– А пристегиваться не пробовали? – не выдержала Дженни.
– Пробовал, – кивнул водитель, – и иконку Николая пробовал. Но кочан лучше.
– Пристегивайтесь, пожалуйста, – попросила Дженни. И повторила, нежно вытягивая слова: – Пожа-а-алуйста.
Водитель внимательно на нее посмотрел, а затем пожал плечами и покрутил пальцем у виска.
Вдоль шоссе проносились рекламные щиты. Я старался в них не вчитываться, но это не удавалось: глаза сами цеплялись и прочитывали каждый лозунг. Большинство из них оказывались просто абсурдным набором слов, было совсем непонятно, что там рекламируется. С одного плаката скалился неопрятного вида мужик, а надпись спрашивала: «НЕ ХОЧЕШЬ ТАКОГО СОСЕДА?» На другом, совсем черном, виднелось жутковатое и лаконичное «ЖДЕТ РЫБА». Попадались плакаты довольно понятные: «ВЫХОД ВСЕГДА – СЕТЬ!» или просто «ЗАКУПИСЬ!», но неясным оставалось, к чему они призывают и что имелось в виду, потому что никакой другой информации там не было. Иногда слова на плакате отсутствовали вовсе – только фотография дома и длиннющее число, которое для цены выглядело слишком длинным и разнородным, а до телефонного номера недотягивало по числу знаков. А иногда вместо слов появлялась откровенная тарабарщина – вроде того щита, где разноцветно сияли набросанные в полном беспорядке буквенные конструкции: «ВЫ – КАЧЕСТ – НАД – ГОДНО – ВЕННО – ЕЖНО». Если и попадались вполне разумные с виду заявления, то их смысл, если вдуматься, стремительно ускользал.
– Смотри, – обратился я к Дженни, – вот что это имелось в виду: «СВАДЕБНЫЕ ПЛАТЬЯ – СУПЕРСКИДКИ. РАСПРОДАЖА ВЕСЕННЕЙ КОЛЛЕКЦИИ»?
Дженни пожала плечами:
– Поторопиться с женитьбой, пока есть дешевое платье.
– Нет, а что вообще такое «весенняя коллекция свадебных платьев»? Кто их коллекционирует? Почему весенняя?
Дженни поморщилась.
– Вопросы не по адресу, я тут сама обалдеваю, – ответила она. – Ты вот лучше на это посмотри…
Я глянул, куда она указывала пальчиком, и увидел абсолютно черный щит с алыми строчками внизу: «ОПЯТЬ ПРОБЛЕМА С НАРКОТИКАМИ? ТЕПЕРЬ ДОСТАТОЧНО ПРОСТО ПОЗВОНИТЬ…» – и номер телефона.
– Предлагаешь позвонить? – усмехнулся я. – Вот только как понять, там лечат или продают?
– Или принимают доносы, – заметила Дженни.
Звучало логично.
– А вот смотри. – Я показал ей магазин на обочине. – «Таможенный конфискат». Прикинь, сколько надо каждый день конфисковывать у пассажиров разной всячины, чтобы целые магазины открывать? – Я задумался. – Хотя если не у пассажиров, а у бизнесменов, и целыми вагонами… Все равно непонятно, откуда столько. Бизнесмены же не идиоты, постоянно на одни грабли наступать и нарушать закон, теряя свои вагоны.
Дженни пожала плечами.
– Это не конфискованное, а ворованное, все знают. Таможня просто ворует, а здесь продает.
– Абсурд, – сказал я. – И эта система так давно и открыто работает?
Неожиданно вмешался водитель.
– Да никакой это не конфискат! – сообщил он. – Врут они все! Я знаю эти магазины, они все на одном китайском складе в Клину закупаются. Просто название такое, чтоб народ шел.
Я опешил.
– Совсем бред получается! Выходит, магазин продает не ворованное, но специально обманывает, будто оно ворованное, потому что ворованное люди покупают охотнее?!
– Пусть это будет сегодня нашей самой большой проблемой, – миролюбиво заключила Дженни.
Автобус свернул на лепесток и выехал на МКАД. Здесь оказалось на удивление свободно – МКАД был почти пуст. Водитель вдруг обернулся к нам почти всем корпусом и широко улыбнулся – мы с ужасом увидели, что все зубы у него стальные.
– Вот за что я люблю МКАД, – начал водитель с азартом, – это за неожиданности! Никогда не знаешь…
– На дорогу смотри!!! – заорали мы с Дженни одновременно, вскидывая руки.
Водитель начал яростно тормозить, но было поздно – задница черного джипа продолжала лететь нам навстречу с бешеной скоростью.
Я схватил Дженни обеими руками и бросился на пол автобуса, стараясь прикрыть своим телом. Раздался оглушительный удар и звон, мир подпрыгнул и обрушился на нас горой таджиков с черенками от лопат.
Таджики гортанно кричали, причем, казалось, все сразу. Автобус стоял неподвижно, и мы рванулись наружу – кто-то из таджиков даже помог встать мне и Дженни.
