Принц в страхе бросился в кровать —
Красивый, юный, статный, -
И стал девицу целовать,
Причём неоднократно.
С таким любая б ожила,
От мёртвой до лягушки,
А эта девушка — спала,
Обняв рукой подушки.
Мораль и выводы ясны.
О юноша, не лгу я:
Коль дева больше ценит сны,
Найди себе другую!
Принцесса рассмеялась. Не зря ей казалась подозрительной вся эта история из энциклопедии про хрустальный гроб. Мужчины действительно совсем не в восторге от таких невест… Её размышления прервал отдалённый топот копыт. Девушка оглянулась. Всадники были довольно-таки далеко, но стремительно приближались, поднимая над дорогой облако пыли.
— Скорее, сюда! — крикнула она, увлекая спутника за собой.
Слева от дороги рос густой кустарник; там-то они и укрылись от посторонних глаз. Вскоре всадники проехали мимо. Судя по одежде, это были стражники из королевского гарнизона.
— Ох, как плохо! — простонала принцесса. — Я и не думала, что они станут искать меня так скоро, да ещё так далеко от терема.
— Может, есть что-то, что мне следует знать? — осведомился трубочист.
— Что именно?
— Да так, например, с какой стати на твой поиск отправили такую кучу военных. Да и наверняка по всем главным дорогам, а не только сюда.
— Не твоё дело.
— Не скажи. Мне, например, интересно: ты по-прежнему направляешься в монастырь? Или, может, в ближайший порт, а оттуда — за моря, с какой-нибудь жутко ценной реликвией, которую ты умыкнула из терема?
— Да если бы я даже умыкнула оттуда какую-нибудь реликвию, то немедленно отдала бы её тебе, чтобы ты только замолчал! Послушай, трубочист, миленький, — она резко сменила тон, — я понимаю, что всё это выглядит немного странно, но я ни в чём тебе не соврала, честное слово, только чуть-чуть недоговорила. Мне до зарезу надо попасть в монастырь. Но на этой дороге нас могут обнаружить, и, ты говоришь, на других трактах тоже. Подскажи, куда мне деваться? Может, есть ещё какой-нибудь путь? Который не все знают, или хотя бы по которому пройдёт только пеший?
Трубочист долгое время молчал, поджав губы, то и дело бросая на неё непонятные косые взгляды. Наконец он нехотя заговорил:
— Ну по идее есть одна дорога, куда стражники точно не сунутся. Я про неё слышал, но сам никогда по ней не ходил, и она точно нелёгкая.
Принцесса отчаянно закивала, давая понять, что она на всё готова.
— Мы с тобой должны были обогнуть по пути небольшую гору, — продолжал трубочист. — Но можно вместо этого пройти её насквозь, через сталактитовые пещеры. Сама понимаешь, на лошади туда не пробраться, да и ходят там редко.
— Годится!
— Смотри не передумай.
На том и порешив, они вскоре свернули с основного тракта на узкую тропинку, пересекавшую по диагонали широкий луг, а затем пошли через дубовую рощу. До тех пор, пока их можно было увидеть с дороги, принцесса часто оглядывалась, но всадники из гарнизона больше не появлялись. Пара сельских повозок, несколько пеших путников с дорожными мешками, трое крестьян из близлежащей деревни, вот собственно и все, кого ей удалось заметить за это время. С противоположной стороны луга дорога уже едва просматривалась, а когда они вошли в рощу, и вовсе пропала из виду.
Сталактитовые пещеры ассоциировались у принцессы с увеселительными прогулками и любованием красотами природы. Такие пещеры немалого размера располагались неподалёку от терема её тёти, той самой вдовы. Навещая тётю, принцесса пару раз их посещала, разумеется, в сопровождении немалого числа слуг, а также придворного учёного, долго и нудно объяснявшего ей, что к чему — откуда берутся сталактиты, какая разница между ними и сталагмитами и ещё много всего умного и бесполезного. Девушка не слишком-то запомнила рассказы учёного (признаться, она и изначально слушала их не особо внимательно), однако сами пещеры произвели на неё сильное впечатление. Причудливые колонны самых разнообразных оттенков, от белого и жёлтого до красного и коричневого, растущие из самой земли либо свисающие с потолка, навевали мысль о сказочных подземных замках. Необыкновенная внутренняя гармония этих пещер в сочетании с разнообразием формы и цвета колонн, казалось, начисто опровергала все теории учёного. Такое великолепие могло быть создано исключительно гномами, талантливыми строителями и хозяевами подгорного царства.
