— Мне это не нравится, — решительно заявил Софоклюс, пряча дощечку. — Геракл, по-моему, из тебя хотят сделать идиота, этакое посмешище на всю Грецию.
Сын Зевса натужно пошевелил извилинами.
— Да, — наконец согласился он, — скорее всего, всё так и есть. Но ведь я дал слово самому Зевсу! В любом случае у меня нет выбора. Едем в Пелопоннес!
— Что мне передать Эврисфею? — напомнил о себе стоявший рядом с колесницей Копрей.
Геракл сверкнул глазами:
— Передай этому недоноску, что когда я выполню все его дурацкие двенадцать поручений, то лично приду к нему в Микены и сверну его чахоточную шею.
Посланец кивнул и неспешно потопал прочь.
— Весьма опрометчивые слова, — недовольно покачал головой Софоклюс. — Геракл, ты меня удивляешь. Не иначе как ослепленный гневом произносил ты эти оскорбления. Неужели ты не понимаешь, что еще больше озлобишь этого мерзавца? Ведь он и так уже видит тебя в фамильном склепе в белых сандалиях. Теперь уж Эврисфей точно постарается, чтобы один из этих двенадцати подвигов стал для тебя последним.
— Не дождется! — рявкнул в ответ великий герой. — Не за тем я на белый свет родился, чтобы лебезить перед всякими недоношенными засранцами. Да я его, если бы не Зевс… вот этими самыми руками… в бараний рог… Но…
— Как всегда, есть одно маленькое «но»! — усмехнулся историк.
— Воля отца — закон! — с большим почтением закончил Геракл, высматривая среди облаков Летающий остров.
* * *
Прибыл сын Зевса в город Немею и несколько растерялся. Куда идти, кого спрашивать?
— Мой друг, доверься мне, — воскликнул Софоклюс и завел могучего героя в первое попавшееся по дороге питейное заведение.
Сели за стол. Заказали вина.
— Значит, так. — Историк заговорщицки склонился к уху Геракла. — Слушай меня и лучше не перебивай. Прямо сейчас ты идешь к хозяину этой забегаловки и громко заказываешь всем присутствующим за свой счет лучшего вина.
— С чего бы это? — возмутился герой.
Софоклюс весело подмигнул:
— Халявщик — находка для спартанского шпиона!
Подивившись мудрости ученого приятеля, Геракл подошел к владельцу питейного заведения и, грохнув на прилавок перед его носом новенький золотой талант, зычно проревел:
— Всем лучшего вина за счет великого Геракла!
— Ура-а-а-а… — закричали присутствующие и, отпихивая друг друга, ринулись к оторопевшему хозяину.
— Друзья, — громко возвестил Софоклюс, когда жители Немей основательно нализались, — скажите нам, скромным путешественникам, волей случая забредшим в ваш гостеприимный город, что за ужасные слухи бродят по Аттике. Якобы в ваших лесах завелось жуткое чудовище.
— Завелось, — подхватили местные жители, — так и есть, завелось, что б ему пусто было.
— Совершенно кошмарное создание, — добавил хозяин забегаловки, — немейский хомяк!
Геракл с Софоклюсом насторожились.
— А можно подробней? — попросил историк.
— Конечно, можно, — кивнул хозяин. — Обитает этот хомяк, как говорят, в местных горах. Топчет посевы, ворует скот, птицу. Ветряную мельницу вон давеча разрушил.
— Лопасти, лопасти сожрал, — прокричал кто-то из веселящихся пьянчуг.
— Вот так и живем в каждодневном страхе, — горько вздохнул владелец питейного заведения. — Просто спасу нет от этой напасти.
— Ну а кто-нибудь из вас этого самого хомяка видел? — продолжал свои расспросы неугомонный Софоклюс.
— Я видел! — вызвался странного вида сухощавый грек. — Щеки во, когти с локоть и носом так зловеще шевелит — фыр-фыр…
— Хорош врать, Дардал, — зашикали на него собутыльники. — Да ты же после третьей кружки регулярно с Дионисом общаешься. Не слушайте вы его, алкоголика.
Геракл только задумчиво хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Бог виноделия Дионис действительно часто спускался к смертным дегустировать качество местного вина.
Софоклюс в отчаянии всплеснул руками, а присутствующие нестройными голосами запели старую застольную песню «Как фавн пастушку соблазнял».
Покинув питейное заведение, Геракл с Софоклюсом направились к припаркованной невдалеке колеснице, от бортов которой кто-то уже пытался отодрать золотую обшивку, слегка поцарапав благородный металл.
— Найду, урою! — пообещал неизвестным хулиганам сын Зевса, тряпочкой протирая сияющие борта.
— Что-то тут с этим хомяком нечисто, — вслух рассуждал Софоклюс, прогуливаясь вокруг колесницы. — Меня всё не покидает стойкое чувство, что врут они все.
