– У-е-е! – потерявший кепочку урка отшатнулся от меня, хватаясь рукой за сломанный шнобель. А после удара под дых вообще – сложился пополам и грузно осел на заплеванный пол вагонного тамбура. Звякнул упавший рядом «кастет». «Хм, действительно, барашек от вентиля».
Отбросив ногой железяку, я шагнул к хмырю и пнул его в бок. Не с целью добить, а чисто из вредности. И еще для острастки. Чтобы не думал, будто тут медом намазано и что процесс вразумления уже завершен.
– Ты на кого, сявка, пасть разеваешь? – сжав пальцами ухо «клиента», я сперва крутанул, а потом дернул его на себя, разворачивая вверх бритую башку уркагана.
– И-и-ы-ы! – взвыл тот, даже не пытаясь вырваться, вращая выпученными с перепугу глазами.
– Гогу знаешь, козел?
«Клиент» усиленно закивал.
– Ответ неправильный, – усмехнулся я, наступая ему на ладонь и вдавливая ее каблуком в пол.
Вой хмыря тут же перешел в визгливый скулеж.
– Так я жду ответа на поставленный мною вопрос.
Цитата из «Ивана Васильевича» пришлась к месту. Урка перестал скулить и отчаянно замотал головой. Типа, знать не знаю, ведать не ведаю. «Ну да, и впрямь. Откуда тебе, дураку, знать, кто такой этот таинственный Гога?»
* * *
…Гога, точнее, Игорь Агафонович Бодачинский, был в нашем институте фигурой известной. И не просто известной – легендарной. Анекдотов про старшего преподавателя кафедры высшей математики ходило не меньше, чем про Чапаева или Штирлица, а любые его «публичные» выступления моментально раздергивались на цитаты и афоризмы. Лично мне больше всего запомнилась его фраза про розги и дифференциальное исчисление: «Я могу научить дифференцировать любого. Дайте только розги. Дайте мне розги, и вот этот… нет, лучше – этот, будет дифференцировать. И еще руки ему свяжите. А потом руки развяжут, и он будет-будет-будет дифференцировать … Дифференцировать при должном терпении можно научить и зайца, а вот интегрированию зайца не выучишь – уши не те».
Гогу студенты, с одной стороны, боялись («на экзаменах – чистый монстр»), а, с другой, едва ли не боготворили, в деталях запоминая каждую встречу с этой незаурядной личностью. Приводя в пример, цитируя, пугая его именем еще не въехавших в тему граждан…
* * *
– Значит, так, дурик. Если ты не знаешь, кто такой Гога, то лучше тебе этого и не знать, целее будешь, – «ласково» пояснил я, продолжая удерживать «клиента» за ухо. – И мой тебе совет. Как только услышишь про Гогу, сразу вали. Не дай бог, попадешься ему – уроет нахрен. Понял?!
– О-ял, – просипел урка, судорожно сглатывая и тряся головой.
– Ну, вот и хорошо. Вот и ладненько.
В этот момент электричка остановилась, двери раскрылись, и я, взяв за шкирбан несостоявшегося гоп-стопщика, попросту вышвырнул его на перрон. Не удержавшись-таки от соблазна добавить хмырю малую толику ускорения. Добрым пинком по откляченной заднице. Для лучшего усвоения материала.
– Пшел нах, скотина.
Через секунду туда же отправилась поддетая ногой кепка урода. «Кастет» улетел еще дальше, в темнеющие за платформой кусты. Одинокий фонарь мигнул, словно бы на прощание, дернулись вагонные сцепки, и поезд, медленно набирая ход, покатил по стонущим рельсам.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – платформа Новодачная».
* * *
Отходняк наступил секунд через двадцать. Дрожали руки, горело лицо… даже зубы, ха-ха, поскрипывали. «Адреналин, чтоб его». Увы, тело семнадцатилетнего пацана еще не привыкло к таким передрягам. Впрочем, пройдет всего-то лет десять и подобные инциденты станут обыденностью. Как для меня, так и для всей страны. Вот только урки станут другими. Точнее, сами-то они по сути своей не изменятся. Просто арсенал у них будет другой. Вместо кастетов, ножей и дешевых понтов – стволы, банковские счета и депутатская неприкосновенность…
«Не хочу!»
Внезапно пришедшая мысль ударила по мозгам словно обухом. «Не хочу, чтобы так было».
Пока поезд вновь не остановился, больше я ни о чем не думал.
