Ознакомительная версия.
— Что же я делаю? — лихорадочно думал он. — До чего же я докатился!
«Вольво» тоже был ее. Свои новенькие «жигули» Смирнов оставил в гараже: возлюбленная наотрез отказалась на них ездить, пусть даже и пассажиркой.
А однажды он увидел ее в чужом «мерсе» с тонированными стеклами. Ниночка выпорхнула из него, помахала кому-то ручкой и, сияющая, пошла на мужа, совершенно не замечая его. Вот тогда-то страшная догадка потрясла влюбленного джигита: у него выросли рога. А, возможно, растут уже давно.
Разговор на повышенных и пониженных тонах ничего не дал, молодая жена удивленно рассматривала рогача и по партизански молчала. А потом плюнула на пропылесосенный мужем пол и ушла спать. Сергей остался один. Он метался по элитному жилью, как зверь в вольере, нелепо жестикулировал руками, привыкшими раздавать указания, сосал валидолину за валидолиной, рычал, задыхался от жалости к себе и любви к ней. Затем почувствовал резкую, жгучую боль где-то за грудиной, схватился за эту боль и опрокинулся на спину, понимая, что летит куда-то вниз, бешено вращаясь по кругу в узком, темном коридоре навстречу яркому, молочно-белому свету.
— Сереженька, — обрадовался кто-то его появлению, — внучек родимый, подойди ко мне.
Голос был ласковый и знакомый, он напомнил далекое детство, глиняный кувшин молока, поставленный доброй рукой на выскобленный деревянный стол, смеющиеся синие глаза, когда-то с любовью смотревшие на него. Это были глаза умершей бабушки. Невыразимая радость охватила изболевшуюся душу, удивительный покой опустился на израненное дикой болью сердце.
— Золотиночка моя родная, — гладила голову невесомыми руками сама Любовь, — не возвращайся туда, там холод и страдания, останься здесь.
— Да, да, да, — отдаваясь эфирным ладоням, подумал он, — я останусь возле тебя, так как там я никому не нужен.
— Мы теряем его! — закричали из серого, вязкого, густого тумана.
— Я не хочу назад! — яростно запротестовал кто-то внутри Сергея. — Я не хочу назад!
Кубы, маленькие и большие, фиолетовые, голубые, розовые, синие, серпантином посыпались откуда-то сверху, отделяя усталую душу от любящего ее создания. Они были легкие, полупрозрачные, чистые. Они выстраивались ровными рядами и распадались в хаотичном танце, отнимая надежду на спасение и сострадание. С тоской протягивая к нему руки, бабушка стала медленно, плавно удаляться, словно уплывать в неведомую даль.
— Мы еще встретимся, — словно легкий весенний ветерок, прошелестел ее голос, — мы еще встретимся.
— У папы инфаркт, он в реанимации! — голос в трубке захлебывался от рыданий. — Он умирает!
Плакала моя Алинка, а я, поднятая среди ночи телефонным звонком, растерянная до невменяемости, не могла сообразить, что можно предпринять в данной ситуации.
— Такси ждет тебя уже несколько минут, — спокойно и холодно проговорил домовой.
— Он не умрет, Карлос, миленький, он не умрет? — заметалась я по комнате, хватая что-то из одежды, чтобы наскоро напялить на свое физическое тело.
Тяжело опустив веки, Жемчужный молчал.
— Он не умрет, Карлос, — просила я, сама не зная кого.
О нет, я, конечно же, знала, знала, что умоляю того, кого нельзя тревожить по пустякам. Но сейчас был не пустяк, сейчас уходил близкий, родной человек, отец моих детей!
— Иегова, прости мне все грехи умышленные и неумышленные, возьми меня, но не забирай его! — кричало мое бунтующее сердце, когда непослушные ноги перебирали ступеньки навстречу вызванному такси.
— Яхве, — отчаянно взывала моя вопящая душа, когда я заходила в приемное отделение стационара, — верни его на землю, он еще так мало жил!
Молодой озабоченный доктор промчался мимо меня в сторону отделения реанимации, худенькая, юркая сестричка пролетела в противоположном направлении. Приехали дети, полукругом встали рядом со мной, будто охраняя от пистолета продажного киллера. В нашей ситуации киллером являлась сама смерть. Она стояла рядом с Сергеем, тем самым Сереженькой, с которым мы недавно справили серебряную свадьбу, с которым вырастили общих детей.
Усталый седой врач вышел из реанимационной палаты и тяжелой поступью направился к нам:
— Он жив, Алиса Михайловна, ваш муж будет жить.
