Повисшая на конце пауза некрасиво затянулась. Илья смотрел на Артура, Артур смотрел на Влада, Влад — на Илью.
— Я понял… Я остаюсь здесь, ибо нахлебался воздействия по самые уши, а вы забираете Марка и валите разбираться с бумагами. И очень надеюсь, что там будет хотя бы одно упоминание Пиковой Дамы, потому что убить ее я не дам.
— Кто бы сомневался, — устало улыбнулся Селин, поднимаясь на ноги. Показалось, или в его глазах, обычно таких спокойных и серьезных, сейчас плескалась паника, тщательно скрываемая под сенью темных густых ресниц. — Идем, Артур, бери своего спящего красавца. Вы на машине приехали?
Влад только закусил губу, глядя, как они уходят. Хорошо, что ночью он немного поспал. Но как быть дальше? Рано или поздно, но он свалится, а держать Киру на успокоительном — не выход. Он вернулся в гостиную, осторожно подхватил спящую на руки и отнес в спальню. Уложил на постель, присел рядом, ощущая, как начинает внутренне потряхивать от переполняющей его энергии. Все верно, чем чаще принимаешь — тем быстрее передаешь… Нет, лучше не доводить до критического предела. Он тогда просто полудохлый от усталости и боли. А допустить, чтобы Кира пришла в себя и уничтожила Колоду, он не мог.
— Что же ты наделала, спящая красавица… — Влад зажмурился, касаясь ее губ поцелуем. Нежно, горько, чувствуя, как разливается внутри боль, отравляя сладость такого желанного прикосновения. — Ты так нужна мне… — губы, лаская, очертили полные чувственные губы девушки. — А ты… Мое Величество…
Сухие горячие губы шевельнулись в ответ. Ресницы дрогнули, и Кира потянулась навстречу поцелую, тихо-тихо застонав.
— Не оставляй меня… — кончиками пальцев он ласкал ее лицо, так и не заставив себя отстраниться, разорвать поцелуй. Кто отвечал, Кира или Дама? Думать об этом он себе запретил, раскрываясь перед желанной женщиной до донышка, выплескивая все, что накопилось: страх, боль и горькую нежность на грани отчаяния.
Кира выдохнул, стискивая его плечи, оставляя на обнаженной коже глубокие полумесяцы от впивающихся ногтей. Прижалась к нему всем телом. Ресницы взметнулись, но в ее глазах не было ничего, кроме огня зарождающейся, голодной страсти. Черной. Чужой.
— Кира… — поцелуй стал глубже, требовательнее, сбившийся плед полетел на пол. А в мыслях кроме жаркого «Кира!..» и «Хочу!..» ничего.
Будь со мной, вернись ко мне, останься со мной, ты нужна мне… нужна… нужна…
И вот уже на шее расцвел след. На шее, на плече, лихорадочно, быстро, больно. Никакой нежности, только совершенно черная безудержная страсть.
— Еще… — ногти оставили алые полосы на его спине. Зубки прикусили его губу почти до крови, отпустили, и Влад перекатился, подмяв ее под себя окончательно. В горле клокотал полубезумный смех. Влад всем телом толкнулся вперед, чувствуя ее возбуждение каждой клеточкой собственного тела. Оно перекатывалось волнами под кожей, текло по венам вместе с кровью, одно на двоих ныне и присно. И во веки веков…
Если такова страсть для Пики, остается только удивляться тому, что Илья все еще при своем уме и трезвой памяти… Влад сплел их с Кирой пальцы, крепко сжал ее руки, вливаясь в безумный изматывающий ритм. Содранная без жалости одежда, разоренная постель, и она… Красивая, желанная. Темная. И кипит в груди не находя выхода накопленная сила. Забери… Забери же! И, словно в ответ, тело прошило пронзительное удовольствие, и на последнем глотке воздуха ее губы приникли к его губам, вытягивая, выпивая до дна силу, бушующую в Тузе…
Влад глухо вскрикнул, задрожал, а потом накрыл Киру собою, будто утверждая: моя, не пущу… Он двигался все медленнее, пока не замер, вслушиваясь в грохот крови в висках.
— Вернись… Моя Королева…
Кира судорожно выдохнула, точно силясь успокоить рвущееся из груди сердце, руки разжались, и она обмякла, безучастно глядя в потолок. Пару долгих минут в спальне было слышно только их дыхание, а потом бесцветный голос произнес:
— Равновесие нарушено. Восстановление не возможно. Колода будет уничтожена, — свет в ее глазах погас и ресницы опустились.
— Нет, — Влад осторожно высвободил руку из захвата ослабевших пальцев и нежно погладил ее бледную щеку. — Нет, Кира… Ты уничтожишь Севку? Димку? Илью? Если не останется другого выхода… я убью тебя, милая, обещаю, потому что знаю, как бы поступила ты…
— Убей… — шепнула девушка, и, сыто вздохнув, погрузилась в мутный, тяжелый сон.
