Том Холт - Солнце взойдёт

Солнце взошло.

Оно было грязным. Оно опаздывало. Оно было в тридцати биллионах миль от того места, где должно было находиться в этот момент. Его поверхность была покрыта тонкой бензиновой пленкой — текли прокладки. Но оно было на небе и работало, что само по себе было в какой-то мере чудом, учитывая все обстоятельства.

— Давай, сынок, — сказал Старший Техник, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Только не урони его, слышишь?

Младший Техник обиженно нахмурился.

— Вы постоянно это говорите, — ответил он. — Разве я когда-нибудь…

— Ну, кто знает, кто знает.

Пожилой мастер взглянул вниз на огромный пылающий Диск, и помимо воли на лице его появилась широкая улыбка.

Да, конечно, он не мог не слышать отчетливого скрежещущего звука и не чувствовать запаха горящей смазки, однако это все же было впечатляющее зрелище. В старые времена умели делать долговечные вещи. Правда, тогда и финансирование было не то, что нынче.

— Ну вот, — произнес молодой помощник. — Гироскоп опять барахлит.

— Гироскоп, — презрительно отвечал его собеседник. — Все эти современные финтифлюшки! Придется тебе вести его вручную, только и всего.

— О, только не это! — простонал Младший Техник. — Так не пойдет. Если я полечу на мануалке, я опять пропущу обед!

— Ну ты даешь, — Старший Техник перебрал в уме несколько наблюдений относительно младшего поколения, с особенным акцентом на тех его представителях, которые ходили с серьгами в ушах. — Когда мне было столько лет, сколько тебе…

— Хорошо, хорошо, вы уже говорили мне это.

— Я бы отдал все что угодно, ей-богу, лишь бы мне позволили вести его в одиночку. — Он помолчал, вспоминая. — Мы гордились своей работой в те дни, — добавил он.

— Ладно. Хорошо.

Младший Техник тоже был в чем-то прав. Сейчас многое изменилось, — не мог не признаться себе Старший Техник, укладывая свою сумку и надевая велосипедные очки. Начнем с того, что тогда повсюду не царил такой бардак. Большая Медведица в те времена не крепилась к небесной тверди на трехстах тысячах миль изоленты и гнутом гвозде.

— Ты должен еще считать себя счастливчиком, — сказал он без особой убежденности, — что у тебя вообще есть работа.

Его младший коллега даже не потрудился ответить; склонившись на рукоятку автоматического тормоза с наушниками плеера в ушах, он отсутствующим взором глядел куда-то в направлении Бетельгейзе. Что-то подсказывало Старшему Технику, что если человечество доживет до заката, отделавшись лишь несколькими часами необъяснимой темноты, можно будет считать, что ему повезло.

«С другой стороны, — говорил он себе, взбираясь на свой древний велосипед и начиная размеренно крутить педали вдоль по сверкающему звездному тракту, — если ты хочешь гордиться своей работой, твоя работа должна быть чем-то, чем можно гордиться. А если все дело, можно сказать, заброшено на произвол судьбы, чего еще можно ожидать? Неудивительно, что парень чувствует разочарование. Какой смысл заботиться о том, на что всем остальным наплевать?»

Дорога домой вела его мимо лунного ангара, и, следуя цепочке своих мыслей, он притормозил рядом, наклонился к рулю и заглянул внутрь через огромные ворота. Луну на день оттащили лебедками в сухой док. У него всегда перехватывало дыхание, когда он глядел на нее на расстоянии. Но вблизи зрелище было не из приятных.

— Ничего себе, — пробормотал старый мастер сквозь зубы.

Признаться, прошло уже некоторое время — может быть, несколько столетий — с тех пор, как он последний раз улучил минутку, чтобы остановиться и посмотреть на нее вблизи, но нельзя было отрицать тот факт, что старушка находится в довольно плачевном состоянии.

— Что они с ней делали? — вслух вопросил он.

Один из ремонтников, устрашающего вида парень с гребнем на голове и кольцом в одной ноздре, обернулся и пристально поглядел на него. Старик, по-видимому, его не заметил.

— Тебе чего, дед? — окликнул парень.

— Надеюсь, ты не собираешься работать с ней наждаком? — в ужасе проговорил старый мастер.

— А тебе чего?

