Вождь кивнул, а затем потянул Попришкина уже за ремень джинсов.
— И это тоже? — вопрос Валеры был сугубо риторическим. Прежде, чем избавиться от джинсов, он как мог, незаметно, достал из одного их кармана заветную таблетку. И сначала зажал в кулаке (неудобно!), а потом все-таки проглотил.
— И это, — пока разоблачался, услышал Попришкин голос стоявшей поодаль Илоны Макси, — и не только. Одежда, дорогой клиент, правилами этого ритуала вообще не предусмотрена. Нет, не переживайте, я могу отвернуться. Но все-таки помните: это Африка, детка.
«Я не детка!» — хотел Валера крикнуть в ответ с возмущением, раздражением, а вдобавок и с обидой. Но в последний момент подумал — плевать. И на тех, и на этих. Африка, так Африка. Сам нарвался, в конце концов.
С плеском нырнул он в теплую… даже чуточку приятную на ощупь воду озера Хато.
Оказавшись под водой, Попришкин перво-наперво узнал, что грязной и мутной она выглядит только на поверхности. Куда, как водится, всплывает все, что не тонет. Если же хоть немного погрузиться, в воде можно даже кое-что разглядеть. Какие-то смутные очертания растений…
Правда, любоваться здесь было нечем. Поэтому, на миг открыв глаза, Валера предпочел снова их закрыть. И лишь прислушиваться к собственному сердцу, считая его удары. Колотилось сердце, кстати, как бешеное. Даже с учетом таблетки.
Была ли вода озера Хато отвратительной на вкус, точно смесь дерьма и помоев — Попришкин так и не узнал. В конце концов, он не пить ее пришел и не глотать. По осязанию же вода, как было сказано выше, оказалась теплой. С натяжкой ее можно было даже назвать ласковой. Как в хорошем бассейне. И не в пример озерам-речкам на родине Попришкина. И даже морям, Черному ли, Красному, где Валера купался, будучи в отпуске, чего-то не хватало. Какого-то что ли уюта, одомашненной приятности, как например, у старых сношенных тапок?.. Все-таки море есть море.
Водились ли в Хато крокодилы или иная опасная живность — Валера тоже узнать не сподобился. Может, кто-то и водился. Кто-то, кто не прочь был бы полакомиться нырнувшим в озеро человеком. Но либо сегодня хищники и без того были поголовно сыты, либо не были слишком многочисленны. Так что их охотничьих угодий Попришкин не потревожил.
В общем, под конец висеть под водой, задержав дыхание, ему успело даже понравиться. Ну, так, самую чуточку. И только память о том, что действие чудодейственной таблетки не бесконечно, заставило Валеру, наконец, оттолкнуться от дна и всплыть. Вместо положенных шестидесяти ударов сердца он успел насчитать целых восемьдесят.
Когда голова Попришкина показалась над поверхностью озера, в толпе затаивших дыхание зизов пронесся вздох облегчения. А кто-то даже радостно заулюлюкал.
В голове шумело, солнечный свет казался столь непривычно ярким, что даже слепил. Воздух ворвался в легкие со слепой грубостью бегущего носорога, неся с собой не только облегчение, но и боль. Кровь потекла из носа, уши на миг заложило. Но Валера все же нашел в себе силы вскрикнуть, точно приветствуя всех собравшихся зизов скопом: «Нзури увиндаджи!»
И тот же выкрик «Нзури увиндаджи!», а следом «Вазунгу! Вазунгу!», исторгнутые множеством глоток и полные по-детски искренней радости, были ему ответом. Кто-то из стоявших на берегу туземцев даже приплясывать начал.
Ко второму этапу испытания Валера успел сменить рубаху и джинсы на набедренную повязку. А лицо, грудь и живот его уже покрывали полосы и пятна боевой раскраски. Краска, которой они были нанесены, имела запах стойкий, едва заметный человеческому носу, но далеко не приятный. И именно этот запах, как догадался Попришкин, отгонял от его тела стаи гнуса. Во всяком случае, пока Валера осторожно продвигался в джунгли, никто кровососущий к нему так и не пристал.
Было в джунглях сумрачно… а вот прохлады — ни на йоту. Воздух стоял душный, неподвижный, насыщенный запахом гниющей травы и древесины, сырости, каких-то испарений и, кажется, вульгарной тухлятины. Оно и понятно-с. Борьба за существование в тропическом… как, впрочем, и в любом другом лесу не прекращается ни на минуту. Постоянно кто-то погибает, кто-то умирает своею смертью. Чтобы потом служить кормом разным формам жизни, от больших хищных зверей, до насекомых и гнилостных бактерий.
