О своей личной драме он рассказал лишь однажды. В 2010 году. Андрею Фомину. Во время празднования Дня строителя, когда они на пару «уговорили» литровую бутыль «Чивас Ригаль» двенадцатилетней выдержки.
Понедельник. 30 августа 1982 г.
– Привет!
Раскрыв глаза, я оторвал голову от подушки и посмотрел на разбудившего меня парня.
– Вставать пора, все лучшее в жизни проспишь, – хохотнул мой будущий сосед по комнате, бросая на пол тяжелый баул.
Ну да, все верно. Хотя Олег Панакиви и сам был поспать не дурак, однако ж всех остальных будил без зазрения совести. Каждое утро он вставал ровно в 8:30, стандартно отрывал половинку листа от газеты и, шаркая тапками, брел в расположенный в коридоре санузел. Треск рвущейся газетной бумаги моментально убивал любой сон, воздействуя на уши как трель самого противного в мире будильника.
– Андрей, – хрипловато произнес я, откинув одело и свесив с кровати ноги.
– Олег, – ответил мой новый-старый приятель и крепко пожал протянутую для приветствия руку. – Давно здесь?
– Вчера приехал.
– А я сегодня, – громогласно подтвердил очевидное собеседник. – Сам откуда?
– С севера, двести километров от Воркуты.
– У-у-у! Печорский угольный бассейн. А я с Донбасса.
– Тоже, выходит… шахтер?
– Не, из деревни. То есть, села.
– Какое-нибудь Привольное-Раздольное? – усмехнулся я, заранее зная ответ.
– Точно, из Раздольного, – удивленно проговорил Олег. – Как угадал?
– Дык, люблю, знаешь ли, как Шерлок Холмс, всякие загадки разгадывать. Вот, например, вижу, что ты в футбол играешь.
– Ага, играю. А как ты…
– Походка у тебя соответствующая. А еще, похоже, ты… м-м… из этих, из обрусевших греков.
– Ну, блин, ты даешь! Опять попал, – приятель сел на стул и с интересом уставился на меня. – У нас почти все село греки. Ну, те, кого туда еще при Екатерине завезли. Часть греко-татары, часть греко-эллины. Я, кстати, греко-эллин, так что не хухры-мухры, – гордо пояснил он, наклоняясь к баулу и начиная в нем рыться. – Ты это… жрать хочешь?
– А то! Только сначала умоюсь.
Прихватив с собой мыльно-рыльные принадлежности, я прошел в коридор, оставив Олега одного в комнате. А когда вернулся, на столе уже лежали домашние пирожки, яблоки и парочка смятых бутербродов с сыром и колбасой.
– Колбаса-то как? Не протухла еще?
– Не успела, – рассмеялся Олег. – Хреново тока, что чайника нет.
– Отчего нет? Есть. На общей кухне с десяток стоит. Надо будет один притырить сюда втихаря.
– Эт можно. Еще бы плитку какую, холодильник там, телевизор.
Я лишь ухмыльнулся в ответ.
– Ну, у тебя и запросы, брателло. Столько даже втроем не украсть.
– Значит, купим, – по-простецки откликнулся мой будущий одногруппник. – Ты давай, ешь, не стесняйся. У меня тут лимонад, так что запить есть чем.
Пирожки оказались вкусными. Один с малиной, два с картошкой, еще столько же с луком и яйцом. Бутерброды и яблоки тоже были вполне ничего, так что слопали мы всю эту нехитрую снедь довольно быстро, минут за пять, не отрываясь, «заполировав» твердую пищу бутылкой донецкого «Буратино».
– Фух, наелся, – сообщил Олег, вставая из-за стола и бухаясь прямо на кроватную сетку. – Теперь бы поспать. Самолет в пять утра, ни черта выспаться не успел.
– Что? Прямо так и закемаришь, без простыни и матраса?
– Э-э, ну да, ты прав, без матраса фигово.
– Так сходи на первый этаж, к кастелянше. Она с десяти работает.
– Точно, – согласился приятель, посмотрев на часы. – Четверть одиннадцатого. Можно идти.
– Ты только поторопись, а то там наверняка уже очередь выстроилась. Из таких же неоматрасенных.
– Ладно, я тогда побегу. Ты как, еще никуда не уходишь?
– Не знаю, – честно ответил я. – Может, и уйду куда, прогуляюсь.
– Ну, тогда, на всякий случай, пока. Думаю, еще увидимся.
– Ха, куда ж мы денемся с подводной-то лодки?
– Факт.
* * *
Когда Олег ушел, я еще минуту-другую посидел в одиночестве, а затем, быстро собравшись, двинулся вслед за ним. В смысле, на выход, а не за постельным бельем и матрасом, поскольку на ближайшую половину дня у меня имелись иные планы. Во-первых, постричься «по-уставному», во-вторых, разобраться с обувью, в-третьих… что именно «в-третьих», а также «в-четвертых, пятых, седьмых», было пока не ясно, но, думаю, все решится само собой. По ситуации.
