— Гюнтер, давай быстрее. Корабль вот-вот поднимет якорь. У тебя всего несколько минут, — нервничал Александр Молчалин.
Ему полагалось быть сейчас совсем в другом месте, оттого он и дергался. Если отсутствие ночного смотрителя выявят, то вся афера с побегом вскроется, и уж тогда Александру несдобровать. Мужчина уповал на то, что громовые раскаты и сильнейший ливень не заставят кого-либо проверять посты, тогда его отлучка останется незамеченной.
Вспышки молний, следовавшие буквально одна за другой, освещали ночное небо и причал с хаотично расставленными контейнерами. Александр прижимался к одному из них, кутаясь в брезентовый плащ.
— Стар я уже для такого, — пробормотал смотритель. — Черт меня дернул пойти на поводу у этого щенка.
Щенком он называл своего племянника, которого привез на острова двадцать восемь лет назад. Не мог поступить иначе, так как уже был связан пожизненным контрактом c засекреченным городом. Его родная сестра Алиса умерла через несколько дней после того, как родила Гюнтера. Ему сообщили из родильного дома, как ближайшему родственнику. Кто отец ребенка, Александр не знал, мог только догадываться, что иностранец, раз Алиса дала своему отпрыску заморское имя. Постаралась ведь еще, что и не понять, то ли немецкое это имя, то ли шведское, а то и вообще американское. За те несколько дней, что он провел на материке, занимаясь похоронами сестры, никто мальчиком не интересовался. Малыша ждал казенный приют, и его дядя решил, что лучше пусть уж пацан растет на его глазах, чем в детском доме. Конечно, был риск, что после модификации Гюнтер попадет в группу некондиционных эквивалентов, но все обошлось. Племянник благополучно перенес подсадку искусственных клеток и пополнил ряды эквивалентов равноценных.
— Нашел! — наконец-то выбрался Гюнтер из огромного контейнера, в который при желании можно было загнать две грузовые машины.
— Не прошло и года, — боязливо оглядывался по сторонам Александр.
— Не дрейфь, — хлопнул его по плечу младший родственник.
Смотритель пошатнулся.
— Полегче! Мои кости, в отличие от твоих, очень даже ломаются.
— Прости, — повинился Гюнтер. — Показывай, куда бежать.
И они побежали, избегая открытого пространства. Молчалин знал, какие участки попадают в обзор камер, а какие являются слепой зоной. Мотоцикл Гюнтера на судно переправили еще днем, в качестве груза. Специально подгадывали день, когда на материк повезут мототехнику, и когда у Александра выпадет дежурство на объекте подальше от причала. Нельзя было, чтобы его заподозрили. Он остановился.
— Здесь.
— Спасибо тебе, дядя, — обнял его Гюнтер и полез по кровельной лестнице на крышу двухэтажного здания.
Александр подождал, когда племянник заберется наверх и полез следом. Проследил, как тот, быстро двигая руками и ногами, перебрался на корабль по натянутому канату. Смотритель отвязал канат от отверстия, проделанного в парапете крыши. Сильный дождь затруднял обзор, но с помощью бинокля ночного видения он все-таки различил две фигуры. Капитан судна встретил Гюнтера, и почти сразу посудина отчалила от берега, утаскивая за собой в пролив веревку-канат.
Это был небольшой корабль, смахивающий на грузовой катер. Он уже много лет курсировал между островами и материком, доставляя грузы в одну и другую стороны. Родион Наумов, капитан плавучего средства, являлся старинным приятелем Александра Молчалина, еще со времен их той, другой жизни, жизни вне островов. Когда-то они учились в одной школе, попали в один призыв. И там, в армии, находясь в увольнительной, в пьяной драке убили сынка начальника части. Не важно, что тот был мерзким типом, с гнилой душой. Приятели не сомневались, вскоре они разделят его участь, даже до трибунала не доживут. Их просто спас случай.
— Совсем зеленые, а уже убийство, — разглядывал их крупный мужчина в штатском.
Позже они узнали, что он искал подходящий контингент и вербовал людей для службы на островах.
А пока, протрезвевшие и перепуганные, они стояли перед незнакомцем в тесной камере следственного изолятора.
