Земляне побежали за ней.
- Девушка, возьми нас, а я отработаю! - кричал па ходу Машков.
- А что ты умеешь?
- Все! Я строитель! На бульдозере могу! На кране! Ну, там, ремонт… Профилактика!
- Это никому не надо.
- Возьми! Я платформу толкать буду!
- Зачем? Она сама едет. А ты что-нибудь умеешь? - крикнула она Гедевану.
- Я? Я английский знаю! Французский слабо! – перечислял Гедеван, бегущий. – По шахматам у меня первый разряд. По пингпонгу второй. Стихи пишу…
- А, ну вас в болото! - махнула рукой девушка. - Нашли дурочку!
Платформа прибавила скорость.
- Стой! - заорал Машков. - Деловое предложение!
Платформа остановилась.
- Мы выступать с тобой будем! Я петь, плясать. Скрипач на скрипке сыграет.
- Сыграй, - сказала девушка Гедевану.
Гедеван покраснел.
- Я не умею, - виновато сказал он.
- Я умею! - Машков вырвал футляр у Гедевана, вынул скрипку и смычок, футляр бросил на рельсы.
- Дядя Вова! Чужая скрипка!
- Спокойно, скрипач! И Машков зажал скрипку подбородком, нещадно фальшивя, запиликал нехитрую песенку, которую разучивают в начальных классах детских музыкальных школ.
- Тихо! - остановила его артистка. Взяла “кофемолку” и приказала: - Давай сначала.
Машков заиграл. Девушка крутанула ручку “кофемолки” и из невидимых динамиков полилась музыка, по отвратительности звучания сравниваемая лишь со звуком бритвы, проводимой по стеклу.
- И пой, - велела девушка.
- Сейчас! Как там? Ага, вот: - Машков запел, подыгрывая себе на скрипке:
Мама, мама, что я буду делать?
Мама, мама, как я буду жить?
У меня нет теплого пальтишки,
У меня нет теплого белья.
- Ы-ы-ы, - хрипло взяла девушка и затряслась.
Машков перестал играть.
- Сойдет? - робко спросил он.
- Ты садись, - сказала ему актриса. - А ты… - она посмотрела на Гедевана, задумалась.
Я барабанить могу, - пробурчал Гедеван и покраснел.
Железная дорога № 2.
Оранжевое солнце висело над горизонтом, косыми лучами освещая пурпурные пески Плюка. Платформа бесшумно, как во сне, катилась по рельсам. Девушка сидела в клетке на подушке, земляне, - перед ней на курточке Гедевана. Голову Гедевана украшала пилотка из газеты.
Машков мастерил вторую.
- Цан, а можно еще на скрипке, как на мандолине сыграть. - предложил Гедеван. Он взял скрипку, проверил пальцем строй, - Дядя Вова дайте спичку, пожалуйста.
Машков посмотрел на него.
- Извините, забыл, - вздохнул Гедевай. - Ничего, я ногтем.
Гедеван заиграл “Сулико”.
- Не надо. Отсебятина. Маму будем петь, - сказала Цан и улыбнулась Машкову.
Машков закончил шапку. Надел.
- Цан, посмотри, а вот Батуми, - Гедеван показал пальнем на фотографию на сгибе газетной пилотки Машкова. На фотографии был запечатлен колхозник на фоне чайной плантации. Бату-у-ума, - мягко повторила Цан, глядя в глаза Машкову.
- Нет, Батуми - это город. А это, -Гедеван похлопал Машкова по плечу, - Владимир Николаевич.
- Дядя Вова, - нежно сказала девушка.
- А меня зовут Гедеван, - сказал Гедеван.
- Ты говорил, скрипач, - напомнила Цан и подмигнула Машкову.
- Цан, у тебя воды не найдется? - спросил Машков.
- Найдется, - ласково ответила девушка.
- Угостишь?
- Угощу потом. После выступления.
- Ясно. - Машков открыл портфель, вынул пучок травы и нож. - Высушим, покурим. Не возражаешь? - спросил он Гедевана.
Что вы?!Пожалуйста!- Цан, это грузинская трава киндза.
- Кин-дза-дза, - поправила Цан.
- Нет, Цан, - улыбнулся Г.едеван. - Кин-дза-дза - это ваша галактика, а киндза - это наша трава. Вах! Как я раньше не додумал? Владимир Николаевич, а может это не совпадение, а? Может кто-то из наших когда-то в древности уже прилетал сюда и отсюда это название? А что? Почему нет?
- Из Батуми прилетал, - сказала Цан и снова подмигнула Машкову.
- Нет, почему обязательно из Батуми… Это ж так… Гипотеза…
Машков положил траву на футляр и стал нарезать ее на узкие полоски.
- Цан, извини, а вот такие, с хоботками, это кто? - спросил Гедеван.
- Никто. Фитюльки.
- В какой смысле?
- Во всех. Болтают, что они тут раньше до плюкан жили.
- Но это так… Треп.
- Цан, а еда у тебя есть? - спросил Машков.
- У меня все есть, дядя Вова, - многозначительно сказала Цан.
- Дядя Вова, шлюпка! - сказал Гедеван.
Впереди на песке полусгнившая шлюпка.