«Неудивительно, — раздумывал старик. — Неудивительно, что старая колымага вся покрыта ямами и кратерами по всей своей когда-то гладкой поверхности». Он вздохнул; он знал, что не было смысла произносить слова, рвавшиеся наружу сквозь дыру в его зубах, но все же он произнес их.

— Нельзя использовать наждак на наружной оболочке, — сказал он. — Это первое, что ты должен был уяснить, ты же протираешь на ней ямы.

— И что?

Действительно — и что? Всем наплевать, это очевидно; и, вновь налегая на педали, старый мастер не мог в своем сердце винить их за это. Какой смысл пытаться поддерживать ее в рабочем состоянии, когда она все равно на ладан дышит? Поговаривали, что ее в любом случае скоро отправят на свалку и выпишут взамен новую. Впрочем, об этом поговаривали уже давно.

Как обычно, он остановился в Общественном Клубе, чтобы выпить чаю и съесть бутерброд с ветчиной, прежде чем отправиться домой. Он припарковал свой велосипед, привязав его цепью к фонарному столбу, и вошел в комнату, которая выглядела скорее как заброшенная восточногерманская железнодорожная станция. Еще одно свидетельство, — не мог он не отметить, — того, что все предприятие катится под гору.

— Что случилось с игральным автоматом, Нев? — спросил он.

— Что-то заело, — отвечал бармен, моя стаканы. — Попозже обещали кого-нибудь прислать.

— Ну-ну.

— По крайней мере, — добавил бармен, — так мне сказали.

— Ну-ну.

Бармен издал нечленораздельный звук и сунул бутерброд с ветчиной в микроволновку. Еще одно чертово нововведение.

— Будешь завтра состязаться в дартс, Нев?

Бармен вздохнул.

— Соревнования отменили, Джордж, старина, — сказал он. — В связи с недостатком интереса со стороны общественности. Ты разве не слышал?

Джейн оторвалась от своих занятий и подняла голову, чтобы посмотреть в окно на солнце.

Вот что выходит, — подумала она, — когда хорошей вещи слишком много. Это все, конечно, замечательно — с умилением вспоминать длинные жаркие летние дни твоего детства, но когда целыми днями сидишь в офисе со стеклянной крышей, окнами, которые не открываются, и отопительной системой, по какой-то мистической причине не выключающейся даже летом, начинаешь с тоской вспоминать старый добрый проливной дождь.

— Я помню дождь, — сказала она вслух. — Проклятье, так и состариться недолго.

Прошло три недели плюс-минус день, а читатели газет уже мрачно толкуют о нехватке напора в стояках и запретах на полив клумб. Что не так с этой страной, если за три недели солнечной погоды все резервуары умудрились превратиться в пыльные чаши?

Она отвернулась от окна и попыталась сосредоточиться на экране компьютера, стоявшего перед ней. Экран ответил ей пустым взглядом наркомана, нанюхавшегося клея. Она сняла телефонную трубку.

— Триш, — сказала она, — у меня что-то с компьютером.

— Компьютерщики все в Рединге, — отвечал Триш. — Вернутся после обеда.

— Великолепно, — сказала Джейн. — Можешь им передать, что я лучше попробую обойтись с помощью карточного каталога и палочки с зарубками.

«Ничего, у меня еще куча дел, которыми я могу заняться, пока они не вернутся, — утешала себя Джейн. — Смотреть в окошко, например».

Но вместо этого она полезла в свою сумочку, нашла в ней телефонную книжку и набрала номер.

— Бюро подбора персонала «Аполлон», — произнес на другом конце линии голос, похожий на леди Далек. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Да, — звонко сказала Джейн. — Я ищу новую работу.

— Мы можем дать объявление, — сказал Директор Штата.

Остальные члены комитета посмотрели на него.

— Что ж, — сказал наконец Персонал, — это, конечно, мысль. И где вы предлагаете его разместить?

— Хм-м.

— Это не так-то просто, не так ли? — продолжал Персонал с видом человека, готового вколотить в землю предложение собеседника. — То есть вряд ли такое объявление можно послать в «Биржу и Рынок», правда?

— Давайте хоть раз попробуем посмотреть позитивно, — раздраженно отвечал Штат. — Вот в чем наша беда; все мы очень проницательны, когда речь заходит об отрицательных сторонах, а когда…

— Ну да, — прервал его Филиалы. — А вы делаете всю работу. Но знаете, мне кажется, что точка зрения Персонала тоже имеет право на существование.