Марина округлила глаза, глядя на контракт. Сумма была… в столице на нее можно было лет пять прожить, особо не бедствуя. Без покупки бриллиантов, конечно, но на платьях экономить не придется.
— А там и замуж выйдешь.
— Какие еще варианты?
— Обсуждаемые. Если ты хочешь что-то предложить, — вежливо ответил Евгений. — Подумай над моими предложениями, а я зайду позднее.
Марина качнула головой.
— Я уже думала. Я… если ты оставишь у себя ребенка, так будет лучше для всех. И для меня, и для нее. Мне очень плохо далась эта беременность, я не смогу полюбить малышку, а со временем могу и возненавидеть. Нам будет лучше порознь. А я… я лучше еще рожу. Не от аристократа.
Евгений кивнул.
— Я все равно дам тебе время до завтра. Завтра у нас малый прием, будем представлять всем Веру Е. Отт, вот и подумай. А завтра обсудим.
— Я не передумаю.
— Хорошо, — Евгений кивнул и вышел, оставив Марине папку с договорами.
Женщина не стала их читать.
Она лежала и смотрела в окно. И небо за окном было таким пронзительно, прозрачно синим! И облака белые, словно накрахмаленные…
Почему все так получилось?
Когда все пошло не так?
Нет ответа…
А тот, который есть, Марине слишком не нравился, чтобы она его озвучила.
На лжи и подлости счастья не построишь.
* * *
— Как можно отказаться от малышки? Она такая хорошенькая, и умничка…
Соня с удивлением смотрела на мужа, и Евгений порадовался. Правильно он себе жену выбрал.
— Вот так, Сонь. Ей малышка не нужна.
— Не понимаю. Если бы не Марта… я бы и жить-то не хотела.
Евгений развел руками.
— Если что-то… ты же не будешь против? Вера нам не помешает, я десять нянек найму…
— Вот еще не хватало! Будет у Марты сестренка, да, рыбеныш?
— Сест-енка! Инот!
Евгений подхватил Марту на руки.
— Да, мое сокровище! Енот у тебя тоже будет!
— Папа Еня!
Евгений ласково погладил дочку по голове.
— Соня, сегодня проведем удочерение? Чтобы завтра я вас всех и представил, как свою семью?
Соня и сомневаться не стала.
— Давай.
Будет у них семья. Папа, мама, две дочки… интересно, Нина Ивановна согласится на роль бабушки? Или только бабы Яги? Надо спросить.
* * *
И снова алтарь.
Только теперь в подземелье уже трое. Евгений снова льет в кубок вино, зажигает свечи… в этот раз Марта начинает говорить первой. Она еще маленькая, потому допустимы вольности, ребенок волнуется, но проговаривает все отчетливо. Да и что там говорить? Так, пара фраз…
— Я пьо-шу пьи-нять меня в и-од Отт и п-ьизнаю тебя отцом. Твоя к-ьовь — моя к-ьовь.
И капли крови падают в чашу. Марта морщится, но не плачет. Так надо? Значит, надо.
Для усыновления разработан отдельный ритуал, это ведь и с младенцем можно проделать, так что просьба особенно не нужна, и согласие чисто формальное. Евгению говорить побольше.
— Я, Евгений, глава рода Отт, принимаю тебя, Марта, в свой род. Отныне мой дом — твой дом, моя кровь — твоя кровь, моя сила — твоя сила. Перед лицом магии и рода Отт признаю тебя и нарекаю своей дочерью.
Кровь капает в чашу.
Первой отпивает Марта, потом Евгений — и остаток льется на ярко сияющий алтарь. Соня смотрит со стороны, она знает, что ничего страшного не будет. И когда Марта оседает на пол, не пугается. Евгений сказал, что так и будет.
Девочка уснет почти сразу же.
Теперь им надо будет оставаться рядом с алтарем до рассвета. Изменение всей структуры ДНК так просто не проходит, нужно время. И до рассвета Марта не проснется.
Ничего.
Диванчик здесь удобный, и одеяло Соня взяла… два, и термос с какао, и бутерброды. Побудут они до утра с ребенышем, ничего страшного.
Евгений тоже так думал.
А учитывая, что Марта до утра не проснется, рядом с ней хоть из пушек пали… мало ли, чем можно по ночам заниматься? К примеру, бутерброды кушать? Ага?