— После десятка кружек крепкого вина? — удивился Геракл. — И не у таких бы забулдыг языки развязались. Зевс вон, как выпьет, так начинает нести про какое-то безвоздушное пространство да иные миры…
— Да нет же, — поморщился историк. — Такое впечатление, что все эти россказни были заранее рассчитаны на наши уши!
— Ничего такого я лично не заметил. — Великий герой пожал плечами и, подышав на золото, с любовью протер его мягонькой тряпочкой. — Опа! — воскликнул он, увидав на заднем запыленном борту колесницы выведенную пальцем надпись «ПОМОЙ МЕНЯ!».
— Ох, найду…
Геракл злобно выругался сквозь зубы.
— Что ж, — Софоклюс растерянно развел руками, — осмотрим местные горы. Хотя почему-то лично мне кажется, что ни хрена дельного мы там не найдем.
* * *
Осмотр Немейских гор окончательно поверг Геракла в уныние.
Никакими чудовищными хомяками здесь и не пахло, ни немейскими, ни пелопоннесскими, ни коринфскими…
— Чего-то в этом роде я и ожидал, — проговорил Софоклюс, заглядывая в небольшую темную пещеру.
У входа в кривой разлом валялись пустые кувшины из-под вина, куриные кости и старая сломанная кифара.
— Как ты думаешь, Геракл, если бы в этих горах обитало чудовище, кто-нибудь стал бы устраивать на склоне гульбище, тем более ночью?
— Почему ночью? — спросил великий герой, шевеля кустистыми бровями.
— Ну а это, по-твоему, что?
И Софоклюс красноречиво указал на горку золы от недавно горевшего у пещеры костра.
— Действительно, — согласился сын Зевса, теребя заросший густой бородой подбородок. — Странные вещи здесь творятся, мистические!
— Да какая там мистика, — усмехнулся историк, — байки невежественных кретинов. Нужно смотреть правде в глаза и всегда замечать детали. Вот ты, Геракл, когда мы к горам шли, ничего странного не заметил?
— Гм… — озадаченно кашлянул сын Зевса.
— А я заметил, — продолжил Софоклюс, — что крестьянские поля вокруг вовсе не вытоптаны и все колоски аккуратно кем-то собраны. Да и лопасти у единственной дедаловой мельницы не откушены, а весьма профессионально сняты.
— Ты хочешь сказать уворованы? — оживился Геракл.
— Скорее оторваны для отвода глаз, — прищурившись, предположил историк.
— Да что же в конце концов здесь творится? — в сердцах воскликнул сын Зевса и даже топнул ногой, вызвав небольшой камнепад.
Софоклюс почесал блестящую залысину.
— Мне нужно подумать! — сказал он. — Желательно в спокойной обстановке. Собрать, так сказать, все факты в один пучок, из которого удастся вытянуть ниточку здравого смысла…
Но спокойно поразмыслить Софоклюсу так и не удалось, поскольку заглянувший в очередную пещеру Геракл весело прокричал:
— Гляди, Софоклюс, здесь такая же штучка, как и у меня!
И сын Зевса указал на болтавшийся у него за спиной львиный хвост.
Историк в ужасе перевел взгляд на вход в пещеру, из которого высовывалась темно-коричневая пушистая кисточка.
— Не-э-э-эт! — истошно завопил Софоклюс, но было поздно.
Со счастливой улыбкой Геракл уже наступил на зловещую мягкую «штучку».
* * *
Лев, к счастью, оказался небольшой, хотя и жутко настырный.
— Где же я оставил эту сатирову колесницу? — недоуменно вопрошал сын Зевса, перепрыгивая на бегу через острые каменистые выступы.
Софоклюс, сидя на шее у мчавшегося по холму героя, зычно командовал:
— Налево, теперь направо, он не отстает, быстрее… — Было похоже, что азартная погоня зверушку только развлекала.
Как вскоре выяснилось, особо хищника привлекал болтавшийся за спиной Геракла хвост. Лев прыгал, подскакивал и всё норовил схватить зубами весело болтавшуюся кисточку, а заодно и вцепиться в не защищенный броней зад Геракла.
— Учти, друг, — прокричал сверху Софоклюс, — если он тебя цапнет, придется принимать отвар от бешенства! А это, я тебе скажу, жуткая гадость. У меня вот однажды племянник сбесился, после того как его теща покусала, так полгода потом мучился, бедолага.
Сын Зевса благоразумно прибавил скорости.
— Вижу дерево! — обрадовано возвестил историк. — Скорее, это наш единственный шанс!
Геракл припустил еще пуще и, значительно оторвавшись от рычащего преследователя, ловко забрался на дерево, предварительно подсадив ругающегося на чем свет стоит Софоклюса.