На перрон вышел будто сомнамбула, ничего не замечая вокруг. Молча спустился по ступеням с платформы, дождался, когда электричка даст гудок и умчится дальше. Перешел через пути. Двинулся по тропинке в сторону студенческого городка. Практически на автопилоте, неотрывно размышляя о прошлом, будущем и настоящем. О моем месте в каждом из этих времен. О цели в жизни. О том, кем был, кем есть и кем стану. И… сумею ли я хоть что-нибудь изменить. Здесь, в 82-м. По всему выходило, что да, сумею. Причем не только в своей судьбе (это-то как раз легче легкого), но и в жизни целой страны.
Возможно, то, что я сделаю, ничего не изменит. Или вообще сделать ничего не удастся и все закончится бессмысленным трепыханием бабочки, пытающейся погасить крыльями свет электрического фонаря. Однако даже если у меня ничего не получится, я все равно должен, обязан попробовать. Хотя бы попытаться, а там – чем черт не шутит. А вдруг!? Не боги ведь горшки обжигают – люди…
Патетические размышления о смысле жизни были прерваны самым неожиданным образом – подвернувшейся под ноги банкой из-под растворимого кофе. Споткнувшись на ровном месте и чертыхнувшись с досадой, я собрался было наподдать по встретившемуся на дороге препятствию, но… Рассмотрев, что у банки внутри, почесал за ухом и задумался. Наполненную болтами и гайками емкость, видимо, обронил кто-то из «несунов» с одного из местных промышленных предприятий. Скорее всего, случайно – нес что-то более «существенное», а метизные изделия были просто «попутным грузом».
Вынув из банки поблескивающую металлом гаечку, взвесил ее в ладони, примерился. «Хм, а ведь хорошо должно получиться, если к делу с умом подойти». Действительно, если метнуть этот снарядик с должной силой в какого-нибудь нехорошего джентльмена, эффект может выйти совсем неплохой. Особенно если цели правильно определить. Нос, глаз, ухо, лоб, зубы. Можно еще по ребрам, если одежды немного. Еще в пах, в голень, колено… по пальцам на руках – тоже неслабо. Короче, травматическое оружие в чистом виде. Убить – не убьет, но остановит железно. Или хотя бы заставит задуматься – стоит ли докапываться до клиента. Ведь в произошедшей в поезде драке мне, по большому счету, несказанно повезло – гопник оказался один, без поддержки. Будь бандюков трое или четверо, так легко я бы от них не отделался. Все могло бы закончиться гораздо печальнее. Почти как в известной песне БГ – главного гуру ленинградского рок-клуба 80-х:
А меня били-колотили во дороге во кустах,
Проломили мою голову в семнадцати местах.
«Что ж, выходит, надо еще и над этим подумать. И очень серьезно потренироваться».
Выбрав несколько подходящих по весу гаек (болты тут не слишком подходят – аэродинамика хуже, да и зацепиться они могут за что-нибудь в самый неподходящий момент), я сунул крепежные элементы в карман и бодро зашагал по асфальтовой тропке к расположенному невдалеке общежитию. Продолжая насвистывать под нос припомнившуюся вдруг песенку:
Увы, недолго это тело будет жить на земле,
Недолго это тело будет жить на земле,
Спроси об этом всадника в белом седле,
Недолго это тело будет жить на земле…
* * *
В эту ночь сотрудник Управления «П» Михаил Дмитриевич Смирнов долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок, припоминая все детали сегодняшнего инцидента, приключившегося с ним в Институте Атомной Энергии им. И.В. Курчатова.
Отчет о происшествии старший лейтенант уже написал и передал по инстанции. И, хотя, в принципе, ничего там особенного не произошло, назавтра Михаилу предстоял серьезный разговор со своим непосредственным начальником и куратором майором Ходыревым. Тому, конечно, будет весьма интересно узнать из первых уст обо всем, что случилось. Причем в подробностях, как мелких, так и не очень. Вот только стоит ли рассказывать обо всем?.. Например, о странной монетке, найденной на полу в помещении «разгромленного» архива. О металлическом кругляше диаметром двадцать два миллиметра, на одной стороне которого было выбито «2 РУБЛЯ», а на другой – «БАНК РОССИИ», двуглавый орел, еще раз «ДВА РУБЛЯ» и год выпуска 1998.
«Наверное, пока не стоит, – решил Михаил уже далеко за полночь. – Сначала надо самому во всем разобраться…»
– Как там ситуация по Курчатовскому?
– Обычным порядком, товарищ полковник. Работает межведомственная комиссия. Общее мнение – никакого криминала там нет, банальное стечение обстоятельств. Несчастный случай, по собственной неосторожности. Так что, скорее всего, через неделю дело будет переведено в административную плоскость.
