Доктор снова взялся за бумагу с ножницами, и Хеллер, видимо, решив, что беседа окончена, стал подниматься с кресла. Доктор Кацбрейн на долю секунды отвлекся и тут же порезался. Он вытянул руку и настойчиво помахал Хеллеру, чтобы тот снова сел.
— Я только что вспомнил, зачем посылал за вами! — воскликнул доктор. — Бог мой, да конечно же! Как будто осенило. — Он торопливо порылся в папке. — Дело к тому же важное. Это касается нас, нашего собственного больничного персонала. А он у нас — на первом месте!
Он раскопал большой красный лист бумаги. Поверху, с края до края, бежала надпись «Срочно».
— Ага! Я знал, что мы этим займемся! Персонал больницы жалуется, что вы оставляете мусор, а им приходится убирать!
— Я?
— А кто же! — ликовал доктор Кацбрейн. — Наш персонал занят важным делом. Они каждый час должны делать инъекции себе и больным, должны утром, днем и вечером делать целым палатам инсулиновый шок. У них нет времени подметать полы! —
Доктор наклонился вперед и погрозил пальцем. — Цветы, которые вы ей присылаете, она ломает! Втаптывает их в бетон! Засовывает их в унитазы и забивает канализационную сеть! Так что немедленно прекратите присылать ей цветы!!! Вы слышите?!
Хеллер отстранился от угрожающего пальца и кивнул. Доктор Кацбрейн швырнул папку в мусорную корзину, взял ножницы и порезался.
— Психиатрическая консультация со студентом окончена! Сестра Скрю! Пришлите ко мне Борден!
Хеллер вышел, унося с собой карточку заказа на консультацию. Он настоял, чтобы сестра своей подписью изъяла ее из регистрации как дело завершенное. Джеттеро вышел из здания, и при виде его Бац-Бац вылез из машины и тщательно вытер пот внутри своей кожаной фуражки.
— Смотрю, не выбежал, а спокойно вышел — стало быть, отвертелся. — Он открыл сияющую дверцу старинного такси, снял с сиденья сумку, очевидно, с динамитом. — Как я догадываюсь, сегодня мы подождем со взрывом этого объекта.
Хеллер сел в такси, Бац-Бац закрыл за ним дверцу, снял табличку с предупредительной надписью, бросил сумку на пол машины спереди и сел за баранку. Как только он поднял флажок, полицейское радио выключилось. Хеллер сказал:
— Знаете, Бац-Бац, эти люди с большим приветом!
— Черт побери, и это для тебя новость? Да это же каждому известно. Куда теперь?
— Если тут больше ничего нет, тогда мне лучше быть в офисе.
Бац-Бац рванул с места и рискованно вклинился в поток машин. У меня закружилась голова от зрелища проносящихся на экране улиц, реклам, машин. Я попытался сконцентрировать мысли на состоявшейся консультации. Там, должно быть, много поучительного. Но куда там — у меня болела душа о себе самом, и это не давало мне сосредоточиться.
Глава 2
Хеллер не обращал внимания на то, как Римбомбо ведет машину. Он полез в рюкзак и достал оттуда учебник, обернутый в бумагу, а сверху карандашом было написано:
Вы спрашивали, что такое маркетинг. Рекомендую этот упрощенный текст. Изя.
Зачем военному инженеру нужен маркетинг? Еще одна нить в головоломном узоре заплетаемой им интриги! Очевидно, он уже почти закончил читать эту книгу, судя по закладке в последних страницах. Хеллер раскрыл ее почти в конце и, пока Бац-Бац стремился отделить нянек от их детских колясок, а массивные прицепы от их кабин, прикончил остаток текста.
В конце была страница с единственным абзацем, гласившим: «Ради прочного усвоения темы студент должен теперь составить окончательный проект сбыта, с тем чтобы определенный товар стал нужным и приемлемым для потребителей».
Хеллер сидел, рассеянно глядя в окно. Такой взгляд я видел у него и раньше, когда он пребывал в глубокой задумчивости. Про себя он бормотал: «Фасоль? Контрабандное виски? Чайки? Туфли? Средство против мозолей? О, исследование! Я же еще не провел исследования потребительского спроса».
Он наклонился к перегородке и прокричал Римбомбо:
— Если бы вы были потребителем, что бы вам больше всего захотелось потреблять?
Обогнув с визгом тормозов ограду, за которой шли ремонтные работы, Бац-Бац прокричал в ответ:
— Открою тебе одну тайну, если пообещаешь не распространяться. — Он выскочил за бордюрный камень и объехал грузовой автомобиль. — Вот все думают, что меня кличут Бац-Бацем из-за моих способностей минера. Не потому это вовсе. — Он обогнал пожарную машину
— Черубино может подтвердить. Меня так кличут с четырнадцати лет. — В это время машина, управляемая Римбомбо, легко перелетела над открытым канализационным колодцем. — Бац-Бацем меня зовут из-за девок. Если бы Малышка знала, что я все время таскаюсь в «Ласковые пальмы», она бы пришла в ярость!