♠♠♠♠♠♠♠♠
Александра вернулась глубоко за полночь. Вздернутая, нервная. Забилась за пульт, свернулась в кресле клубком и тихо застонала, уткнувшись лицом в колени. Вариантов немного. И самый действенный — бросить все и сбежать. Оставить Илье письмо с объяснениями. Попросить прощения и уйти. Так будет лучше для всех. Так на Илью не смогут давить.
Она всего только хотела быть рядом с ним. Любовь — злая штука. Настигает и не отпускает. Илья всегда был в ее жизни. Просто был. Просто не замечал. Король Пик. Недостижимый. Такой желанный, как воздух необходимый.
Хотя, Сашка много позже узнала, что Илья — Король. Сначала он был идолом, примером, человеком, достигшим многого силой воли, харизмой, упорством. Музыкальный продюсер, к которому просто жаждали попасть. Сколько ей тогда было? Лет пятнадцать, соплячка, по выходным поющая в церковном хоре, одним пальцем дергающая струну на бас-гитаре втихую от матери и старшего брата.
Музыкальный колледж — не воскресная церковная школа. Это нечто другое, где каждый мнит себя вторым Куртом Кобейном, Вилле Вало или Виктором Цоем. И пусть на занятиях все послушно в той или иной мере грызут гранит музыкальной науки, когда закрывается дверь класса, начинается другая жизнь.
Ее заметили на какой-то вечеринке, где она с компашкой приятелей «оторви-и-выбрось» что называется «жгла напалмом». Кажется, тогда они сыграли что-то из «Queen». Кажется, в лучших традициях крутых рокеров они набрались и с непривычки ее порядком развезло. А следующее, что она помнила, была боль, раздирающая тело и сознание. Перед глазами все плыло, она толком ничего не видела. Даже голоса доносились до нее как сквозь толстый слой ваты.
— …ты не сможешь инициировать ее… Она не подходит для «треф»… — низкий мужской голос.
Она где-то слышала его, этот голос, только не могла вспомнить, где и когда.
— Но ты сможешь… — женщина. Ладонь касается груди, острые ногти царапают обнаженную кожу, кажется, разрывают до крови.
— Зачем тебе этот ребенок, Ксюша? — недоумевает мужчина.
— Она невинна, Сережа… — голос понижается до обволакивающего шепота. — Она поет в церковном хоре и сочиняет песни… Такое милое дитя, ты только посмотри в ее глаза. Разве ты не хочешь ее?..
Последующие часы слились в сплошную полосу боли. Сначала она молчала. Потом стонала, потом кричала. А потом сил не осталось, и она даже дышала через раз, потому что каждый вздох превращался во вспышку боли. Она сломалась, она умоляла отпустить ее, клялась, что ничего никому не расскажет, а потом пообещала, что сделает все, что угодно. И заключила договор. Продала собственную душу. Стала «картой». Богомерзкой «пикой».
О, ее отпустили. Ненадолго. Позволили решить, что все было только дурным сном, а когда она в это почти поверила, снова пришли. Предложили контракт, предложили работу. Но голос… голос демона-искусителя был тем же, что и той ночью.
Она не смогла отказаться. Работать в продюсерском центре «Silence» было пределом мечтаний любого начинающего и не только музыканта. Она решила, что не упустит свой шанс. Так Александра Лемешева оказалась в шаге от своей мечты. И в полуметре от боли и страха.
…Больше Сергей ее не трогал. Учил исподволь, осторожно направляя, лишь изредка используя «кнут». Но если использовал, то по полной, так, что после его уроков хотелось ненавидеть весь мир. Он был Десяткой Пик, хоть по факту мог раскатать тонким слоем Валета любой другой Масти. Кроме Пик, естественно.
…Иногда его «пробивало» на нежности. И тогда мир снова окрашивался яркими красками и хотелось жить. В один из таких дней Сергей впервые усадил ее за пульт и научил слушать и слышать, и Сашка окунулась в эту, новую для себя способность с головой. Она чувствовала всем телом малейшие полутона эмоций и умела вывести, показать их так, как никто больше не мог, она правила и монтировала композиции лучше, чем кто бы то ни был, и это единственное, что доставляло ей искреннее удовольствие.
Это, и еще — Илья. Он часто приходил в студию. И когда это случалось — все внутри Сашки переворачивалось. Она знала, что безумно, отчаянно хочет, чтобы Илья хоть на миг задержал на ней взгляд своих странных глаз. Чтоб по тонким губам хоть на секунду промелькнула улыбка. Она влюблялась. Стремительно, с каждой минутой осознавая, что это уже даже не влюбленность. Это любовь. И за это Сергей ее не простит.
