В мрачном холле нашу компашку передали с рук на руки желчного вида старикашке в обугленной мантии. Тот едва взглянул на нас, как заголосил:
— Вы кого, орочьи выкидыши, пустили! Это же та самая девка! — И кинул в нас огненный шар.
Мы слаженно пригнулись, а когда выпрямились, открыли огонь из магияметов. Придурки, которые нас сюда конвоировали, даже не догадались незнакомцев обшмонать и отнять загадочные штуковины, которые мы все (кроме Сосискина) держали в руках.
И, как в таких случаях говорят, завязалась перестрелка. На помощь старикану-пироману подоспела подмога, состоящая из таких же отморозков, как и он.
Напевая себе под нос: «Нас ждет огонь смертельный, и все ж бессилен он», — я заходила в тыл одному из колдунов, засевшему возле статуи демона. Грохнуть мне его не дала Цветочек. Со словами: «Даша, твое пение можно приравнять к пыткам!» — девчонка метнула в колдуна стилет.
Вокруг разворачивалось знатное такое мочилово, в котором не принимали участия пес и метаморф. Обоим я категорически запретила вмешиваться. Сосискину, потому как его легко могли затоптать, а Морфиусу из-за его ключевой роли.
С грехом пополам мы взяли первый рубеж обороны, а впереди их было очень много… Буквально зубами прогрызали себе дорогу к тронному залу. Почему-то была уверена, что Скелетон сидит именно там, не иначе, в молодости книжек перечитала. Я не ошиблась. Наместник засел там, где я и предполагала, вот только дошли до цели не все. Мы потеряли Кабана, Бестию, Леля и Мальвину. Старшина погиб, если так можно сказать, первым, прикрыв собой Заумную. У нас практически кончились патроны, руны Абсолютной Защиты от постоянных магических атак заметно истощились, а впереди был самый трудный бой. И живыми из него могли выйти только двое, так мне сказала дикса, и я ей поверила.
Мы израсходовали последние магические гранаты для того, чтобы прорваться в парадный зал, где окопалась эта гнида. Ворвались, едва рассеялся дым, и в нас тут же полетели копья. Плюшка и Заумная не успели среагировать. Нас осталось пятеро, пятеро смертников против разъяренного колдуна и приличной кучки закованной в броню личной гвардии, состоящей из живых мертвецов.
Наши шансы были равны нулю, даже сейчас Скелетон, оставленный без поддержки покровителя, был слишком силен для нас. Обреченные всегда сражаются до последнего, зная, что им нечего терять. Наверное, поэтому триста спартанцев и двадцать восемь героев-панфиловцев не пропустили врагов. Мы дрались насмерть. Вот упал Альфонс, а следом за ним пала, пронзенная зазубренным мечом, Цветочек… Я, пробиваясь вперед, к Скелетону, перешагнула через отрубленную голову Крыса, не позволяя себе ни на минуту отвлечься от наседающих на меня противников на боль, рвущую тело на части. Бессмертная — не значит бесчувственная. Последним из демиургов упал Гламур, и я оказалась один на один с весело скалящимся Наместником.
По его знаку оставшиеся мертвяки опустили оружие. Он сполз с трона, вразвалочку подошел и, приподняв рукой подбородок, наотмашь ударил меня по лицу.
Я рухнула как подкошенная, но тут же заставила себя встать, молясь, чтобы Владыка не дал драконам прорваться ко мне на помощь. Иначе столь близкая победа ускользнет из моих рук.
— Гордая. — Он презрительно усмехнулся, с превосходством глядя мне в глаза. — Ничего, я научу тебя покорности, у нас с тобой впереди очень много времени, наполненного твоей болью. Сейчас я разберусь с той шавкой, которая возомнила себя всемогущей, а потом вернусь к тебе. А ты, моя птичка, пока побудешь здесь.
И тут одновременно случились две вещи. Я со словами: «Задерешься пыль глотать, недоумок!» — сплюнула ему кровь под ноги, а притворяющийся мертвым Гламур вскочил, невероятным прыжком прыгнул Наместнику на спину и нацепил антимагический ошейник. Пока Скелетон пытался стянуть с себя изделие великого артефактора Лунария, я быстро достала из кармана парные браслеты того же мастера и защелкнула у него на запястьях. Теперь уже он упал на пол и начал кататься по нему в бессильной ярости, а мы с Гламурчиком стояли и смотрели на того, кто столько веков держал в страхе весь Изменчивый.
Я закурила и машинально протянула пачку демиурчику. Тот неловко прикурил, закашлялся и, давясь дымом, сказал:
— Капитан, кажется, мы победили.
— А хрен его знает, амиго, по идее, сейчас должны посыпаться конфетти, взмыть в воздух нарядные воздушные шарики, но я почему-то ничего подобного не вижу.