— Значит, ответ на вопрос, что бы вам хотелось потреблять больше всего, будет — девки?
— Девки, девки и еще раз девки! — проорал в перегородку Бац-Бац, едва не задев одну на переходе, чтобы подтвердить свое заявление.
Хеллер откинулся назад. «Хм, девки». Он сделал пометку на внутренней стороне задней обложки учебника по маркетингу: «Исследование проведено. Товар для сбыта: девочки».
После этой мучительной езды вопреки всем законам уличного движения и природы Бац-Бац высадил Хеллера у главного входа в Эмпайр Стейт Билдинг.
Хеллер задрал голову, и у меня закружилась голова: казалось, что здание теряется где-то в облаках. Он пробрался сквозь толпу спешащих людей, миновал ряд всевозможных лифтов и вошел в один из них, по-видимому, с первой остановкой на его этаже. Никто в лифте не обратил на него никакого внимания.
Он вышел из лифта. Коридор выглядел теперь несколько иначе: увеличилось число латунных табличек, на одинаковом друг от друга расстоянии стояли пальмы. Прежде я не отдавал себе отчета, насколько велика площадь принадлежавшей им половины этажа!
Он нашел Изю в отделе связи и, перекрывая клацанье телетайпов, рявкнул:
— Привет, Изя! Как дела?
Эпштейн тускло улыбнулся ему — видимо, на лучшую улыбку он и не был способен. Все тот же костюм Армии Спасения, на носу — очки в роговой оправе, делавшие его похожим на клюв.
— Я надеялся, что вы не появитесь до тех пор, пока дела не пойдут в гору, — пробормотал Изя. Он держал перед собой лист бумаги. — Мы только что потеряли на валютном обмене с Италией. Напряжение ужасное. Похоже, с полумиллиона нельзя получить и сотни тысяч навару. Конъюнктура такая неопределенная.
— Что ж, арендную плату мы вносим, — сказал Хеллер.
— О, да что там арендная плата, — возразил Изя. — Если корпорации возьмут бразды правления у правительств, нам придется оперировать такими цифрами, как триллионы.
— И будем, — весело сказал Хеллер. — Ну а что там возникло такое уж срочное?
— О Боже, боюсь, я и к этому не готов.
Хеллер сделал ему знак, и они, выйдя из отдела, все шли и шли мимо нескончаемых дверей с разными именными табличками. Мне доставило горькое удовольствие видеть, что несколько девиц, очевидно, их собственных служащих — по виду студентки, работающие неполную рабочую неделю, — поспешно прошмыгнули мимо Хеллера со своей ношей, торопясь по своим поручениям, и даже не поздоровались с ним.
Изя и Хеллер остановились перед дверью с надписью: «Дипломатическая миссия Мейсабонго, Восточные Соединенные Штаты, Республика Мейсабонго. Да здравствует диктатор Ахмед Аллах!»
Изя рылся в кейсе, разыскивая ключи. У него их там, должно быть, было фунтов на десять, не меньше. Наконец он открыл дверь, включил свет. Обстановка комнаты была из бамбука. Белые отштукатуренные стены казались бы голыми, если бы не украшающие их
коллекции свирепого вида сабель. Напротив стола красовался, несомненно, герб — скрещенные боевые винтовки.
— У вас есть назначения помощниками консула, не так ли? — полюбопытствовал Хеллер.
— Есть, мистер Джет. Они вон там, на столе. Вот назначение мистера Римбомбо, а вот мое. Ах, забыл — а вот и ваше.
Хеллер взял свой документ и взглянул на него: в нем говорилось, что он назначается консулом Мейсабонго, остальное мне увидеть не удалось. Он положил документ в карман.
— И компания уже есть? — спросил Хеллер.
— О, разумеется. «Чудо-нефть для Мейсабонго, лимитед», зарегистрированная как корпорация в Мейсабонго для ведения торговой деятельности, и так далее. Но вы не являетесь ее директором, мистер Джет. Ими будут Эйби Коган и его жена. Понимаете, вы ничем не должны быть связаны с этими корпорациями — я за вас несу ответственность и в этом буду непреклонен. Даже если нагрянет с обыском департамент юстиции, они против вас не должны найти ничего. Этот их уполномоченный, мистер Гробе, довольно свиреп, а в руках Роксентера не только департамент юстиции, но и все остальное. Страшный человек.
— Не вижу, в чем проблема.
— Во фреске. Депутатский делегат настаивает на портрете Шарлотты.
