В этот момент дверь в комнату одного из полицейских участков, в которых содержали политзаключенных и где мы ожидали нашу подругу, скрипнула, и к нам вошла бледная и какая-то потухшая Наташа.
Варя тут же метнулась к ней и обняла. Нанико подставила стул, на который мы ее усадили. Отчего-то никто из нас не решался задать ни одного вопроса. Наконец, девушка всхлипнула и сказала:
— Его через неделю в Сибирь отправляют. Вместе со всеми слугами и родней, которая принимала участие в заговоре. Будут там поселение основывать. Таково повеление царя.
Мы об этом уже знали. Царь открыто заявил, что не собирается разбрасываться людьми с магическим потенциалом, за плечами которых стоят прославленные предки, а потому, несмотря на их ошибки, те, кто их признает, послужат Родине на Севере, который так и ждет, когда его начнут осваивать. Разумеется, для начала они должны будут принести усиленную магическую клятву, но это уже детали. Знала об этом и Наташа, что не объясняло ее убитого вида.
— Он ведь не меня любил, — снова заговорила она, уходя в себя, — а картинку, которую видел перед глазами. Он, оказывается, даже не слушал меня.
— Что ты такое говоришь? — не поняли мы.
— Он за мной человека не видел… Я сказала, что с ним отправлюсь, что каждый может оступиться. Наверняка ведь ему мозги запудрили. Он поначалу даже обрадовался. Я стала рассказывать, как в Сибири буду разводить магические растения, как буду помогать ему, ведь я от вас и рунной магии нахваталась, а он… Он сначала отругал, что, мол, никаких магических растений! А потом и вовсе сказал, что магия не для женщин, но он понимает, что меня просто Заславская, то есть ты, Дуся, окрутила и ввела в заблуждение, и он позаботится о том, чтобы я забыла обо всех этих глупостях! Представляете! Он назвал мою магию глупостью! Все те мечты, что я ему поверяла, все достижения, которыми хвалилась, для него оказались глупостью и лепетом такой же глупой девочки! — Наташа расплакалась.
А я подумала, что, пожалуй, даже хорошо, что все так получилось. Нам всем очень не хотелось, чтобы она подвергала себя таким испытаниям на просторах заснеженной Сибири. ем более, что девушку, как оказалось, никто серьезно и не воспринимал.
***
— Дуся… Эээ… Евдокия… Так вот… Эээ… — Василий, мой старший брат, мыча что-то невразумительное, мялся передо мной уже с минуту и так ничего путного и не сказал.
— Слушай, Василий, — наконец, не выдержала я, — чего ты хочешь? Говори четко, ясно и по существу!
От моих слов он даже вытянулся во фрунт, видимо, сработали вбитые в военной академии рефлексы, но тут же досадливо скривился:
— Четко и по существу не получится. Понимаешь, мне очень нравится Наташа… — а потом чуть ли не застонал, запуская пальцы в свою рыжую шевелюру. — Да я с ума по ней схожу! Только не знаю, как к ней приблизиться! Я ее вчера во дворце увидел, подошел, а она по мне взглядом мазнула и даже не улыбнулась.
— Так чего же ты до этого столько времени молчал? — удивилась я.
— А когда мне было ей об этом говорить? — возмутился он. — Мы только познакомились во время вашего обучения! Так нас к вам после этого даже не подпускали, чтобы мы не мешали процессу! — явно кого-то передразнивая, выдал братец. — Или, может, когда вы все резко стали фрейлинами? Так этот ушлепок Шуйский в первый же день подсуетился и завладел ее вниманием! Да и я ведь мог бывать во дворце крайне редко. Мы с Федькой только в этом году заканчиваем академию, и увольнительные нам дают совсем нечасто! А может, нужно было налаживать общение, когда вы уехали с царевной на моления?
— Ну, сейчас-то ты ей письма пишешь? Отчего же раньше не мог?
— Раньше у меня повода не было, — насупился он. — Но сейчас я не могу упустить возможность стать ей ближе!
Ага-ага, или кто-то просто не мог пересилить свою робость, а может, и еще какие заморочки моего братца одолевали.
