла, — огорченно сказала Лиадан. Катя поняла, что она и впрямь беспокоится о Ротгаре. — Пули мы вытянули, но яд железа[9] все еще в твоей крови. Ничего не поделаешь, времени у нас мало — остается терпеть…
Ротгар только скривился, прижимая руку к левому боку.
«Представляю, каково ему, — подумала Катя. — Железо для сидов худшая отрава: гасит магический дар, вытягивает силу…»
Катя перевела взгляд на статую. Ну да, это она… Синеглазая женщина в туманном озере…
— Видишь, он, как и ты, рискнул, — раздался голос Лиадан. — Растеряв почти всю силу, едва восстановившись, он вернулся в этот город, хотя знал, чем ему это грозит.
— Но зачем? — Катя не понимала. — Почему здесь? Почему не в другом месте?
— Здесь хорошее место, — улыбнулась Лиадан. — Богатое силой. Но это — не главное.
Лиадан забрала у нее кейс, открыла одним прикосновением… Одно из ожерелий тут же засияло. Бусины другого зашевелились, пришли в движение… Лиадан выдернула из головы несколько волосков, они тут же сплелись шнурком, который пополз змейкой, нанизывая на себя бусины. Полминуты — и ожерелье собралось в единое целое. Камни вспыхнули.
— Так что — главное? — подозревая нехорошее, поинтересовалась Катя.
— Ты, детка, — ласково проговорила ведьма. — Главное — это ты.
Катя закрыла глаза, чтобы не видеть то прекрасное, то отвратительное (морок то таял, то возвращался) лицо ведьмы. Перед Катиными глазами возник давний образ, который не раз приходил к ней в кошмарах: она лежит на кафельном полу в луже крови, как сломанная кукла…
И здесь нет баньши, который тайком займет ее место. Призрак Селгарина получил, что хотел, и у него нет больше причин выручать Катю.
— Не бойся. — Лиадан вновь угадала ее мысли. — Тебе не причинят вреда. Только твоя добрая воля даст нам возможность добиться цели.
— Какой цели? — спросила Катя с наивозможнейшей твердостью.
— Я же говорила тебе… — Лиадан вынула третье, тусклое, ожерелье. Повертела на пальце. На синих и черных камнях заиграл отраженный свет других ожерелий.
— Найди ее за Гранью, — хрипло сказал Ротгар, положив руку на саркофаг. — И приведи сюда. Ко мне.
— И как я это сделаю? — поинтересовалась Катя. — Что для этого нужно? Моя жизнь? Или, может, девственность? — Она мрачно поглядела на Ротгара. — Или хватит стаканчика крови?
— Не говори глупости! — вмешалась Лиадан. — На-ка, возьми!
И бросила Кате ожерелье. Та, чисто механически, поймала. Гладкие драгоценные камни и шелковистые на ощупь жемчужины оказались очень холодными. Как лед Катя хотела положить ожерелье на стул, но Ротгар метнулся к ней и перехватил Катину руку. Надо же! С виду — сущий доходяга, а такой проворный. Он навис над Катей, и она задрожала. У одряхлевшего льва все еще смертоносные когти. Жесткие пальцы Ротгара были холоднее, чем черный жемчуг ожерелья.
— Найди ее, приведи, — прошептал Ротгар, наклонившись, прямо в Катино ушко. — И, клянусь, больше ты мне не понадобишься. Моя месть настигнет только огров, но тебя я не трону. Верни мне ее, верни!
Жаркий страстный шепот.
«Он ее любит! — подумала Катя. — Он ее действительно любит».
Катя была тронута. Неужели Ротгаром в его преступлениях двигала любовь? Неужели даже такой закоренелый убийца, как он, способен на подобные чувства? Любить, как она любит Тэма?
Тэм!
— Значит, так, — сказала Катя, стараясь держать в узде чувства и эмоции, ведь от Катиного хладнокровия зависит не только ее собственная жизнь, но и жизнь Тэма. — У меня есть условие, вы помните?
