– Надо сообщить на ЛАК 32, у них тоже есть пациент в таком состоянии.
– Сообщите.
Андрей направился к монитору внесения данных в энциклопедию. На станции ЛАК 312 все высветится автоматически.
– Профессор, вы теперь отчислите меня?
– Нет. За это время я присмотрелся к вашим недостаткам, и думаю, что смогу с ними ужиться, а может, и избавить вас от некоторых из них. Идите, поспите, у вас усталый вид, – уже в дверях Андрей услышал стоны из кастрюльки, и, обернувшись, увидел, как рука с длинными тонкими пальцами ухватилась за край, а затем показалась голова и плечи гуманоида. Вид у него был сонного ребенка. Хейль вынул его, усадил на стол и начал опрос, как тот умудрился заразиться водой. Языковой адаптор заработал, и разговор между пациентом и врачом пошел своим чередом.
– Профессор, а почему мы не сварили его прямо в ванночке? – с любопытством спросил Андрей. Хейль улыбнулся:
– Нужна была посуда с антипригарным покрытием, чтобы больной не подгорел.
КОНЕЦ
– Проснись! Проснись, говорю…
– В чем дело? Что случилось? – меня трясли за плечи, и спросонок я едва разглядела, что это мама.
– Я знаю, почему ты не ходишь.
– Я тоже знаю.
– Мне приснился сон, – сказала она, будто только что поймала сон за хвост. Глаза больно привыкали к свету. – Вечером, когда мы легли, я все думала, думала… О тебе, о проклятом синдроме, обо всех вас, у кого этот синдром… И тут меня осенило! – Мама ходила туда-сюда в длинном до пола халате, волосы торчали в разные стороны, глаза чуть не вылезали из орбит, а руками она как бы держала этот большой невидимый сон и боялась, что он просочится сквозь пальцы. – Вы все, они все ни разу не ступали на Землю. Не ходили по земле. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Нет.
– Ну как же? Подумай своей головой. Этот синдром только у тех людей, которые не ходили по Земле! – Мама сделала ударение на слове «Земле».
– Да уже много веков миллиарды людей ни разу не ступали на родную планету, и у них все в порядке. А мы летали на отдых в Бухту. Говорят, пляжи там покрыты настоящим песком.
– Ой, я тебя умоляю, где ты теперь найдешь в космосе хоть что-то настоящее, Земное? Натуральная только видимость. Но я не об этом. Нам нужно немедленно туда лететь. Сейчас же.
– Подожди, ты серьезно сейчас говоришь, что мы должны лететь на Землю, потому что тебе приснился сон?
– Да! Наконец-то ты дотумкала. Заводи «Бандуру» и отстыковывайся. Ой, нет, подожди. Я сейчас переоденусь, сбегаю в одно место, и тогда летим.
– Я никуда не полечу.
– Почему? – она, несмотря на то, что я говорю, спешно одевалась.
– Ну, я прямо сейчас ясно вижу несколько причин: во-первых, – даже несмотря на то, что мы столько времени добивались принятия в это поселение, что ты столько работала, чтобы переоборудовать нашу «Бандуру» по их стандартам, мы подписали обязательства не менее года жить и работать на поселение неотлучно;
Во-вторых, даже с таким оборудованием у нас нет ни запаса продовольствия, ни нужного для таких путешествий реактора, ни нужных аккумуляторов, движетели вообще только для красоты висят, защитное поле после переоборудования не проверяли. И если отбросить то, что туда переть черт знает сколько, по дороге на нас могут напасть. Даже допустим, что каким-то чудом мы долетели, это все мелочи в сравнении с тем, что Земля вот уже 832 года находится под властью Амордонтов.
– Я вернусь через полчаса, – сказала она, мысленно уже находясь где-то далеко. – И не волнуйся ты так, у нас все получится. Я видела сон. Вот отстыкуемся, я тебе все подробно расскажу. – Она надела очки ночного видения и вышла под купол.
И так мне стало обидно, слезы навернулись на глаза. «Все, все, чего мы добивались: страховки, медицинское обслуживание, стабильная работа для нее и высшее образование для меня, все коту под хвост из-за сна? Вот возьму и специально сделаю так, как она говорит. Завтра она локти будет себе кусать, и мы вернемся. Нам, конечно, впаяют штраф, еще какие-то полгода будем жить внатяжку, и мама увидит…»
Я нехотя пересела в свое инвалидное кресло на антигравитационной подушке и полетела в пилотную кабину готовиться к отсоединению от поселенческих швартовых крюков и вылетать из-под купола колонии.
Через полчаса входной шлюз открылся, и мама втянула какой-то контейнер.
– Что ты притащила? – от контейнера исходила вонь. – Фу! Что это такое?
– Кристаллы дилитию в заводской упаковке, собственной персоной. Думаю, их можно продать. Где-то толкнем и выручим копейку или провиант.