— Ладно. Как уж вышло. В любом случаем сейчас Наташа слишком расстроена тем, как все получилось с Шуйским, и вряд ли примет чьи-либо ухаживания. — Василий заметно посмурнел. — Но она живая веселая девушка и не сможет слишком долго грустить, а потому пока встреч с ней не ищи, а вот письма писать продолжай. Только пиши каждый день! Хоть пару строчек, но каждый день! А потом… ты и сам поймешь, когда стоит приступить к более активным действиям. Только если обидишь девушку — я тебе не завидую. Понял? — с угрозой добавила я.
— Понял-понял! — отмахнулся он. — Дусь, а я ей хоть чуть-чуть нравлюсь, а?
— Ну-у-у, наверное. По крайней мере, она отзывалась о тебе довольно положительно, — припомнила я все, что подруга говорила о брате.
Эта малость так обрадовала парня, что он приподнял меня за талию и с радостной улыбкой покружил на месте.
— Пусти, скаженный! — шутливо ударила я его ладошкой по плечу.
Он поставил меня на пол и, серьезно глядя в глаза, сказал:
— Спасибо.
После чего со счастливым выражением лица быстро направился прочь из комнаты. Я же лишь покачала вслед ему головой:
— Хоть бы чаю попил, что ли. К сестре же в кои-то веки зашел. Эх… — и, улыбаясь, махнула рукой: совсем Наташа парню голову вскружила.
В этот момент дверь снова отворилась, и на пороге показался Дима:
— Здравствуй, Дусенька, а где Василий? — он недоуменно оглядел комнату. — Мне доложили, что он должен быть здесь, с тобой.
— Здравствуй, милый. Он ушел, — развела я руками. — Ненадолго заходил кое-что уточнить.
— Жаль. Разминулись совсем немного.
— Да, ты же только что сам вернулся. Должен был его встретить, — я подошла и потянулась к мужу за поцелуем.
— Я ненадолго поднимался наверх, — он теснее прижал меня к себе и превратил дежурный поцелуй в нечто такое, от чего у меня подгибаются коленки. — А у меня хорошие новости!
— Ммм. Какие? — я потерлась носом о его щеку, на которой уже успела появиться щетина.
— Давай присядем.
В этот момент дверь снова приоткрылась, и на пороге появилась служанка.
— Госпожа, подать чаю?
Я глянула на часы. Действительно, как раз время послеобеденного чаепития.
— Да, подавай.
— А где Леокадия Львовна с Петрушей? — спросил Дима усаживаясь.
— Они пошли гулять в парк, а я осталась немного посидеть над учебными программами.
— Вот как раз об этом я и хотел сказать! Царь-батюшка, наконец, рассмотрел все наши предложения насчет твоей гимназии и решил выделить под учебное заведение усадьбу в Царицыно!
— Не может быть! — потрясенно выдохнула я. — Там же целый дворцовый комплекс!
— Это да, — отчего-то его энтузиазм поутих. — Только недостроенный. Его возведение после смерти царицы было приостановлено, так что, по сути, там сейчас недостроенные руины. Хотя царь и распорядился поддерживать их и местные парки в приемлемом виде.
— Но ведь это куча работы не на один год! — опешила я, буквально кожей ощущая, как реализация моей мечты отодвигается на неопределенный срок.
Вошла служанка и начала накрывать на стол. Справилась она быстро и, как только ушла, муж приобнял меня за плечи:
— Все не так страшно, милая, — постарался он утешить. — Может, это даже и к лучшему. Мы сможем многое переделать под себя. К тому же там есть несколько достроенных флигелей, в которых уже сейчас можно начать занятия. Ведь поначалу там все равно будет немного учащихся. Зато сколько вместе с усадьбой идет земли! Ты только подумай: около сотни гектаров! Да на этой земле мы не только без труда сможем поставить теплицы, в которые завезем растения с Изнанки, построить вольеры для животных оттуда, мастерские для ваших изысканий, разбить экспериментальные сады, но еще и без труда расселить нечисть, которая захочет попасть на землю!
Действительно, таким образом решались все наши проблемы. Только хватит ли тех флигелей, что уже имеются, чтобы открыть гимназию в этом году? Ведь там будут жить и заниматься не только дети. Учителя и обслуживающий персонал тоже должны где-то находиться.
— Дима, нам нужно туда ехать! Я хочу увидеть все своими глазами! — пришла я к единственно возможному решению и даже подскочила с места, собираясь отправляться туда прямо сейчас.