- Скоро будем выступать. - Цан прикрепила колокольчик к носу.
Машков и Гедеван последовали ее примеру.
- Цан, если тут раньше море было, почему ракушек нет? - спросил Гедеван.
- Из них луц сделали.
- Чем думали эти плюкане, когда все уничтожили. Как тут можно жить? – возмутился Гедеван.
- Лично я довольна, что меня сюда занесло, - сказала Цан.
В этой галактике Ки лучше, чем Плюк планеты нет.
- А что на твоей Зетте еще хуже было?
- Воздух.
- Воздуха не было?
- Был, Но не у всех.
- Как это? - поднял голову Машков.
- А так. У кого есть чатлы, тот покупает кусок воздуха.
- И это его воздух. А если я подышала его воздухом, то мне надо платить, - Цан выразительно посмотрела на Машкова. - Вот так-то.
- Катер! - воскликнул Гедеван.
- Впереди из-за бархана показался катер.
- А как определить, где чей воздух? - спросил Машков.
- Ну вот, смотри. Вот твой участок воздуха. Вот его. А между ними безвоздушное пространство. Элементарно.
- А у кого денег нет, тот чем дышит?
- А тот не дышит. Тот последний выдох в шарик выпускает.
- Ну ладно, приехали… Приготовились! - Цан взяла кофемолку, встала. - Играем, как репетировали.
- Буксир, - сказал Гедеван.
Машков аккуратно собрал нарезанную траву, спрятал ее в нагрудный карман и взял у Гедевана скрипку и смычок. Гедеван поднял футляр.
Катер.
Платформа остановилась у катера.
Это был ржавый большой буксир со свежевыкрашенной оранжевой рубкой. Поломанная мачта, упиралась в фальшборт, лежала клотиком на песке. К фальшборту был привязан большой серый шарик.
- Заходите, ребята, - позвала Цан, освобождая место в клетке.
- Цан, в клетке мы петь не будем. Это унизительно, - твердо сказал Гедеван. - И тебе не позволим! Выходи! Пусть попробует кто-нибудь что-то сказать. Я с ним поговорю!
- Кю! - раздался истеричный вопль и их рубки на палубу выскочил взъерошенный, небритый мужик, с лицом помятым, как привокзальный пирожок.
- Кю! Кю!Кю! - завизжал Пирожок, поглядев на артистов. Он двумя руками содрал привязанный к борту серый шар и сжал его руками. Шар с шумом лопнул. Пирожок бросил на палубу остатки и скрылвя в рубке.
- Чего он сказал? - спросил Машков.
- Говорит, чтобы мы не выступали. У него башка болит. Ребята, подтяните телегу, а то тут подъем, - попросила Цан.
Машков положил скрипку на платформу, соскочил на шпалы и приналег на платформу.
Та не двигалась с места.
- А шарик зачем он раздавал? - спросил Гедеван.
- Потом расскажу, Ты, скрипач, не филонь! Помоги дяде Вове,- сказала Цан. Гедеван спрыгнул, но не успел он прикоснуться к платформе, как та быстро покатилась.
- Привет, ребята! - крикнула Цан и выбросила на песок скрипку, портфель и футляр.
Платформа, развив скорость, мгновенно превратилась в точку в далекой перспективе рельс.
- Уехала, - удивился Гедеван.
- Такова жизнь, родной, - сказал Машков голосом Би и пошел за вещами.
- Кю! - из рубки выскочил Пирожок с тяжелой чугунной трубой в руках и провел невидимым лучом по рельсам. Рельсы запузырились и растеклись по песку.
- Кю! - Пирожок провел трубой у себя под ногами.
- Лазер, - шепнул Гедеван.
- Здоровайся! - в панике шепнул Машков Гедевану. - Присел, хлопнул себя по щекам и крикнул:
- Ку!
- Ку! - пустил петушка Гедеван и зашлепал себя по щекам нещадно.
Пирожок наконец обратил внимание на землян.
- А где еще одна штука? - спросил он, тяжело дыша.
- Уехала и нашу клетку увезла. Ку, дорогой! Ку! – Машков снова похлопал себя по липу и присел.
Пирожок вздохнул, положил трубу на борт и задумался, глядя на землян тяжелым свинцовым взглядом.
Помолчали.
Вдруг раздался скрип, скрежет и корма катера, развалившись, грохнулась на песок. Пирожок мельком взглянул на обломки и, вернувшись взглядом к землянам, начал бить по фальшборту пальцем и размеренно выговаривать:
- Идите и передайте Пж, что Кырр был вынужден трэнклюкировать шарик своего отца, чтобы его последний выдох не видел, как на Плюке пацаки перед стопроцентным чатланином без клетки хотели петь.
- Слушаюсь! - козырнул Машков. - За мной, скрипач! – и зашагал по рельсам.
- Есть! - крикнул Гедеван и побежал за Машковым.
- Стоять! - грозно крикнул Пирожок.
Земляне застыли.
- Передайте ему, что не для того мы его выбрали, чтобы он спокойно смотрел, как каждую ночь над моей головой висела и нахально светилась эта пацакская планета Зетта! – Пирожок показал на небо.
