– С этого края ни хрена не осыплется, отвечаю.
– Елки зеленые! Кто бы знал, как я жду того момента, когда ты, скорлупа чертова, рассыплешься на атомы и перестанешь подслушивать мои мысли.
– Я знаю.
– А докуда, как и чего дальше дезинтегрировать, ты знаешь?
– Обижаешь, начальник! В полном соответствии с программой настроился на дезинтеграцию исключительно камней и почвы с сопутствующим отсасывающим эффектом. Шурф на глубину девять мэ четырнадцать сэмэ проделаю со снайперской точностью. Часть образовавшейся пыли отсосэффект закрутит по траектории торнадо и вытянет из колодца. Работай, Жаба, не боись.
Совмещаю перекрестие прицела с красной точкой маркера, вижу боковым зрением, как вытягивается из навершия шлема хоботок дезинтегратора и целится кончиком аккурат в центр ямы. Сгибаю указательный палец на правой руке и... Ничего не вижу! Мелкая, противная пыль крутится вокруг, вертится. Сопутствующий ветерок вполне переносим, но заботливый скафандр делает меня чуть тяжелее на пару секунд. Всего на пару, через две секунды возвращаюсь в нормальный вес и... Ага! Уже вижу... Вот! Вот и совсем хорошо, отчетливо вижу колодец вместо ямы, диаметром примерно равный недавно пройденной трубе. Пыльно, конечно, в колодце, но большую часть пыли вынесло под своды купола и рассеяло.
– Прыгай, Жаба! Антигравитационную амортизацию я тебе обеспечу, с «ночным видением» на сей раз не оплошаю. Смелее!
– Дезинтегратор нам пока не нужен?
– Будем надеяться, он больше вообще не понадобится.
– Тогда убирай его, – возле уха бжикнуло, исчез прицел, и рабочий палец более ничего не стесняет... Надо прыгать?.. Надо!..
Зажмуриваюсь, отталкиваюсь... Ух!.. Впервые в жизни прыгаю в колодец, и должен вам доложить, что карабкаться вверх по геометрически правильной трубе было гораздо комфортней. В трубе все было чисто, ровно и округло, а здесь, в шурфе-колодце, черт-те чего кругом! Лечу ногами вперед, в смысле вниз, в позе «солдатиком», обещанная антигравитационная амортизация замедляет мое падение, а в глазах зеленеет вследствие плавной активизации режима «ночного видения».
– Будь готов коснуться дна!
– Всегда! – Касание происходит неожиданно легко и для подошв, и для коленей, и для всего остального.
На дне прудика я – ха! – уже побывал, и вот теперь я на дне колодца. Невесомость тела и зеленая пыльная взвесь за прозрачкой забрала создают иллюзию присутствия мутной воды. Кружок синего цвета на забрале видно плоховато, а красной точки вообще не видать. Поворачиваю голову, на кромке забрала загорается красненький огонек. Продолжая крутить шеей, разворачиваюсь всем телом, загоняю точку в кружок. Точку удается окольцевать, лишь совершив оборот вокруг оси позвоночника на девяносто градусов. Впрочем, и без всякого маркера направления достаточно было повернуться круто, чтобы увидеть сквозь пылюгу боковину боевого катера. Не заметить выпирающий из породы фрагмент древней посудины времен Дурной Войны просто-таки невозможно.
Роюсь в нужных закоулках памяти, освежаю необходимые для дальнейшего выживания детали. О том, что уходить придется на раритетном катере, я помнил всегда. Возможно, мне объяснили, каким макаром здесь очутилась этакая древность, быть может, я и сам догадался. Догадаться нетрудно – во времена Глобальной Смуты воюющие стороны частенько устраивали заначки боевой техники на далеких планетах. Инструкции на предмет проникновения в археологическую находку я помню, себе на радость, из ряда вон четко. Помню и то, как мне толковали, мол, проникнешь вовнутрь, сделаешь все правильно, и катер, точно крот, зароется глубоко-глубоко, пророет туннель с выходом далеко-далеко от купола за зоной отчуждения, и, фьють, в космос, где хрен догонишь, и в диком темпе до заданных координат, куда прибудут встречающие на суперсовременном корабле без опознавательных знаков. То бишь все, что потребно, я помню, да?.. Да! Так чего ж я стою, кого жду?..
– Некого тебе ждать, Жаба, и нечего.
– Блин косой! Ты мне надоел, телепат чертов, прям как школьная форма в детстве. Как банный лист. Как чирей на заднице. Как черт знает кто! В смысле, что!
– Давай-давай, продолжай. Шагай и спускай пары. Хоть горшком обзывай, только в печку не ставь.
– Прикалываешь, да? Я ж, типа, сам в тебе, как в том горшке! С горшком-то в печке ни фига не случается, в отличие от его содержимого.