— Угу, — согласился со мной Гламур, — по ходу, о нас все забыли, радует то, что оловянные солдатики (последовал кивок в сторону оседающей гвардии) начали рассыпаться в труху, а то я сейчас немножко не в форме.
— Скажу тебе прямо, я сейчас не в состоянии даже лишний раз пошевелиться, а не то чтобы задницу кому-то драть, — показав на висевшую плетью правую руку, ответила усталость.
Мы переглянулись и заржали, как два сумасшедших. На наш гогот примчались Сосискин и Морфиус.
— Так вы чего ржете-то? — с ходу кинул претензию пес. — Где мой приз? Где фанфары? Где, в конце концов, горячее питание, и почему я не вижу представителей проигравшей стороны? Мне что, вызвать моего адвоката и готовить иск в суд за несоблюдение условий контракта?
— Ну может, они ждут, что я красивым ударом двуручника снесу голову главному злодею? — выдвинул гипотезу мозг.
— А где написано, что мы должны были его убить? — тут же окрысился Сосискин, а потом добавил: — А кстати, почему он до сих пор жив?
— Потому что у меня на него другие планы, я хочу, чтобы он жил и мучился! — сурово отрезала жажда справедливости.
Вот после этих слов в залитом кровью зале среди отрубленных частей тел возник в полном составе Совет демиургов в компании с приспешниками Арка. Сам интриган, заваривший эту кашу, появился предпоследним. Последними вошли в покореженные двери девять живых и невредимых демиурчиков. Подходя к нам с Гламуром, они молча обнимали нас, а мы, стиснув от боли зубы, кивали, как китайские болванчики, периодически шипя:
— Тихо ты, и так все ребра болят!
— Чистая победа, — брезгливо посмотрев на скулящего Наместника, громовым голосом произнес главный в совете.
— Но, главный, им же все время кто-то помогал, — рыпнулся какой-то хлыщ из лагеря недовольных.
— Сейчас я тебе помогу предаться земле, — зарычал Сосискин, забеспокоившийся, что его могут кинуть с Тряпкой Всезнания.
— У меня нет сомнений, что Дарья и юные демиурги победили честно, — отчетливо произнес Арк, с обреченностью глядя в мои глаза.
Я вздернула нос и одними губами прошептала:
— Готовь свою попку, сладкий, чуть попозже я зайду и познакомлю ремень с ее розовыми полупопиями!
«Я весь, целиком, принадлежу тебе», — раздался голос в моей голове, и самый лучший враг растаял в воздухе.
— Прошу всех проследовать в Зал приемов, где состоится торжественная передача Ткани Мироздания в руки Дарьи и в лапы ее пса, — слегка дрожащим голосом объявила Пра.
— Да ты с дуба рухнула, подруга, у меня самая заварушка начинается, а ты предлагаешь дурью маяться! — моментально отреагировало стремление все и всегда доводить до логического конца.
— Не поняла… — растерялась Тринадцатая.
— Чего тут непонятного! Нам сейчас нужно убедить всех, что их Бледная Поганка победит Наместника, проконтролировать, чтобы трон занял Федор, сделать так, чтобы эльфы не передумали в последний момент и не зажали свадьбу, и, главное, принять участие в народных гуляниях! Так что пока покарауль мою новую подстилочку, а мы тут с делами разберемся! — поддержал меня пес.
— А что делать с этим? — кивнул в сторону поверженного врага главный.
— Да есть тут у меня одна идейка, надеюсь, вы ее одобрите. — Я заговорщицки подмигнула в ответ.
Ах, как это мило, очень хорошо,
Плыло и уплыло, было и прошло.
Прощальная песня из к/ф «Обыкновенное чудо»
Ласковое море, умиротворяющий плеск волн, белый песочек, теплый ветерок, бокал с мохито в руке, сзади мальчик-паж с опахалом… Шучу, мальчика не было. Но все равно — релакс полный. Я лежала в гамаке на террасе своего дома, а по пляжу скакали загорелые до черноты мускулистые красавцы. А чуть в стороне, под сенью пальм, одетые в нарядные саронги красотки суетились, накрывая поляну… Что еще нужно пожилой девушке для полного счастья? Правильно, чтобы ее никто не дергал и не мешал наслаждаться заслуженным отдыхом!
Прошел уже месяц с тех пор, как мы вернулись с Изменчивого, и все эти дни я вела роскошную жизнь бездельника. В голове стало пусто, как в скворечнике зимой. Не надо было никуда спешить, строить планы, обороняться и нападать, думать о завтрашнем дне и о всяких Наместниках тьмы. Не жизнь, а сплошная дольче вита. С утра рыбалка, в обед здоровый сон, вечером дансинг или еще какая-нибудь развлекательная программа. И что самое главное — вокруг нет никаких эльфов!
