Ознакомительная версия.
— Наш сын должен был умереть.
— И умрёт, — глухо, но веско подтвердил «монструз». — Ты не выйдешь из комнаты, рыцарь. И скоро расскажешь, где прячешь мальчика.
— На волю захотелось? — Кемп удобнее перехватил Меч. — Не получится.
А в следующий миг последовал удар.
От Светы.
* * *
Чудовище оказалось не таким увальнем, как надеялись чуды.
Продолжая отламывать и пожирать куски гранитной набережной, тварь в то же время принялась топтаться, разрушая выходящие на Стрелку строения и явно собираясь продолжить завтрак на другом берегу Невы.
Блокирующие остров группы работали из последних сил, задерживая челов и не позволяя им ни приблизиться к происходящему, ни увидеть его, но морок требовался объёмный, мощный, раскинутый на большую площадь, видимый издалека, и если не подойдёт помощь, долго чуды не продержатся. Тем более что созданный морок тут же поглощался странным возмущением с центром в Кунсткамере, и всё приходилось начинать сначала.
— Минуты три, — прохрипел в микрофон Трес де Лоу. — Потом челы увидят то, что осталось от Стрелки.
— Три минуты — это весьма оптимистично, — бросил комтур. — У меня куча раненых! И ещё ни одна «Скорая» не приехала.
— Что будешь рассказывать врачам?
— Не знаю.
Васильевский сотряс ещё один удар, и Биржевой мост пошёл двумя широченными трещинами.
— Держитесь! — только и смог ответить Гуго. — Это приказ.
Следующий удар изрядно подросшего чудовища — гранит эта тварь поглощала не просто так, а ради увеличения размера, — пришёлся в центр Стрелки, но он был так силён, что де Лаэрт оказался на земле. Но никто не засмеялся. Тург и Трес не увидели позорного приземления капитана гвардии на пятую точку, а Керк и Стефан были слишком заняты формированием сложного и мощного заклинания — их единственной надежды.
— У нас три минуты, — сообщил поднявшийся на ноги Гуго.
И в этот миг чудовище повернулось к трём рыцарям. Словно подслушало их разговор и поняло, кто представляет главную для него опасность.
— А может, и меньше, — философски уточнил де Лаэрт, торопливо присоединяясь к построению аркана. — Намного меньше…
* * *
Перед мысленным взором мелькали яркие, живые картинки — и прошлые, и совсем недавние, — мелькали и уходили в никуда… И звуки мелькали, и запахи, и другие ощущения… Мелькали и уходили.
Всё завертелось странной каруселью, и Света вдруг перестала понимать такое ясное до сих пор происходящее.
Вот враг, злодей, мерзавец. Она его любит. Она должна его убить. Он украл её сына. Но не сделал ему ничего плохого. Убить. Господин так хочет. Господин хочет сына. Убить. Она любит врага и Господина. Она виновата в том, что потеряла сына. Она недостойна жить, но сначала должна отдать Господину сына, чтобы он принёс его в жертву. Враг украл сына. Убить. Враг не хочет убивать сына.
Карусель вертелась всё сильнее и сильнее, голова, кажется, вертелась в три раза быстрее, накатывала тошнота, и Света отыскала идеальный выход из положения — ударила.
Серебряная змейка слетела с мизинца и — мгновенно увеличившись — ударила в Кемпиуса… Хотела ударить. Но на этот раз кольцу противостояли не крысы, не бестолковые Шапки, а подготовленный по всем правилам воин Тайного Города, Меч которого — пусть и разряженный — без труда отбил атаку в лоб. Серебряное копьё долбануло стену, на несколько мгновений «расплавилось», превратившись в подвижную змею, зашипело и снова метнулось к де Шу. И снова было отбито. Через секунду Кемп совсем не по-рыцарски засветил в левый глаз подскочившей Свете, отбросил её в сторону, сманеврировал, вновь отбил атаку серебра и оказался в другом углу комнаты, едва не споткнувшись о стул.
Замер, готовый отразить очередную атаку и по-прежнему стоя спиной к проклятой колбе. Замер и услышал:
— Убери ЭТО! — басом потребовал урод.
— Сейчас уберу, — пообещала Света, думая, что речь идёт о бывшем. — Сейчас…
— Убери ЭТО немедленно! — завизжал «монструз», указывая когтём на серебряное копьё. — Убери ЭТО отсюда, тварь! Как ты посмела?!
Де Шу усмехнулся.
* * *
— Не более минуты! — заорал Трес де Лоу.
— Подмога рядом! — выкрикнул Рене. — Они успеют.
— Не к нам, — проворчал Керк. — Не к нам.
Прилетевший камень разбил командору войны голову, кровь заливала лицо, глаза, но рыцарь продолжал плести аркан. А заодно — считать удары лап. По земле. Пока — по земле. Но замершие на Дворцовом мосту чуды знали, что тварь движется к ним, что уходить им некуда, и отчаянно доделывали заклинание, призванное спасти их жизни.
Подсчитывая секунды, растянувшиеся в часы.
Чудовище повернулось — первый удар лапы, приближающий его к жертвам, падают ещё три колонны Биржи. Следующий шаг — рушится фасад Зоологического музея. Волна идёт по Неве, докатывается до стен Петропавловки, поднимает брызги на Дворцовой набережной, и Зимний, кажется, вздрагивает от удара.
Третий шаг…
Его не будет.
Нет, он будет, но не для рыцарей на мосту. Третий шаг станет их приговором. Третий шаг обрушится на них. Третий…
Чудовище заносит лапу.
— Сейчас, — шепчет Стефан.
— Спасайтесь, — шепчет Трес.
— Давай, — бормочет утирающий кровь Керк.
И Гуго де Лаэрт даёт. Сейчас. Спасает.
Он завершает сложнейшее заклинание, и три мага резким движением соединяют правые руки, создавая алый меч, волшебный клинок, колдовскую пушку, которая выстрелит снарядом-заклинанием, использовав всю, до капли, энергию трёх боевых магов.
— На!
В морду задравшего лапу чудовища влетает ярко-красное облако. Нет… Туча! Нет! Чудовище окутывает алый туман! Аркан тумана на глазах превращается в сеть, окутавшую замершую тварь, впитывается, проникает, просачивается внутрь и превращает кремний в…
— Кислород! — удивлённо восклицает Стефан.
— Первое, что пришло в голову, — пожимает плечами де Лаэрт. — Кислород растворится в атмосфере, не оставив следов. А если бы я превратил кремний в алюминий, мы засыпали бы им всю Стрелку…
Керг начинает хохотать.
* * *
— Отдай мне сына!
— Тебе! Не ему!
— Убери ЭТО, тварь!
— Я убью его, Господин!
— Я и есть он!
— Борись, — предложил Кемпиус, следя за тем, чтобы бывшая не оказалась слишком близко. — Он не изменил тебя, а затуманил. Внутри…
Бамс! Де Шу с трудом отбивает пулей вылетевшую змейку, отталкивает Свету, снова наподдаёт змейке и почти прижимается спиной к колбе. Изнутри по стеклу скребутся когти, прожектором светит третий глаз, доносятся истошные вопли, но сейчас они для Кемпиуса — лучшая музыка. Поскольку он видит, что бывшая не понимает, чего от неё хочет урод, не осознаёт, что его напугало…
Ознакомительная версия.