В руке Попришкин держал копье, а в ухе уже заняла свое место новая гарнитура взамен изъятой при неудавшемся аресте. Она-то и была единственным высокотехнологичным… да что там, просто технологичным устройством, которое Валере было дозволено взять на ритуальную охоту.
И вот ведь что удивительно! Еще пару дней назад в резервацию начало поступать оружие, обещанное сотрудниками фонда Стофеля. Не футуристические девайсы вроде тех, что использовала спасшая Попришкина группа. Попроще, попривычнее. Автоматы Калашникова, винтовки М-16 и «узи» еще вроде бы. Некий ловкач гонял в окрестностях селения на БТРе — как оказалось, навыки водительские у этого жителя «карантинной зоны» кое-какие имелись. Еще и детишек на броне катал. Те, правда, долго не выдерживали. Уж очень быстро металл нагревался на солнце.
А пока зизы учились обращаться с огнестрельными игрушками убойного назначения, испытуемому — Валере Попришкину то бишь — приходилось волочь с собою копье. Ибо правила ритуала складывались веками. И пересмотру, даже малейшей корректировке по соображениям здравого смысла, не подлежали.
Впрочем, сокрушался Попришкин всего ничего. В успехе сегодняшнего мероприятия он был уверен даже больше, чем когда-то, в жизни до знакомства с фондом — в грядущем повышении курса доллара. Идти по джунглям требовалось от силы километр, гарнитура подсказывала верное направление. А обещания и объяснения Ильи Минина и Илоны Макси, кое-какие детали их задумки рассеивали даже малейший страх перед грядущей встречей с хищником.
И дело было даже не в одном из «солдат будущего», направленном к месту охоты для подстраховки. Что оказалось еще важнее — не так давно, за тысячи километров отсюда, в зоопарке Барселоны доживал свое старый лев. Последние месяцы доживал, если не недели. И руководство парка уже собиралось усыпить престарелое животное, дабы не мучить, не длить агонию. Но неожиданно к самому директору зоопарка явились гости. С деньгами. И с предложением, от которого ну очень трудно отказаться.
Посланцы фонда Стофеля — а это были именно они — предложили директору купить льва. Причем по цене молодой и еще здоровой особи. На радостях директор зоопарка едва не признался, что несколько лет назад лев тот был приобретен за кратно меньшую сумму.
В общем, сделка состоялась. И бывший обитатель зоопарка Барселоны, оперативно доставленный в джунгли Нумбези, сидел теперь в клетке и терпеливо ждал, пока копье Валеры Попришкина не избавит его от успевшей осточертеть жизни.
Вернее, не так. Лев должен был дожидаться своей участи. Попришкин должен был избавить его от мук старости. После чего предъявить зизам голову зверя, тем заслужить у них признание и считать второй этап испытания пройденным.
Но как ни старались сотрудники фонда, а всех обстоятельств учесть не смогли. Отчего воплощение изначального замысла вскоре пошло наперекосяк.
Как уже говорилось, клетку со старым львом расположили отнюдь не в самой глубине джунглей. Но и не на самой опушке, не говоря уже о саване. Не хватало еще, чтобы кто-то из случайно проходивших мимо охотников-зизов ее заметил и сразу догадался о подставе. Место в джунглях, где должна была решиться судьба Попришкина и льва, коллеги Ильи Минина и Илоны Макси выбрали как оптимальное. Чтобы и лишних свидетелей избежать — нежелательных, и уберечь от неприятностей своего клиента. Предполагалось, что столкнуться с полноценным хищником доблестный Валера «Вазунгу» Попришкин по дороге к клетке не успеет.
Но у хищников на сей счет имелось другое мнение. По крайней мере, у одной пантеры — временами не чуравшейся даже на опушку выходить.
Зверь то был совсем еще молодой, дурной и донельзя неосторожный. Дожить до старости и умереть естественной смертью ему не грозило — так или иначе. Еще данный экземпляр крупных тропических кошек был не слишком сильной и сравнительно небольшой особью. Потому, видимо, его и оттеснили другие звери поближе к опушке. В дебрях-то он имел куда больше шансов пойти на корм стервятникам, чем прокормиться самому.
Но в том-то и заключалась соль, что статус слабака та пантера снискала именно среди себе подобных — больших хищных зверей со смертоносными когтями и огромными клыками. Но чтобы сладить с одиноким человеком, например, силенок у этой твари было более чем достаточно.
Таким человеком едва и не стал Валера Попришкин. Его, беззаботно шагающего сквозь заросли, пантера приметила, сидя на одной из толстенных ветвей древнего раскидистого дерева. И сразу, на уровне инстинктов, выделила во внешнем облике прохожего отсутствие шерсти, панциря или иной защиты на теле. А также сравнительно небольшой рост и, конечно, открытую спину, которой отважный Вазунгу столь легкомысленно к ней повернулся.
