— Вот черт! — выругалась я и отряхнула ладони.
Вода впиталась в ковер. Я попробовала еще раз. В итоге надо мной пошел дождь.
Махнув рукой и насупившись, я тряхнула мокрыми волосами (чего только не сделаешь ради искусства) и забралась с ногами на кровать. Маруська, все это время следившая за моими действиями, запрыгнула на одеяло и принялась тереться об меня с громким урчанием, подражая самой обыкновенной неговорящей кошке.
Король не заставил себя долго ждать и через несколько минут вновь вошел в мою комнату, остановившись напротив меня.
— Скажи, ведьма, ты ведь читала книги в доме старухи.
Вопрос прозвучал утвердительно, отпираться было глупо. Я посмотрела на короля:
— Ну читала. Была там одна, с наполовину чистыми страницами.
— Чистыми? — Мужчина пристально посмотрел мне в глаза и наконец расслабился: — Тогда все с тобой понятно. — Его взгляд опустился ниже и стал фривольным.
Опустив глаза, я вспыхнула: дождь, который я так предусмотрительно вызвала, совершенно непредусмотрительно намочил не только мои волосы, но и рубашку. И теперь она предательски облепила мою грудь.
Величество, более не видя никакой угрозы, неожиданно шагнул ко мне и, опрокинув на кровать, навалился сверху. Я даже пикнуть не успела. Кстати, король оказался еще и садистом, потому что вместо поцелуя больно вцепился зубами в шею. А может, он хренов вампир?!
Одурев от боли и ярости, я сначала пнула его коленкой в самое ранимое место, благо мои ноги никто держать не собирался, а потом обездвижила заклинанием. Натужно сипя, мужик застыл, я отскочила к стене, мокрая и взбешенная, словно тысяча чертей, а из-за потайной двери выскочил еще один мужик и бросился к величеству. Обнаружив, что с последним все в порядке, повернулся ко мне и с любопытством уставился, словно видел перед собой нечто диковинное. Я, в свою очередь, уставилась на мужика, который неожиданно оказался весьма преклонных лет.
Ничего особенного. Старый, щуплый, с маленькими злыми глазками. Этакий сморчок, который вполне способен отравить жизнь любому, кто ему не понравится. В моем мире такие заискивающе улыбаются в глаза, а за спиной строчат жалобы и прокалывают шины автомобилям, а еще, словно невзначай, прижимаются к девушкам в лифтах. Я с уважением отношусь к людям преклонного возраста, но, к сожалению, некоторые подобные старички любого молодого заткнут за пояс в злости и наглости. Разумеется, лицезреть подобный экземпляр прямо перед собой мне было крайне неприятно.
— А ты не так проста, ведьма, как хочешь казаться, — протянул старичок неожиданно густым и бодрым голосом. — Только я сильней тебя! Не боишься?
— Волков бояться — в лес не ходить. Тем более что у некоторых волков уже все зубы от старости выпали! — огрызнулась я. Кипящая внутри злость мешала трезво соображать.
— Хамить мне вздумала? — вскинулся старик, неожиданно выбрасывая вперед сухую, словно птичья лапка, руку.
Грудь обожгло огнем, дышать резко стало нечем. Я упала на пол, судорожно царапая пальцами ковер и панически соображая, что, похоже, наступил мой последний час. От нехватки воздуха потолок бешено завертелся перед глазами, как волчок. Стало страшно и обидно. Я, понимаешь, только зажила спокойной жизнью в этом мире, а теперь по причине вмешательства ненормального короля в компании со старым сморчком все летит в тартарары! Уже не видя ничего перед глазами, но ощущая дикую ярость, я схватилась за грудь и неожиданно нашарила что-то липкое. Интуитивно сжав пальцы, оторвала это нечто от себя и зашвырнула подальше, шепнув вдогонку какое-то короткое слово, внезапно пришедшее на ум. В голове немедленно прояснилось, а воздух беспрепятственно проник в легкие. Еще не веря в собственную удачу, я отрывисто задышала и приподнялась на локтях.
В комнате стояла глухая тишина. И король, и старик молчали, поедая меня пораженными взглядами. Тряхнув головой, я встала на ноги и отошла к окну, стремясь оказаться как можно дальше от обоих.
— Значит, говоришь, страницы были наполовину пустыми? — наконец произнес старик. — Ну-ну…
Покачав головой, он направился к стене, а когда она открылась, поманил за собой короля.
— Ни черта не понимаю! — простонала я, падая на кровать.
— Поставь звуконепроницаемую защиту, и я кое-что смогу тебе объяснить, — шепнули из мешочка.