В сравнении с вчерашним днем, погода на улице не изменилась. Все так же светило солнце, шелестели листвой деревья, чирикали воробьи. Разве что проезжающих мимо машин прибавилось (понедельник – день тяжелый). Плюс студенты прогуливались по тротуарам уже не по одному-два, а по трое-четверо. Выбираясь на свежий воздух из общежитий, тусуясь возле открывшейся наконец столовой, догуливая последние дни уходящего лета, готовясь к новому учебному году, с неумолимой неизбежностью надвигающемуся на еще не отвыкших от каникулярной лени граждан и гражданок соответствующего возраста.
Перейдя дорогу, отделяющую учебные корпуса от жилых кварталов, я совершенно неожиданно для себя притормозил. Случайно наткнувшись взглядом на кое-что интересное. «Остановил» меня обычный контейнер для мусора, расположенный в просматривающемся через забор дворике старого трехэтажного дома. Возле помойки ошивались пара дворняг и целая стая перепархивающих туда-сюда голубей. Сунув руку в карман и нащупав запрятанные в нем гаечки, прикинул: «Что ж, хороший случай опробовать свое… э-э… травматическое оружие».
Прошмыгнув в калитку, я оглянулся по сторонам и прицелился в одну сизо-голубых птичек. Прицелился и… так и не бросил. Не смог себя пересилить. Просто рука не поднялась метнуть в живое существо стальной шестигранный «снарядик». Тем более – в символ мира, да еще с крылышками. Собаки тоже не слишком подходили в качестве мишеней для тренировки точной «стрельбы». Как-никак, друзья человека, пусть и кусачие временами. Разочарованно выдохнув, я уже собрался было покинуть этот импровизированный тир, но… шанс испытать «травматику» мне все ж таки предоставился.
С шумом захлопали крыльями голуби, с секундной задержкой залились лаем лохматые псины. Из кучи мусора молнией скользнула какая-то серая тень.
«Получи, тварь!»
«Поймавшая» гайку крыса резво подпрыгнула, вильнула голым хвостом, однако набок так и не завалилась. Чуть изменив направление движения, она быстро шмыгнула к подвальной стене и юркнула в небольшую отдушину. Оставив с носом как рванувших за ней собак, так и меня, хоть и попавшего в гадину, но требуемого результата так и не добившегося.
«М-да. Мелковата оказалась гаечка. Убойная сила не та. Видимо, придется поискать что-нибудь поувесистей и калибром побольше. А жаль. Все так хорошо начиналось».
Вытащив из кармана ненужные более «резьбы», я хмыкнул и запулил их в контейнер. Без особого сожаления. Отложив решение проблемы на более поздние времена.
* * *
До парикмахерской я добрался минут за семь и еще примерно двадцать просидел в ожидании мастера, листая полугодовой давности журнал «Крокодил» и рассматривая развешанные на стенах фото «модельных» причесок а-ля Бриджит Бардо и Барбара Брыльска. А когда кресло в мужском зале наконец-то освободилось, занял полагающееся мне место и тут же огорошил парикмахершу стандартным своим пожеланием. Привычным в будущем, но здесь, конечно же, не слишком уместным:
– Двумя насадками, пожалуйста. Если можно, на шесть и на девять.
– Чего? – не поняла одетая в «фирменный» халат дама.
– Э-э… ну, типа, чтобы военная кафедра претензий никаких не имела, – нашелся я спустя пару секунд, мысленно чертыхнувшись. «Тьфу ты! Забыл, блин, где нахожусь».
Женщина презрительно фыркнула, затянула на шее умничающего клиента белую простыню и, включив машинку, зажужжала ей где-то в районе затылка. Моего, естественно. Едва ли не под корень сбривая неопрятные патлы.
Со стрижкой представительница клана цирюльников, воспетых еще Моцартом и Бомарше, справилась довольно быстро. Пощелкав напоследок ножницами и аккуратно подровняв виски и совсем уж короткую челку. Что там было ровнять, я так и не понял. Однако дело есть дело, и раз положено по инструкции, значит, так тому и быть.
– Ну что, нормально? Поодеколонить не надо? – язвительно поинтересовалась парикмахерша, завершив процесс «ликвидации» шевелюры.
Из зеркала на меня смотрела моя же «оболваненная» физиономия. «А что? Вроде неплохо. По крайней мере, стал на человека похож, а не на хиппи недоделанного».
– Спасибо, не надо. Все о’кей. Как в аптеке.
– С вас сорок копеек, – буркнула дама в халате, отходя в сторону, беря в руки швабру-щетку и приступая к уборке попадавших на пол волос. В каждом ее движении читалось стандартное: «Вас много, а я одна. А до конца смены ох еще как далеко».