— Жить хотите? — неожиданно спросил визитер.
Парни дружно закивали.
— Есть одно место. Засекреченное. Не обозначено ни на одной карте мира. Туда требуются смотрители за эквивалентами, — рубленными фразами говорил мужчина. — Согласитесь, устрою.
Приятели мало что поняли из сказанного, но главное вычленили, если дать согласие, останутся живы. Потому, опять усердно закивали.
— Одно условие. Вы должны безоговорочно соблюсти одно условие, — добавил спаситель.
— Вы ведь нам не душу дьяволу предлагаете продать? — попытался пошутить Родион.
Вышло коряво. Но мужчина слегка улыбнулся.
— Нет. Ваши души останутся при вас. А условие — пожизненное служение на засекреченном объекте.
— Все лучше, чем помирать, — озвучил общую мысль Родион.
Так приятели оказались на островах и спустя какое-то время разобрались что к чему.
Островов было два. И если бы их отметили на карте, они вошли бы в систему Волго-Балтийского канала, который через Онежское, Ладожское озера и реки Свирь, Нева выводит в Балтийское море, а по Беломор-Балтийскому каналу в Белое. Но на обычных картах этих двух участков суши посреди водной глади не существовало.
Тридцать лет назад на одном из островов появился город. Его выстроили для модифицированных младенцев. Детей привозили часто, со всех уголков планеты. Каждому вживляли набор искусственных клеток и наблюдали за дальнейшим потенциалом растущего организма. Так, у Гюнтера выявилась сила, равная силе крупного хищного зверя, а помимо этого, его кости не ломались, вообще.
Были неудачные модификации, когда клетки не приживались, и в организме подопытного произрастали побочные эффекты. Таких отселяли на соседний остров.
Как-то само собой прижилось название для всех модифицированных детей — эквиваленты. Эквиваленты равноценные, то есть равнозначные обычным людям, во всяком случае внешне. И эквиваленты некондиционные, те, кто не является аналогом рядовому человеку.
Как раз сегодня, Александр должен был дежурить на острове некондиционных. Поэтому, как только судно Родиона отплыло от берега, он бросился к лодке, привязанной под тяжеловесным мостом, соединяющим два острова. Поверху передвигаться он не собирался. На мосту включены камеры слежения.
Этой ночью, ни Гюнтер, ни его дядя не заметили притаившуюся между двумя небольшими контейнерами рыжеволосую девушку. Хотя, в темноте, да под капюшоном, ее роскошных волос никто бы и не разглядел.
— Слинять решил, гад, — прошипела Анастасия.
Девушка бесновалась, хотела броситься на подонка и расцарапать его мерзкую рожу. Но прекрасно понимала, что тот скрутит ее в два счета. Неожиданно лицо ее разгладилось. Она даже широко улыбнулась.
— Так это же просто подарок, — промурлыкала она. — Как же я сразу не подумала? Самое время действовать.
И Настя сорвалась с места. Скользнула вдоль контейнеров и побежала в сторону, противоположную той, в которой скрылся Александр.
Как она и ожидала, уже утром объявили тревогу. Когда требовалось сделать общее объявление, автоматически срабатывал экстренный режим на дисплеях телевизоров, планшетов, телефонов и других гаджетов. Не услышать было практически невозможно. Объявление транслировалось не только на личных устройствах, включались звукоусилители на улице.
— Ночью была совершена кража из лаборатории, — немного дребезжаще звучал из всех динамиков голос пресс-секретаря администрации города. — Помимо кражи, исчез один из равноценных эквивалентов — Гюнтер. Жители города могут знать его по прозвищу Зверь. Всем, кто обладает информацией, незамедлительно явиться в здание администрации, в зал аудиенций.
Анастасия скинула с себя одеяло и босыми ножками протопала к окну. Что украли, не сообщили, — подумала она, — не хотят будоражить эквивалентов.
Кинула взгляд на единственный стул в комнате. С его спинки свисал мокрый брезентовый плащ, небрежно брошенный хозяйкой. Ночью она так устала, не сколько физически, сколько от морального напряжения, что сил разбираться с одеждой не осталось. Теперь придется вытирать на полу лужу.