Удивительно, но вроде никто не пострадал, даже водитель – он, матерясь, вылезал из кабины. У автобуса не было лобового стекла, а весь перед оказался смят. Досталось и джипу – здоровенная черная коробка превратилась сзади в гармошку. Из-за руля джипа вылезла лохматая дама в странном платье с вуалью и огромным пушистым воротником. Она принялась осматривать свой джип, ни на кого не обращая внимания.
– Эй! – заорал водитель. – Ты совсем долбанутая?! Зачем ты задом гонишь по МКАДу?!
Дама презрительно подняла на него взгляд, словно только что заметив.
– А твое какое дело? – визгливо ответила она, уперев руки в бока. – Хочу и гоню!
Водитель от возмущения открыл рот и снова закрыл.
– Ты больная, что ли?! – снова заорал он. – Проехала поворот – езжай до следующего! Или аварийку включи и пяться медленно. Но кто ж задом так носится?!
– Это ты мне, сука, сказал? – прошипела дама, а затем вдруг бросилась, цокая каблуками, на середину проезжей части и истошно замахала руками. – Люди! Остановитесь все! Слышите? Я – Вожена!!! Смотрите, что я сделаю, смотрите!
Она кинулась обратно, выхватила у одного из таджиков черенок, метнулась к автобусу и стала с истерическим визгом крушить стекло в двери кабины. От первого же удара на стекле появилась витиеватая трещина, но дальше оно на удивление крепко держалось, сколько дама ни старалась.
– Кто это? – спросила Дженни испуганным шепотом.
– Понятия не имею, – прошептал я. – Адская галлюцинация. Надо бежать отсюда, нас плющит просто ужасно!
– А куда бежать-то? – Дженни испуганно оглянулась. – У нас ни денег, ни документов, ни метро поблизости…
Машины невозмутимо катились по МКАДу, объезжая место аварии. За жестяным отбойником дороги начиналась странная местность: по бесконечному пустырю в зарослях прошлогоднего сухостоя валялись бетонные шпалы. Они были огромные – на грузовике такую не привезешь – и валялись в абсолютном беспорядке, словно кто-то рассыпал с неба гигантский коробок спичек. Далеко за полем торчали жилые высотки. Чуть по ходу у обочины вяло дымилась большая металлическая куча из обгорелых сетчатых ящиков. Приглядевшись, я понял, что это тележки из супермаркета, сваленные в груду. Кто их сюда привез в таком количестве, как ему удалось их поджечь и зачем – об этом я думать и не пытался. Бежать действительно было некуда.
В этот момент рядом притормозил второй автобус – точно такой же, только на лобовом стекле стояла табличка «ЗАКАЗНИК-1». Видимо, он ехал за нами, потому что внутри сидели такие же оранжевые жилетки. Им, похоже, уже сообщили об аварии, потому что дверь призывно раскрылась и человек, высунувшийся оттуда, гортанно позвал всех внутрь. Таджики послушно набились в автобус, и мы тоже втиснулись последними.
Давка была такая, что нас прижало друг к другу, и мне пришлось обнять Дженни за талию – на ощупь через байковую пижаму она оказалась удивительно теплой и мягкой. Это было сейчас самое спокойное место посреди свихнувшегося мира. Похоже, Дженни тоже так думала.
– Куда мы теперь? – спросила она. – Мне как-то в общагу сейчас совсем не хочется.
– Поехали ко мне! – предложил я. – Поесть чего-нибудь приготовим…
– Поехали, – охотно согласилась Дженни.
В итоге автобус заехал на стоянку, забитую автобусами и людьми, и долго стоял с закрытыми дверями и выключенным двигателем. Наконец пришли какие-то парни с широким рулоном ткани цвета российского флага. Всех выпустили из автобуса. Парни, вооружившись бритвенным лезвием, принялись прямо на асфальте резать ткань на флаги и раздавать таджикам. А таджики стали кусочками скотча привязывать полотнища к черенкам от лопат.
– Экономней отрезай, не хватит, – ругался один из парней.
– Дай так квадраты, – огрызался его напарник.
Дженни как зачарованная наблюдала за этой картиной.
– Ты видишь то же самое, что и я? – спросила она, тревожно сжав мою ладонь.
– Не знаю. – Я пожал плечами. – А что видишь ты?
– Это флаг Франции. У России в центре синяя.
– Пойдем отсюда скорее, – решительно сказал я.
Но уйти оказалось непросто. Все вокруг было обставлено металлическими заграждениями, за которыми стояли молодые скучающие полицейские. Толпа медленно вваливалась в проход, становясь все плотнее и плотнее, но куда все движутся, было неясно. Иногда толпа останавливалась, затем начинала двигаться снова. Прямо передо мной маячила оранжевая жилетка, от которой пронзительно пахло асфальтом. Я крепко взял Дженни за руку, чтоб не потеряться, и предложил выбираться из потока вправо.
