- Почему император сохранил тебе жизнь? – спросил я у Столыпина.
Он усмехнулся, и я понял, что ответа не получу. А это могло означать лишь то, что Столыпин помогал императору, находясь в ставке врага. Хотяяя… может быть ещё что-нибудь, но это был самый очевидный вариант.
Тем временем граф продолжил говорить, будто я не задавал прошлого вопроса.
- Мой воины, как и воины некоторых родов, разместились в отдалении от расположения главных войск. Мы похоронили погибших, но с ранеными у нас ситуация ничем не лучше. Мы не были готовы к таким потерям. И знания наших медицинских работников невысоки. Им легче отрезать конечность, чем заниматься лечением раны.
- Уж лучше так, чем гнить заживо.
- Если с такой точки зрения смотреть, то да. Но твой дед говорил, что ты очень редко прибегаешь к ампутации, стараясь вылечить всех воинов.
Мы проговорили около двадцати минут. И только потом стали заходить представители великих родов. Вопросы у них были те же самые. Однако, если они решили проявить участие, то мне было невыгодно отчитывать их. Чем больше сил они задействуют для наведения порядка, тем быстрее я смогу заниматься своими прямыми обязанностями.
В итоге я остановился на самом главном. Установлении отхожих мест как можно дальше от лагеря. Введении наказания за то, что воины опорожняются где попало. Назначении ответственных, которые будут всем нуждающимся наливать кипячёную воду. Также нужно было срочно выкопать яму, где мы сожжем всех погибших. Ни о каких захоронениях не могло быть и речи, потому что прошло очень много времени. И нельзя было допустить, чтобы вспыхнула эпидемия. Благо, что ночами было достаточно холодно, и насекомые большинстве своём погрузились в спячку.
Примерно через час я поехал обратно. Совет прошёл лучше, чем я думал. И проезжая по лагерю, наблюдая за тем, как работают мои гвардейцы и персонал госпиталя, услышал громкие крики командиров, которые начали подымать подчинённых на работу.
У стен госпиталя лежали раненые, но пока их было немного. Однако я был уверен, что пройдёт немного времени, и здесь будет не протолкнуться. Ещё через час больных стали разгружать за каменным ограждением госпиталя. Это к перевозке подключились воины из лагеря. Тогда я отдал приказ своим гвардейцам и персоналу госпиталя, чтобы оставались здесь.
К сожалению, мои самые страшные опасения оправдались. Из-за того, что бойцам своевременно не оказали помощь, их раны загноились. И были те, кому я уже ничем не мог помочь, кроме как ампутировать руки или ноги. За каждым целителем я закрепил по три-четыре сотрудника медицинского персонала.
Эмери ещё не приехала, но из лагеря нам привезли несколько десятков шатров, которые не подходили для того, чтобы размещать в них больных, но вот для проведения операций вполне.
Я закреплял за одной бригадой по несколько пациентов, и проходя по рядам больных, указывал на очерёдность проведения операций. И прежде чем они уносили больного, я объяснял, что они должны были сделать, и в случае трудностей посылать за мной. Когда очередная бригада освобождалась, всё повторялось вновь.
Я понимал, что таким образом они меня просто загоняют. Но пока я не узнаю, что они умеют, другого выбора у меня не было.
Поздним вечером приехала Эмери. Её появление я почувствовал сразу, когда воздух стал свежим.
- Ну и запах, - фыркнула она. – Как ты вообще здесь дышишь?
- Привык, - ответил я.
За её спиной находился Меньшиков, который оглядывал округу. И судя по его лицу, увиденное ему не нравилось. «Интересно, - подумал я, – если ему не нравится этот вид, то не значит ли это, что он не был в основном лагере?»
Прежде, чем мама сменила меня на фильтре, сообщила, что всё необходимое привезут завтра, а сегодня придётся обходиться тем, что есть здесь. Учитывая, что уже стемнело, мы всё равно бы не смогли натянуть огромные шатры.
Меньшиков остался помогать Эмери. Но его действие было столь очевидным, что для меня и Эмери было ясно, что он предложил свою помощь исключительно из-за чувств к матери.