Сосредоточившись, я прочитала заклинание. К счастью, нужные слова легко пришли на ум. Тут же рядом со мной на кровати материализовался домовой.
— Ты что?! — ахнула я, — Зачем вылез? Тебя же этот сморчок сейчас увидит!
— Не увидит, — вздохнув, сообщил домовой, — потому что меня вот так запросто можешь видеть только ты и те, кого ты считаешь жильцами нашего дома. Не знала?
— Не знала, — честно призналась я.
— Ну даешь! — поразился домовой. — А иначе как же я, по-твоему, в огороде хозяйничал? Только представь, какая потеха была бы, если бы меня все видели!
— Представляю. — Я покаянно опустила голову, — Только я думала, что в каждом доме свой домовой, поэтому на тебя никто и не обращает внимания. Вроде как привыкли.
— Ну, домовой действительно есть в каждом доме. Только не всякий его видеть может, а уж тем более запросто с ним общаться. Тут таланты особые нужны и отношение уважительное.
— Догадываюсь. — Я вновь посмотрела на домового. — Тиша, это все, конечно, очень интересно, но что там по поводу короля? Ты обещал объяснить.
— Да нечего особенно объяснять. — Домовой вдруг потупился, — Боится король твоих знаний. Слава Мироновны далеко в свое время гремела, вот и пытался он понять, чему и насколько она успела тебя обучить. Понял на свою голову. Точнее, на твою.
— Ничего же особенного не случилось! — не сообразила я.
— Ну да, не случилось! Всего лишь сбросила удушающую сеть, как нечего делать, и посягнула на естество самого короля. А в остальном, согласен, ничего особенного не случилось.
— Что еще за сеть? Кажется, я не изучала ничего подобного! — Вопросы посыпались из меня, словно горошины из стручка. — И как же я ее сбросила?
— Хотел бы и я это знать, — задумчиво произнес домовой, внимательно сверля меня своими желтыми глазами.
Выспаться толком мне не дали. Проговорив почти до середины ночи, я так ничего и не выяснила. Все суждения домового сводились к одному: король боится моих умений, а мой спектакль на тему «неумехи» окончательно и бесповоротно провалился. Теперь, скорее всего, они вдвоем с магом строят планы по поводу моего уничтожения — это в самом страшном варианте. Или же ломают голову над тем, как заполучить меня в ряды союзников, которые, как оказалось, были весьма и весьма нестройными. Второй вариант был щадящим, к тому же выгодным для короля.
Как и следовало ожидать, особенно после увиденного мною по пути к дворцу, народ к королю относился более чем плохо. Величество не любили, не уважали, а послушания от людей добивались страхом и наказаниями. Нормальных мужиков, способных хоть как-то противостоять деспоту, Фрей засадил в темницу и после этого провозгласил себя Мудрым. Спорить, разумеется, никто не захотел. Оно и понятно: сила есть — ума не надо.
Сила короля заключалась в старом прихвостне, который хотя и был слаб телом, но магией владел — будь здоров. Все это было понятно и неприятно, но вполне предсказуемо. Власть делили всегда и во все времена. А по голове меня шарахнуло совсем другое известие: оказывается, Мироновна ушла в мир иной не без помощи проклятого старикашки. Видите ли, ему помешали знания и умения безобидной бабушки.
В моей душе моментально взыграли месть и чувство справедливости. Старикашку следовало придушить, чтобы больше не портил жизнь окружающим, но вот над реальным способом расправы следовало основательно подумать. Я как-то еще не научилась убивать, пусть даже и того, кто этого в полной мере заслуживал. Другое дело — сплавить преступника в руки милиции, засудить, посадить и все дела. Здесь же такое вряд ли возможно. Впрочем, об этом я буду думать позже.
Во всей этой истории была одна-единственная, пусть и не слишком радостная, но внушающая надежду новость: мужчины, которых король не успел посадить, по-быстрому смотались в густые леса, оставив семьи на произвол судьбы, и принялись готовить дворцовый переворот. Ушли, так сказать, в оппозицию. Теперь Фрей со товарищи — отрядом головорезов в кафтанах, с несколькими из которых я имела сомнительную честь познакомиться, — безнаказанно отрываются на женщинах.
Все правильно: когда настоящие мужики развязывают войну, страдают в основном женщины и дети. Закон неписаный, но повсеместно выполняемый. Если бы не старик с его магическими способностями, Фрея давно бы уже свергли и под радостные крики толпы повесили на главной площади. Но… Вот именно это «но» в лице старикашки всем и мешает. Против магии не попрешь ни с ножом, ни с топором, а рисковать напрасно головами никому не хочется.
