- Слушаюсь! - сказал Машков.
- Есть! - крикнул Гедеван.
- Стоять! И передайте этому клоуну, что если он не приступит к тренклюкации,. то я… Хотя нет! Я ему сам все скажу!
- Пирожок по трапу спустился о катера, взял трубку на плечо и зашагал по песку навстречу заходящему солнцу.
Шпалы.
Смеркалось. Машков и Гедеван топали по шпалам,
- Все должно развиваться в естественной гармонии, - говорил Гедеван. - Нет, дядя Вова?
- Да. Коли есть рельсы, то должен быть и вокзал.
- Нет, я о чем говорю… Лично я считаю, что техническая мысль не должна бежать впереди общественного сознания. Иначе плюкановский абсурд можно получить. Как вы думаете? - Одного не могу понять, скрипач, хотел стать дипломатом, а пошел в текстильный. Ну, понимаю, в Иняз или педагогический. Почему?- помолчав, спросил Машков.
- В педагогический Алик не пустил.
- Алик кто? Брат?
- Папа.
- Мать жива?
- Нет. Меня Алик воспитал.
- Он текстильщик?
- Текстильщик дядя, Алик учитель.
- Язык преподает?
- Английский.
Помолчали.
- А я одним только иностранным овладел. Но зато в совершенстве, - сказал Машков. - Вот спроси меня, как по пацако-чатлански будет “Спокойно, скрипач. Если есть на этом Плюке
где-нибудь гравипаппа, то мы ее достанем. Не такое доставали”.Спроси!
- Я и сам знаю. “Ку”.
Космическая свалка.
Желтое солнце наполовину спряталось за горизонт, а рядом взошло второе - огромное, лиловое…
И, слившись, лучи двух солнц осветили фиолетовым светом свалку проржавевших и истлевших пепелацов и космических кораблей самых причудливых форм и конструкций. Машков и Гедеван сидели на сопле ракеты типа Шатл. Машков курил самокрутку из прянной травы. Гедеван слушал наушники магнитофона.
Машков закашлялся.
- Отрава!. - он посмотрела на Гедевана и заметил, что по его щеке катится слеза. Дай послушать, - попросил Машков.
Гедеван снял наушники, протянул Машкову. Из наушников загремел панк-рок…
- А… Это я на люблю, - Машков вернул наушники.
Гедеван выключил магнитофон, поставил его на сопло, и лег, свернувшись калачиком. Вдалеке пролетел, сверкая мигалками, эцилоппский летательный аппарат.
Машков затушил окурок, вздохнул, надел наушники, включил магнитофон. Послушал, послушал земное. И тоже прослезился.
Ярославль.
Набережная. Заиндевевшие деревья. Длинные тени на свежем снегу. Гедеван в газетной пилотке, в желтых резиновых штанах, в желтых тапочках идет за представительным мужчиной в дубленке вдоль литой ограды.
Мужчина (на ходу): - Гедеван Александрович, я понимаю, когда речь идет о пропуске без уважительных причин одного или даже двух дней. Но шесть лет! Какой может быть разговор о восстановлении? Абсурд.!
Гедеван (волнуясь): -Константин Борисович, мы с Владимиром Николаевичем получали два чатла за выступление. Вода и каша - полчатла в день. При самом строго режиме экономии. Штрафы эцилоппам в среднем один чатл в три дня. А гравицаппа стоит пол-кц. Считаем. Пол-кц делим на десять, вычитаем переезды - получаем шесть лат. Раньше я никак не мог пернуться.
Мужчина: Милиграмм кц - это сколько в переводе на чатлы?
Гедеван: Двадцать тысяч!
Мужчина: Дороговато!
Гедеван: Дикие нравы. Константин Борисович. Лично я считаю, что все должно развиваться в гармонии. Иначе плюканский абсурд может получиться.
Мужчина: Все это хорошо. Гедеван Александрович. Но мне нужны не слова, а оправдательные документы. Справки, так сказать.
Гедеван достает из кармана керамический квадратик и гайку.
Гадеван: - Вот чатл. Вот цак. А гайку и песок я приложил к объяснительной записке и сдал в деканат Валентине Ивановне.
Мужчина: - Гедеван Александрович, вы же взрослый человек.
Проучились один семестр, исчезли на годы. Появились с каким-то кусочком глины, колокольчиком от донки и претендуете на функционирование. Тоже, вы меня извините, абсурд!
Гедеван: - У меня не только колокольчик. У меня еще вот.-Достает из портфеля шар со штырями, поворачивает его, шар гудит. Только это я не могу отдать. Это я вместе с песком должен отправить в Академию наук.
Мужчина (вздохнув): - И еще, если вы способны музицировать, почему вы никогда не принимали участия в институтской самодеятельности? Вы меня извините, скрипач, но это элементарное ку!
Гедеван: - Я не музицировал. Я только пел: Ы-ы-ы…
Космическая свалка.
Утро. Гедеван спал на песка возле ржавой ракеты. Он дергался во сне и мычал: Ы-ы-ы…
Машков сидел на сопле, брился заводной бритвой, думая свою горькую думу.