Увы, сегодняшнее путешествие принципиально изменило её отношение к сталактитовым пещерам. Стереотипы начали ломаться ещё на входе, до которого они добрались, немного поднявшись по пологому склону. Вход оказался неожиданно узким и одновременно высоким, и соответственно более всего походил на вертикальную щель с неровными краями. Попасть в пещеру было достаточно легко, но внутри сразу же оказалось чересчур темно: света сюда проникало мало. Пришлось постоять некоторое время, привыкая к полумраку. Зажигать факел, как объяснил ей трубочист, смысла не имело: во-первых, у них не было факела, а во-вторых (если это ещё имело значение), им почти сразу же предстояло лезть наверх, и держать при этом факел в руке всё равно было бы невозможно. Однако трубочист пообещал, что путь через пещеру будет довольно коротким, к тому же кромешной тьмы вроде бы быть не должно: как ему говорили те, кто пересекал пещеру насквозь, в дальнейшем слабый свет будет проникать через отдельные крохотные щели.
Поначалу всё было просто: привыкнув к темноте, им пришлось всего лишь пройти несколько десятков шагов по относительно ровному, хотя и несколько скользкому полу. Затем можно было подумать, что они оказались в тупике: пещера резко заканчивалась, и перед ними вырастал широкий и высокий сталагмит, или скорее целый ряд сталагмитов, сросшихся воедино. Они были красновато-коричневатого оттенка, насколько можно было разобрать при слабом освещении. Вот по этим-то сталагмитам, как выяснилось, им и предстояло пролезть несколько саженей вверх.
Сталактиты и сталагмиты чрезвычайно красивы, особенно когда наблюдаешь за ними при свете сразу нескольких факелов. Однако же в темноте красоты уходят на второй, а то и третий план. Зато с удобством дело обстояло значительно хуже. Кто бы мог подумать, что такая красота окажется столь неприятной наощупь! Принцесса сразу же припомнила лягушку, которую потрогала, когда ей было года четыре. Лягушка была такая симпатичная, потешная, со смешно раздувающимся брюшком, и девочке захотелось её погладить. В следующий момент она уже громко кричала, вытирая палец о платье, а ни в чём неповинный, но склизский зверёк в ужасе ускакал прочь. Сталагмиты оказались скользкими, влажными и холодными. Самое главное, что скользкими, поскольку по ним надо было как-то взобраться наверх. Выступов здесь было предостаточно, и найти, куда поставить ногу или за что зацепиться рукой, сложности не представляло. А вот удержаться на месте, так, чтобы ни рука, ни нога не соскользнула в самый неподходящий момент, оказалось куда тяжелее. Прибавьте к этому темноту пещеры. В итоге недлинный в общем-то подъём занял массу времени.
Оказавшись наверху, путники обнаружили, что стоят на неширокой площадке, с которой вглубь горы уходили два низких коридора. Трубочист выбрал тот, который справа, и они пошли, торопясь поскорее выбраться наружу. Увы, в этом они не преуспели. Начать с того, что коридор постепенно становился всё уже, а, главное, потолок опускался всё ниже. Сперва им пришлось идти, согнувшись, а затем и ползти: другого выхода не оставалось. Коридор теперь больше напоминал длинную узкую нору.
— Эй, трубочист! — окликнула принцесса, останавливаясь и тяжело дыша. — Далеко ещё?
— Должно быть недалеко.
— А мы точно в правильном коридоре?
— Понятия не имею.
— Что??? А что ж ты раньше не сказал?!
— А что бы это изменило? Скорее всего нам всё-таки сюда.
— А если дальше будет тупик?
— Вот если будет тупик, тогда и станем об этом думать.
Принцесса сжала зубы и сделала глубокий вдох через нос. Второе чтобы хоть немного успокоиться, а первое — чтобы не порвать трубочиста на куски прямо здесь и сейчас. Причём удерживаться принцессу заставляло лишь то, что в противном случае через его тело пришлось бы перелезать, а места в коридоре для этого не было. Мысль о том, что дорога выбрана неправильно и придётся возвращаться назад, внушала тихий ужас. Лаз был слишком узкий и тесный, чтобы развернуться, а значит, всю обратную дорогу пришлось бы проделать ползком задом наперёд. Принцесса решила, что на это уж точно не пойдёт. В случае чего просто не двинется с места, и всё тут. Пусть трубочист делает всё, что хочет, хоть головой гору пробивает, создавая новый выход.
К счастью, проверить серьёзность этих намерений не пришлось. Когда, четверть часа спустя, принцесса увидела впереди яркий солнечный свет, она испытала такое чувство облегчения, какого, наверное, не испытывала никогда прежде. Слёзы счастья навернулись ей на глаза. Именно это чувство, а также незнание дальнейшей дороги, удержало её от расправы над трубочистом после того, как они, наконец, выбрались на свежий воздух и смогли распрямить разнывшиеся спины.