– Ой, прости! Прости, Жаба. Правда – прости! Из базы данных выскочила совершенно неуместная присказка. Сбой в системе! Казус! Извини, пожалуйста, и немедленно прекрати ассоциировать катер с печкой.
– Ты сам виноват в возникновении мрачных ассоциаций! Ты...
– Да-да, я! Я виноват, признаю! Рекомендую срочно сосредоточиться на том факте, что виртуально ты до фига и больше летал на точно таких же боевых катерах. Думал ли ты, что однажды реально прокатишься на всамделишном боевом катере? Нет, конечно!.. О! Отлично, Жаба! Тебе удается вновь настраиваться на игровой лад, и твой участившийся было пульс замедляется. Так держать! Ты победитель! Герой! Великий...
– Кончай, на фиг, психотерапевтическую агитацию! Работаем! – Я подошел к катеру, взялся правой рукой за удобный выступ на задраенном люке, чуть опустил голову, и маркер направления расплылся кляксой, которая обрела контуры запорного устройства, расположенного чуть левее люка, и четко на него спроецировалась.
Подношу, образно говоря, к замку левую пятерню.
– Поближе, поближе поднеси и пальчики растопырь.
Делаю пальцы веером, бронепласт на кончиках безымянного и мизинца размягчается, виснет каплями, капельки вытягиваются ниточками, нити-щупальца зашевелились, изогнулись, поползли, поползли... заползли в механизм запорного устройства. Скафандр возится с запорами, а я гляжу вверх от нечего делать и замечаю, что с краев колодца медленно, но верно осыпается порода. Пока сыплется всякая мелочовка, однако ежели я сейчас погибну, то суток через несколько мое тело, выражаясь фигурально, будет предано инопланетной земле.
– Сюрпризы в запорах разминированы! Милости прошу в каюту, капитан Жаба.
Ух ты! Быстро же он управился! Лезу в гостеприимно открывшийся люк, забрался в катер, и – бам-с! – люк автоматически захлопнулся.
– Скафандр, в случае чего сумеешь его открыть?
– Ежели чего – дезинтегрирую часть обшивки на фиг. Спокуха, Жаба! Не паникуй.
– Паникуй, не паникуй, все равно получишь...
– ...деньги! И оттянешься по полной. Сосредоточься, герой, хеппи-энд уже близок – руку протянуть.
– Куда тянуть-то? Которую руку?
– Лучше протяни обе для надежности. Сядь в кресло пилота и положи руки на приборную панель. И кончай думать о грустном, помни: в любом случае, образно выражаясь, фигурально говоря, ноги ты НЕ протянешь. А посему тяни руки спокойно. Выживешь, гарантирую.
– Хорош меня подбадривать. Надоел, гарант хренов.
– О’кей, я заткнулся.
От каждого моего движения увеличивается количество пыли, клубящейся перед забралом. Сквозь вековую пыль едва видно приборную панель, еле-еле угадывается обзорный экран, а педалей «Ускорение», «Замедление», «Стоп» и «Старт» вообще не разглядеть. Поразительно – внутри катера пыли еще больше, чем в колодце, правда!
Присаживаюсь на краешек кресла. Вероятно, когда-то место пилота было вполне эргономичным, но безжалостное время превратило его в отвратительно жесткое седалище. Кресло лишено подлокотников, вместо них торчат рычаги. Рычаг «Вверх-вниз» слева и поворотный рычаг справа. Управление катером упрощено до идиотизма, чего не скажешь о контроле за управлением. На приборной панели до хрена и больше всяческих датчиков, стрелочек, мониторчиков, добрая половина которых, по моему авторитетному мнению, не нужна ни на фиг. Во всяком случае для, ха, виртуального пилотирования. Кладу обе ладошки поверх приборов, не вижу, но догадываюсь, что гарант моей личной безопасности отращивает множество мельчайших щупальцев. Подозреваю, что мои невидимые сейчас ладони будто бы покрываются шерстью. Воображаю, как сотни микроотростков ищут микрощелочки, находят и, утончаясь до микрон, лезут под приборную панель. Представляю, как крохотные щупальца, ежесекундно удлиняясь, шуруют в требухе катера, и с замиранием сердца думаю о том, чего будет, ежели скафандр – вдруг! – не сумеет реанимировать автопилот, если у него не получится закачать в блоки автопилота программу «крот-взлет-улет».
– Не о том думаешь, – произносит скафандр подозрительно грустным моим, ясен перец, голосом. – Мужайся, Жаба! Хеппи-энд отменяется...
Скафандр взял долгую, трагическую паузу, за время которой в моей голове успела промелькнуть отчаянно злая мыслишка: «Если это очередная шоковая психотерапия, тогда – клянусь! – ни сил, ни времени, ни денег не пожалею, разыщу всех до единого конструкторов и программистов конкретно этой модели скафандров и – клянусь! – заставлю их друг дружку изнасиловать негодными средствами, на фиг!»