За ним простиралась свалка.
Машков включил бритву, открыл бутылку чачи, намочил платок, стал протирать лицо. Застыл. Прислушался.
- Скрипач! - потеребил он Гедевана.
Гедеван замолк, открыл глаза, ошалело посмотрел на Машкова.
- Отчислили, - сообщил он.
- Тихо!
Из глубины свалки донеслось: Ы-ы-ы…
- Ы-ы-ы… - трясся на краю свалки в клетке Би.
- Ы-ы-ы… - вторил ему, подпрыгивая на одной ноге, потный Уэф и пинал партнера второй ногой.
Перед ними сидели два оборванца.
Окончив номер, Уэф плюнул на Би, и артисты застыли в эффектных позах.
- Кю! - выругался один из оборванцев и, зачерпнув рукой песок, швырнул его в лицо Уэфа.
- Кю! - с отвращением подтвердил другой, и они скрылись за останками пепелаца.
Би вышел из клетки, взялся за прутья с одной стороны, Уэф - с другой, они подняли ее и понесли.
- Привет, - из дыры в ржавой ракете вышли Машков и Гедеван. - Давно не виделись.
Инопланетяне вздрогнули, спустили клетку.
- Ну, что мы про вас думаем? Проникайте в сопоставление, родные, - ласково улыбнулся Машков.
- У-у-у! - завопил Уэф. Он упал на песок и стал в истерике лупить по нему кулаками. Би встал на колени и зарыдал в голос.
- Братцы! Ну что мы вам такого сделали? За что вы нас преследуете?! Мы несчастные, нищие, голодные актеры! Мы не можем вас бесплатно кормить! Небо видит, ты не должен нам руки-ноги выдирать!
- Небо видит, что играть надо уметь, родной! А ну в клетку! Живо! - Машков взял Би за шиворот и втолкнул в клетку.
Влез туда сам. За ним втиснулся Гедеван.
- Крути свою баранку! - приказал Машков Би, вынимая скрипку из футляра.
- Владимир Николаевич, не надо, родной! Побьют! - всхлипнул Би.
- Молчать! Раз, два, три! Крути! - скомандовал Машков и запиликал на скрипке.
Би нехотя закрутил кофемолку. Гедеван лихо забарабанил.
- Мама, мама, что я буду делать!
Мама, мама, как я буду жить! –
пропел уголком рта Машков, И частушка, усиленная мощным динамиками, понеслась над свалкой.
- Ияво, ияво! - вступил Гедеван, выводя гурийские трели.
И тут из пепелацев, из ракет, из космических кораблей вылезло около тридцати мужчин и женщин в отрепьях. Они окружили клетку и затряслись.
Уэф быстро поднялся, отряхнулся, запрыгал и вступил басом: -Ы-ы-ы…
- Заткнись! - рявкнул Машков, - У тебя слуха нет!
Уэф покорно замолчал.
Пропев еще куплет, земляне сделали зрителе “комплимент”.
- Ку! Ку!Ку! - одобрили плюкане и кинули на песок несколько монет.
- Владимир Николаевич, родной, они вас еще просят сыграть!- возбуждённо перевел Би.
- Эпилопп! - вдруг раздался истеричный крик.
Плюкане тотчас разбежались и исчезли. Как не было. Наступила тишина.
Из-за ржавой формы вылетел черный летательный аппарат с мигалками. Завис на некоторое время в воздухе и полетел дальше.
- Почему они убежали? - спросил Гедеван. - Они же чатлане. Нет?
- Они здесь пластик нелегально жрут, - вздохнул Би.
Уэф подскочил к Машкову, дотронулся до его плеча, поднял руку, как это делал видно кучерявый, и торжественно провозгласил:
- Дядя Вова! Я очень тебя полюбил! - объяснил Уэф.
- Я его еще больше полюбил! - воскликнул Би.
- А где пепелац? - спросил Гедеван, покрутив головой.
- Там, - Би махнул рукой в сторону горизонта. - Луц кончился, генацвале. Из-за тебя, зараза, - сердито сказал Уэф Машкову.
Ровная пустыня.
Солнце стояло в зените. По поверхности раскаленной, растрескавшейся пустыни тарахтел никем не ведомый тракторенок, (тот, который раньше висел в рубке на потолком), тросом тянул за собой пепелац, сзади межзвездный корабль толкал весь ансамбль.
- А у вас что на Земле в клетках никто не сидит? – тяжело дыша спрашивал Би.
- Бывает, - отвечал Машков.
- На Земле в клетках сидят только звери, в зоопарках, - соврал Гедеван.
- Вот. Значит звери у вас чатлане, - сказал Уэф.
- Звери сидят в клетках не потому, что они чатлане, а потому что они кусаются, - возразил Гедеван.
Машков опустил пепелац, сел, снял сапог.
- А лебедь? - спросил он.
Ракета остановилась.
А лебедь когда в клетке сидит? Лебедь в парке куда хочет плавает, - возразил Гедеван.
