Орк подошел к темнейшему так близко, что злодей чувствовал запах из его желудка. Скорчив лицо, он попытался оттеснить громадное тело, державшее топор у самой его головы, но так и не смог этого сделать.
— Веди нас в сокровищницу, — прорычал орк.
— Хорошо, мой зеленый друг, пусть будет по-твоему.
Оскал убрал топор и последовал за едва волочившим ноги Лордом Тьмы. Пройдя вглубь обновляемой башни, они спустились в самый низ, обогнули несколько ложных поворотов и уперлись в громадные железные двери, за которыми находилось все самое ценное, что смог накопить темнейший за многовековую жизнь.
Лязгнув завесами, замок скользнул в сторону, и дверь постепенно принялась отворяться. То, что увидели орки, сразу смягчило их сердца. Кипевший гневом и яростью Оскал, внезапно замолчал и медленно зашагал вперед. Горы золотых монет, слитки, уложенные в полки по периметру сокровищницы, серебро, чугуний и многое другое находилось прямо перед ними.
— Ну что, теперь вы уверены в моих словах.
Оскал повернулся к Старому Клыку и что-то сказал ему на родном для них языке.
Разговор был коротким, но слов сказанных в нем хватило, чтобы дело стало практически улажено.
— Он сказал, что примет твои условия и готов защищать тебя от попаданцев, но…
Лорд Тьмы озадачено уставился на Клыка.
— Что «но»?
— Он хочет получить свою долю золотом прямо сейчас.
— Этого в договоре не было, Клык.
В этот момент второй орк поднял свой огромный топор и начал демонстративно размахивать им перед лицом Лорда.
— Ладно, черт с тобой, пусть забирает свою долю.
Темнейший махнул рукой и указал на золото.
— Когда я смогу увидеть новую охрану?
— Все самые лучшие бойцы нашего клана явятся сюда после ремонта башни. А пока будь уверен, что договор принял силу и не может быть расторгнут до окончания цикла.
Лорд улыбнулся и начал закрывать двери сокровищницы.
— Хорошо… прекрасно. И топором можно было не махать, я слова неплохо понимаю.
Оскал недобро посмотрел на своего работодателя и, не попрощавшись, зашагал к выходу. Остался только Старый Клык. Когда грузная фигура главаря «хохолков» скрылась за массивными створками башни, Лорд развернулся к оставшемуся зеленокожему и заговорил.
— Что все это значит, Клык? Я просил тебя договориться самому, а не притаскивать этого сумасшедшего ко мне в башню. Он не в себе.
— Ты про топор?
— Да, черт возьми! Мне уже не двадцать лет, у меня слабое сердце и нервы ни к черту. Если каждый будет приходить сюда и размахивать такими штуковинами перед моим лицом, я вскоре схвачу инфаркт.
— Ну ты ведь уладил свои дела? — спокойным тоном продолжал орк.
— Это правда, но твоим друзьям надо взять за правило, что нельзя принуждать людей при помощи оружия. Сегодня другое время: демократия, права человека, личное пространство, которое нельзя нарушать всем попавшимся.
— Тебе надо сказать спасибо, что он не нарезал из тебя салат, а ведь он мог.
— Я знаю, поэтому и попросил тебя помочь в этом деле.
Лорд протянул орку руку и в знак согласия, пожал его зеленую лапу. После они разошлись. Звук ремонтно-строительных работ вновь влетел в его уши. Гномы с новой силой набросились на свои участки работ и с упорством вгрызались в старую кладку, кроша ее и возводя новую.
— Будь я проклят, мой сын возвращается обратно в Гуверон.
Король читал присланное кучером сообщение, привязанное на маленькой лапке почтового голубя.
— Но почему один? Разве Матильда не должна сопровождать его.
Он держал свернутый клочок бумаги и еще и еще раз прочитывал написанные строки. Рядом стояла Катарина. Теперь она все время была возле него. С того самого момента, когда супруга короля покинула замок, ей не составляло труда приближаться к Майнстейму и не быть обвиненной при этом в неприличном для дамы поведении. Все окружение короля знало о зародившихся отношениях между фрау Катариной и королем. Никто особо не придавал этому значения, но все же старались не заострять на этом внимания, считая все это очередной интрижкой.
— Может оно и к лучшему? — спросила она, обняв короля, — Сын приедет к своему отцу, и ты сможешь все рассказать.
— Думаешь, он поймет?
— Наверное нет, но ты ведь сам говорил, что его мозгов не хватит чтобы отличить черное от белого. Может он ничего не скажет и в этом случае.