Что-то глухо упало на пол, отозвавшись внезапным эхом в гулкой больничной тишине. Как по команде мы повернулись в сторону этого резкого звука. Дорогая сумочка из крокодиловой кожи валялась у длинных ног стройной, красивой девушки, и той девушкой была наша разлучница. Кровь остановилась в моих воспаленных жилах, по телу поползли мурашки, а в голове зазвенело от обиды на нелепую случайность, которая обратила мой маленький уютный мирок в большой невыносимый кошмар. В бессильной ярости я рванула свое напряженное тело навстречу противнице и мигом подлетела к ней.
— Это вы довели его до инфаркта, — чувствуя нарастающую боль в груди, простонала я.
— Глупости, — хмыкнула она. — В вашем возрасте сердечно-сосудистые заболевания — не редкость. К тому же, я известила его дочь.
— Почему вы позвонили Алинке, а не мне? — перебила я молодую жену своего бывшего мужа.
— А какое вы имеете к нему отношение? — ядовито усмехнулась она.
Ничего себе! Спокойно, Алиса, спокойно, не превращайся в базарную бабу!
— Тем не менее с сообщением о выходе Сережи из клинической смерти доктор подошел именно ко мне, — мстительно заявила я.
— Само собой разумеется. Разве я похожа на жену старика? — засмеялась разлучница, с интересом поглядывая на раскрасневшегося Олежку.
— К сожалению, Смирнов вас очень любит, — отмечая высокую квалификацию совратительницы, вздохнула я.
— Он мне больше не нужен, — хихикнула девица и кокетливо стрельнула глазами в моего любимого сына.
— Но Сергей — не игрушка, Нина, его сердце не выдержит предательства, — воззвала к ее совести моя метущаяся душа, мгновенно забыв про неудобства одинокого женского существования.
— Он выдержит, он забудет меня. Колдовство потеряло свою силу, — поморщилась нахалка и, развернувшись на высоченных каблучках, неторопливо направилась к выходу.
— Да что ты, такая красавица, унижаешься перед ней! — внезапно закричал возмущенный поведением несостоявшейся мачехи Олег. — Эта гадина тебе и в подметки не годится!
Я улыбнулась и посмотрела на прямую, напряженную спину уже не соперницы. Почувствовав на себе мой взгляд, девица обернулась и проткнула меня ненавидящими глазами.
— Ты пришла? — губы его попытались растянуться в улыбку. — Алисонька, как я тебя давно не видел.
— Тебе лучше? — проронила я, прекрасно понимая, что дела его плохи.
— Мне хорошо, ты снова со мной.
Какое бескровное у него лицо. А глаза… Сколько в них отчаяния и боли..
— Нина придет позже, она обязательно придет, ты не волнуйся, — вспоминая наглую усмешку девицы, нежно проворковала я.
— Мне не нужна Нина, мне нужна ты.
Кажется, все беды земные отражаются в этих очах..
— Не говори так, Сереженька, она моложе меня, ты ее любишь, — судорожно вздохнула я.
Необходимо найти соперницу и, если будет надо, упасть перед ней на колени, иначе..
— Это было наваждение, и оно прошло, — твердо отчеканил Смирнов.
— Да? — я заглянула в его беспросветные зрачки и невольно вздрогнула.
— Это было колдовство, — с жаром продолжил свой обличительный монолог самый родной мой человек. — И хотя я никогда не верил в чудеса, они есть: хорошие и плохие. Со мной произошло плохое чудо.
Он поморщился и приложил руку к сердцу:
— Прости старого козла, родная, если сможешь только простить. Иначе я умру.
— Все будет хорошо, — через силу улыбнулась я, — все будет хорошо.
— Когда ты успела развестись со мной, Алиса? — настоящий, а не призрачный, мужчина с горечью смотрел на меня. Несколько скупых слезинок показалось из-под его сухих век и увлажнило безжизненную прежде кожу.
— Я никогда не оформляла развода, — недоуменно пробормотала я.
— Я тоже, — широко распахнул глаза Сергей.
— Не может этого быть!
— Нина сказала, что бракоразводный процесс провели без меня.
В палату зашел седой доктор.
— Сергею Владимировичу необходим отдых, уважаемая Алиса Михайловна, — пристально оглядывая с ног до головы двадцатилетнюю половину немолодого пациента, строго проговорил он.
В больничном коридоре царила суета: взад-вперед носились взмыленные медсестры, с безвольно болтающимися фонендоскопами на шеях степенно шествовали деловитые врачи, шмыгали туда-сюда покорные злому року пациенты. Усталый спаситель человеческих тел плюхнулся на пустую соседнюю койку и, вытирая кусочком бинта воспаленные глаза, продолжил свою обычную для таких случаев тираду:
Ознакомительная версия.