– Где ты их взяла?
– Помнишь моего начальника Николая Дмитриевича, мерзкое хамло? Все время щиплет подчиненных женщин. Меня так больно ущипнул, до слез. Я ему по морде заехала, а он ржет, как лошадь. Ну, думаю, подожди. А на прошлой неделе его обокрали.
– Я слышала об этом.
– Воров чуть не поймали, поэтому они кое-что из украденного просто бросили. А я скрыла.
– Тебя могли поймать!
– Не могли. Я прятала их в его же хранилище. Оно опечатано полицией, и туда никто не заходит, а если бы зашел, и что с того…
Я смотрела на маму и не узнавала ее. Такой хитрости не ожидала. Тем временем я зафиксировалась в пилотном кресле, мама – в соседнем. Мне все казалось, что она вот-вот меня остановит, пока я нажимаю клавиши бортового компа, казалось, что вот сейчас у нее сердце дрогнет, и она должна меня остановить. Но нет.
– Стыковочная станция запросит отчет, почему это мы улетаем.
– В договоре указано положение о путешествии. Мы можем слетать на экскурсию.
– Они на это не поведутся, – я отправила запрос на отстыковку.
На мониторе появился дежурный станции:
– Бандура Один, Бандура Один, система приняла запрос на отстыковку и выход из-под купола, в чем дело?
– О, Дазай, привет, – весело и приветливо отозвалась мама. – Мы улетаем, оформи нам пропуск.
– Куда это вы ночью вздумали лететь?
– На экскурсию.
– Куда?
– Здесь два дня лету, музей примитивных передвижных средств. Моя дочь, кстати, познакомься, Соня, это Дазай. Дазай, это Соня, – я без энтузиазма помахала рукой, – пишет доклад на эту тему для поступления в университет, поэтому нам надо слетать. Мы за неделю обернемся, согласно положениям договора пункта 5 дробь 2.
Дазай улыбнулся. Выражение его лица говорило – все бабы дуры.
– Ну что ж, счастливо. Вылет разрешаю, – Дазай отключился.
Наш космолет класса «жилой», модификации ПР под названием «БАНДУРА» вылетел к Земле. Мне казалось, от меня оторвали удачу, успех и вообще все шансы на хорошее будущее.
Для того чтобы вы поняли мой пессимизм, надо ознакомить вас с курсом истории за четвертый класс общеобразовательной школы.
832 года назад людей выгнали с планеты Земля. То есть последний человек покинул Землю 832 года назад, а поперли нас с родной планеты раньше. Началось все с того, что инопланетяне, которые называли себя Амордонты, прилетели на Землю, когда она была в таком страшном упадке, что, говорят, и человечность потерялась.
Так вот, эти Амордонты предложили свою помощь в спасении человечества и планеты. Не то чтобы люди с радостью согласились, но я считаю, особого выбора не было. У расы Амордонтов цивилизация была более развита, чем наша. И вот спасали они, спасали, и все успешно, пока не выяснилось, что человек – такая зараза, что не может жить в гармонии, не уничтожая и не убивая природу.
Более цивилизованные Амордонты решили это дело почти бескровно. Они выгнали человечество с Земли. Некоторые попытались оказать сопротивление, но явно не дотягивали до хоть сколько-нибудь организованной силы. И в честь того дня в созвездии Лебедя даже есть памятник с вечным огнем. Чтобы мы помнили, откуда мы и куда должны вернуться.
Конечно, нам дали координаты, где можно было бы прислониться, но только и того, что прислониться. Планеты, пригодные для жизни, надо было осваивать, зарабатывать потом и кровью. Но и тех на всех не хватило. Отдельные группы изгнанников пытались вернуться, и надо сказать, что они не долетели даже до орбиты Земли. Охрана планеты безупречна.
Чтобы не возиться с планетарным освоением, люди группируются в космические колонии и поселения. Грубо говоря, стыкуются между собой несколько космических кораблей различных модификаций, запускают купол, под которым удерживается кислородная атмосфера, вот вам и город посреди космоса. В каждом могут быть свои законы и обычаи. Свои правозащитники и свои вожди.
Нам с мамой повезло присоединиться к колонии «Персиваль». Минимум преступности, приличное образование, люди приветливые. Конечно, надо было тяжело работать, чтобы пробиться, особенно матери-одиночке, такой, как моя мама, да еще и с дочерью калекой.
Отдельно о моей болезни. Я не хожу. У меня синдром Ойзерстраха. По неизвестным причинам люди не могут двигаться. Это притом, что в наше время можно внедрить в мозг чип, через комп давать команды – и тело будет двигаться. Но не в случае Ойзерстраха. Ни причин, ни объяснений. Косит только молодых. Прогрессивное лечение есть, и оно лечит, но не излечивает.