«Да, наверное, она права».
Чтобы не говорили злопыхатели, но его сын был просто олицетворением тупости и безграмотности. В свои годы он едва мог посчитать до десяти и читать по слогам несложные предложения. Любые попытки хоть как-то обучить отпрыска тут же натыкались на непробиваемую стену, которая препятствовала любому обучению, продолжая сохранять мозг сына в девственной нетронутости.
— Жаль, я хотел сделать его наследником, когда состарюсь, но он не может сложить простейшее слово из кубиков, не говоря о том, чтобы править огромным королевством.
Фрау Катарина немного помолчала, но решившись, пошла в атаку.
— Мы сможем родить своего наследника.
Майнстейм резко посмотрел в лицо красавицы Катарины. Она не сводила с него глаз и ждала ответной реакции.
— Но… я.
Эти слова давались ему с большим трудом. Король столько лет мечтал об этом, что когда наступил час откровения, его язык перестал слушаться своего хозяина и начал вести себя совершенно по-другому. Звуки не складывались в слова. а они в свою очередь. в предложения. Он хотел сказать «да», но что-то сильное, что еще жило и питало маленькую слабость к его состарившейся, но все еще королеве, не давало высказать все до конца.
— Вы не уверены во мне.
— Я? Нет, что вы. Абсолютно. Более того, я практически уверен, что от нашего брака выиграем не только мы, как люди, но и наши королевства. Я прав, майне фрау, Восточная Гермундия сейчас переживает не самые хорошие времена и такой союз помог бы ей.
Фрау резко отошла от короля. Ее взгляд стал напряженным и она боялась показать королю свою растерянность. Конечно, все так и было как говорил Майнстейм, но она не хотела себя продавать. Отец ей как-то сказал, что «в жизни есть две вещи, цена которых может варьироваться с возрастом: это вино и женщины. Правда с женщинами все наоборот»
Она подошла к окну и взглянула на огромный рынок впереди. Чуть дальше начиналась площадь, за ней жилые кварталы аристократов и купцов. Чем дальше устремлялся ее взгляд, тем больше пространства и территорий, подвластных королю Гуверона, она могла охватить.
«А может стоит наплевать на все? На свою гордость, предрассудки, на то, что будут говорить про нее другие, ведь власть и сила. которую получит ее народ, соединившись в брачном союзе с народом Гуверона, сделает нерушимым будущую империю.»
В этот момент она снова повернулась к королю. его взгляд не сходил с нее даже в такую минуту.
— Твой сын должен приехать сегодня.
— Да, — грустно подтвердил король, — карета обратно будет ехать без длительных задержек и окажется здесь совсем скоро. Учитывая, что птицы летят из Северограда примерно два дня, то и экипаж должен вскоре появиться.
Внезапно из открытого окна послышались нарастающие крики. Майнстейм встал со своего места и подбежал к нему, чтобы лично увидеть все происходящее. На краю городской защитной стены поднимался большой столп пыли. Он увеличивался и становился все больше и больше, пока среди всей это песчаной бури не появились очертания запряженных лошадей и королевского экипажа.
— Ну вот, о чем я и говорил.
Король развернулся и, надев свой китель, зашагал вниз ко входу в замок.
Толпа людей уже собралась перед замком и ждала, когда заветный экипаж появиться перед их глазами и они все смогут лицезреть появление наследника престола. Этот трогательный момент Майнстейм решил обождать за дубовыми дверями своего замка.
Карета пронеслась по улицам Гуверона и со стуком резко остановилась перед входом. Лошади тяжело дышали. Зачумленный и весь покрытый пылью, кучер тут же спрыгнул со своего места и открыл дверь будущему королю.
Чернь замолчала.
Мальчик вышел из кареты. один его вид приводил в смятение всех наблюдавших за этим возвращением жителей. Кучерявая волосы поднимались в порывах ветра, а взгляд все это время был нацелен на замок.
Майнстейм решил, что сейчас самое время показать свою отцовскую заботу, и хоть все это давно было лишь на словах, нужно было играть поставленную роль. Он вышел из замка, окинул строгим взглядом всю толпы и, натянуто улыбнувшись, направился навстречу своему сыну. Фрау Катарина сочла ненужным идти вместе с королем.
— Мой дорогой сынок. Валентин.
— Вообще-то меня зовут Валерий.
— А, ну да, совсем за этими делами забылся, — руки раскинулись и отец попытался прижать своего ненаглядного наследника к груди. — Как же я рад, что ты…