* * *
Марта действительно проснулась на рассвете.
Она практически не изменилась, только волосы стали чуточку посветлее. И цвет глаз поменялся.
Глаза у нее были похожи на Семеновы, а сейчас… отныне Марта смотрела на мир громадными голубыми глазами. Точь-в-точь, как глаза ее отца. Евгения.
Удочерение прошло успешно.
Алтарь тоже был доволен.
Больше людей в род, сильных, хороших… это правильно! И еще побольше!
* * *
Соня чуточку нервничала.
Первый ее выход в свет, если можно так сказать. Сеня, конечно, ее водил по тусовкам, но это другое. Даже и сравнивать нельзя, там были посторонние люди и «новые деньги», а тут аристократия фиг знает в каком поколении. И — ее род. То есть ее мужа, но теперь и ее. Она же Софья А. Отт.
Страшновато.
И шикарное платье светло-розового цвета не добавляло уверенности.
Вот Марта была счастлива. Она потребовала себе голубое платье, под цвет глаз, и летала по поместью, сообщая всем, что Еня — ее настоящий папа, вот!
Слуги улыбались.
Малолетняя тиранша очаровала всех. И то сказать, Марта получилась на редкость улыбчивым, теплым и ласковым ребенком, и к людям тянулась, и люди отвечали ей взаимностью. А небольшая вредность характера… это бывает. Это — ребенок.
Евгений успокаивал жену, как мог.
Чего ей бояться? Он будет рядом все время, и пусть только хоть кто-то свой рот откроет, пусть только посмеют… он — глава рода! Пусть прикусывают свои языки и травятся своим ядом!
Соня кивала, но не слишком верила. Знала она о тусовочных нравах… гадюшник? Да оттуда любую змею в реанимацию увезут, с тяжелым отравлением. И не откачают!
А время шло, и вечером ей пришлось стоять на крыльце дома, рядом с Евгением, и вежливо улыбаться. Евгений приветствовал каждого пришедшего… сегодня были только члены рода Отт.
Только они.
Прием будет и для всех, но уже потом. А сейчас — только Отт.
Соня улыбалась, но даже не старалась никого запоминать. Евгений сказал, что чуточка презрения его семейке не повредит. Где они были, когда ему нужна была помощь? А?
Делили возможное наследство?
Ну так не обессудьте!
Это Соня понимала, и старалась быть вежливой, но отстраненной. А что? Она из другого мира, может, ей тут все… по параллели?
Евгений время от времени одобряюще сживал ее руку. Мол, все хорошо, все правильно, а пару раз даже поцеловал, вызвав завистливые взгляды и вздохи. Чего уж там, женщины в роду Отт были очень и очень симпатичными, холеными, ухоженными, на их фоне и Соня, и Фелиция, и та же литта Яна смотрелись… достаточно неухоженными. Впрочем, Соня не переживала.
Насмотрелась она на таких красоток, и в институте, и у себя на работе… ох, мужчины! Нравится вам такое? Дело ваше, но лучше вы их в бассейн не водите и под душ не суйте. А то возможны нюансы.
И кожа бывает не такой безупречной, и татуаж, чтобы кто знал, преотлично выцветает и меняет окраску, и силикон при определенном освещении выглядит так, что ой, мама родная!*
*- чистая правда. На рутубе и ролики есть, свет выключают, фонарик включают, и вот оно все просвечивается насквозь, можете посмотреть. Прим. авт.
А уж про такие мелочи, что нарощенные волосы — брови — ресницы уходя, забирают половину своих, родных… и кто о таком будет говорить клиенту? Равно как и о куче противопоказаний к косметическим процедурам? Сам пришел? Деньги принес? Ну и все, остальное — твои проблемы.
Так что чужая красота Соню не волновала, достаточно того, что Евгений ее любит. Такой, какая она есть, и даже более того, он ее на Земле полюбил, усталой и страшненькой, и в халате, и растрепанной, и спросонок, и вообще без косметики! Кому расскажи!
А ведь чистая правда.
Соня была мила, улыбчива, чуточку рассеянна, и ничего не принимала близко к сердцу. Евгений был строг и спокоен.
Наконец, гости собрались, и Евгений позвенел в маленький колокольчик, привлекая к себе внимание.