- Виктор, - обратился я, - скоро наступит ночь, а у нас нет мест, куда складывать как только что прооперированных, так и тех, что ждут своей очереди.
- И что ты предлагаешь?
- Мне нужно, чтобы ты сделал как можно больше землянок. В одну должно входить как минимум тридцать человек.
- Это несложно, – ответил он. – Но мне кажется даже в них даже ночью будет достаточно холодно. Мне кажется, что ты поторопился вывозить всех раненых сюда.
- Если бы медицинская служба изначально работала нормально, то такого наплыва не было бы. Ты будешь помогать или нет?
Меньшиков примирительно поднял руки.
- Я сделаю это. И даже больше. Я отправлю главам родов посыльных и прикажу им прислать воинов, что будут всю ночь топить очаги, которые я сделаю под землей. Конечно, они долго не продержатся, но нам и нужно подождать всего одну ночь. Верно?
- Спасибо, Виктор, - стрельнув глазками произнесла Эмери. – Ты нас здорово выручишь!
- Какие же вы женщины коварные существа, - сказал я маме сразу же, как мы остались одни.
- Мне это ничего не стоило, - усмехнулась Эмери, - зато он, нам очень поможет.
Утром на ногах осталось только две медицинских бригады. Поддерживать магией всех медиков у меня сил просто не хватило бы. Мне самому приходилось пару раз медитировать, чтобы наполнить резерв и продолжить лечение.
Только Космос, всю ночь проспавший в углу шатра, выглядел бодро. О спальном месте для него я забыл позаботиться, поэтому кошак спал там, где пришлось. Когда я вышел на свежий воздух, то увидел, что Эмери организовала воинов ставить шатры. И рядом с ней всё также стоял Меньшиков.
По их виду я понял, что у них тоже была бессонная ночь. Но, увы, не такая, о которой всё ещё мечтал Виктор. Не став их мучить, я придал им бодрости целительской энергией. Хоть они были сильными магами, но моя энергия более эффективна.
Я понял, что Эмери всю ночь эксплуатировала магистра земли. Работы они проделали очень много. Сейчас он был занят тем, что выравнивал землю, где будут поставлены шатры. Там же я увидел, что уже вырыты походные очаги, на которых позже будут кипятить воду. Эмери даже ямы для отхожих мест припрягла делать Меньшикова. А ведь помимо этого Меньшиков всю ночь возводил землянки, и судя по тому, что я не увидел ни одного раненого на улице, он смог разместить их всех.
Заметив меня, Эмери сразу увела меня в палатку, где начала быстро накрывать на стол. Я немного удивился присутствию Виктора, которого она посадила рядом. Но помня вчерашние слова, я понял, что она просто использует его. Дождавшись, когда я утолю голод, она перешла к делу.
- За ночь умерло одиннадцать человек. К сожалению, мы не определили, что раны опаснее, чем выглядят.
Я кивнул. В таком вопросе, как диагностика, может ошибиться каждый. И учитывая уровень врачебной образованности эта цифра могла быть в разы больше.
- Сколько ещё ждут нашей помощи? – спросил я.
- Четыре тысячи семьсот двадцать один раненый, – и словно не замечая мой удивленный вид, продолжила. - Девятьсот одиннадцать тяжелых. Тысяча семьсот – средних, остальные лёгкие. И многие из них не должны будут попасть к тебе на стол.
- Я просто боюсь спросить сколько погибло пока нас не было.
- По вчерашним подсчётам около тринадцати тысяч, - ответил Меньшиков. – В прошедшей битве у залива сошлось почти полмиллиона воинов. На поле мы оставили тридцать тысяч убитыми.
- Виктор, скажи, куда смотрел Александр V? Неужели ни ты, никто из его свиты не видели, что здесь творится?
- Из-за того, что земли моего рода граничат с Польской шляхтой, мне разрешили оставить войска рода дома. Можно сказать, что я впервые с начала войны прибыл в расположение армии, – ответил он, тут же дополнил: – Про остальных мне сказать нечего. Видимо их всё устраивало. Или наоборот, не устраивало, поэтому вас вызвали сюда, – ответил Меньшиков.
Немного отдохнув, я направился в сторону госпиталя. У меня ещё было очень много работы.
