Маграт.
— А, один из этих… — неопределенно кивнула нянюшка.
Матушка схватила ее за плечи.
— Гита, сколько пальцев ты видишь? — с тревогой спросила она.
— Каких еще пальцев? Кругом тьма кромешная.
Маграт и матушка ухватились за поля ведьмовской шляпы и полусдернули-полускрутили ее с нянюшкиной головы. Нянюшка Ягг растерянно заморгала.
— Вот что значит ивовая арматура, — сказала она, когда остроконечная шляпа со скрипом приняла первоначальную форму, будто раскрывающийся зонтик. Нянюшку чуть покачивало. — Хоть молотком по ней бей, по этой самой арматуре. Главное в шляпе — это прутья. Распределяют нагрузку. Непременно напишу господину Вернисачче.
Маграт ошалело озиралась.
— Он свалился с неба прямо нам на головы! Вернее, тебе на голову, — поправилась она.
— Может, смерч где случился или еще какая напасть, — ответила нянюшка Ягг. — Подхватило его, понимаешь, а потом ветер стих, ну он возьми да и упади. От этих ветров чего угодно ожидать можно. Помните ту бурю, что была в прошлом году? Так вот, одна моя несушка откладывала одно и то же яйцо раза четыре, не меньше, страх как намучилась бедная…
— Заговаривается, — поставила диагноз Маграт.
— Да нет, это я всегда так разговариваю, — возразила нянюшка.
Матушка Ветровоск заглянула в одну из комнат.
— Скорее всего, ни еды, ни питья здесь не сыщешь, — констатировала она.
— Пожалуй, после долгих уговоров я бы глотнула чуточку бренди, — быстро сказала нянюшка.
Маграт взглянула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
— Ау-у! — придушенно позвала она. Подобный голос обычно используется в тех ситуациях, когда человек желает быть услышанным, но в то же время боится, что о нем плохо подумают. — Есть там кто-нибудь?
Нянюшка сунулась под лестницу. Меховой шар Грибо сидел, забившись в самый угол. Она выудила кота за шкирку и растерянно погладила. Несмотря на шляпный шедевр господина Вернисачче, несмотря на изъеденный жучком пол и даже несмотря на вошедший в легенды толстый Ягговский череп, нянюшка чувствовала себя странно потускневшей, а к ее обычной жизнерадостности примешивалась легкая тоска по дому. В родных краях тебя не станут просто так бить домом по голове.
— Знаешь, Грибо, — сказала она. — По-моему, это не Ланкр.
— Я нашла немного варенья, — донесся из кухни голос матушки Ветровоск.
Чтобы к нянюшке Ягг вернулось обычное расположение духа, требовалось совсем немного.
— Прекрасно! — отозвалась она. — К гномьим пирогам самое то!
В комнату вошла Маграт.
— Уж не знаю, имеем ли мы право пользоваться чужими припасами… — покачала головой она. — Ведь домик кому-то да принадлежит.
— Гита, там кто-то что-то сказал, или мне послышалось? — язвительно осведомилась матушка Ветровоск.
Нянюшка устало закатила глаза.
— Лично я, нянюшка, — продолжила Маграт, — всегда считала, что брать чужое нехорошо.
— Она говорит, мол, все это не наше, Эсме, — перевела нянюшка.
— Не знаю, с кем ты там разговариваешь, Гита, но передай ей, что мы сейчас подбираем обломки кораблекрушения, так что все законно, — произнесла матушка.
— Она говорит, было ваше — стало наше, Маграт, — сообщила нянюшка.
За окном что-то мелькнуло. Маграт подошла к окну и вперилась в давно не мытое стекло.
— Забавно. Вокруг домика танцует целая толпа гномов, — наконец сказала она.
— Да ну! — удивилась нянюшка, открывая шкафчик.
Матушка вдруг застыла.
— А они… То есть я хочу сказать, спроси ее, они там случаем не поют? — выдавила она.
— Они что-нибудь поют, Маграт?
— Я что-то слышу, — кивнула Маграт. — Что-то вроде «хай-хо, хай-хо».
— Да, это гномья песня, точно, — признала нянюшка. — Только гномы и могут кричать по-ослиному целый день напролет.
— По-моему, они чему-то очень радуются, — с сомнением заметила Маграт.
— Может, это их домик, и они радуются, что получили его обратно?
В заднюю дверь забарабанили. Маграт открыла. Целая толпа ярко одетых человечков растерянно отшатнулась от двери, но потом гномы пришли в себя и изумленно уставились на Маграт.
— Э-э-э, — проблеял один из них, по всей видимости, старший. — А старая ведьма… она мертва?
— Которая из них? — уточнила Маграт.
Гном несколько мгновений таращился на нее с широко открытым ртом. Потом повернулся и шепотом посоветовался о чем-то со своими товарищами. Затем снова повернулся к Маграт.
— А сколько их у тебя?
— Две. На выбор, — ответила Маграт. Сейчас она была не в настроении, и ей совершенно не хотелось поддерживать разговор дольше необходимого. Несвойственная ей раздражительность даже заставила ее добавить: — За спрос денег не беру.
— О! — Гном призадумался. — Ну тогда та, на которую упал домик.
— Нянюшка-то? Нет, живехонька. Ее лишь оглушило. Но все равно, спасибо, что поинтересовались, — произнесла Маграт. — Очень мило с вашей стороны.
Это сообщение немало озадачило гномов. Маленькие человечки сбились в кучу и о чем-то тихонько заспорили.
Потом старший гном опять повернулся к Маграт. Он снял свою каску и принялся нервно крутить ее в руках.
— Э-э-э, — сказал он. — А можно мы заберем ее сапоги?
— Что?
— Ее сапоги, — повторил гном и покраснел. — Пожалуйста, можно мы их возьмем?
— А зачем вам понадобились ее сапоги?
Гном хмуро взглянул на нее. Затем развернулся и снова принялся горячо спорить о чем-то с коллегами. Потом опять повернулся к Маграт.
— Понимаешь, просто у нас такое… чувство… что мы должны забрать ее сапоги, — сказал он. И вытаращился на Маграт, смущенно моргая.
— Ладно, пойду спрошу, — кивнула Маграт. — Но вряд ли она согласится.
Она уже было собралась закрыть дверь, когда гном снова затеребил свою каску.
— А они желтого цвета? — робко поинтересовался он.
— Скорее они красные, — ответила Маграт. — Красные вас устроят?
— Сейчас спрошу.
Некоторое время гномы оживленно совещались. Наконец старший гном вернулся.
— Раз нет желтых, давайте красные.
Маграт без всякого выражения взглянула на гнома и прикрыла дверь.
— Нянюшка, — медленно произнесла она, вернувшись в кухню, — там снаружи какие-то гномы просят твои сапоги.
Нянюшка подняла на нее глаза. Она нашла в шкафчике краюху заплесневелого хлеба и сейчас самозабвенно жевала. Просто удивительно, и на что только не идет человек, когда альтернативой является гномий пирог…
— А зачем они им? — поинтересовалась она.
— Не говорят. Сказали только, что чувствуют, будто хотят твои сапоги.
— Звучит крайне подозрительно, — вмешалась матушка.
— Помню, старый Трясун Свистли с Рыбьих Ручьев всегда был сам не свой до сапог, — сказала нянюшка, откладывая хлебный нож. — А по сапогам с черными пуговками вообще с ума сходил. Прямо коллекционировал их. Бывало, видит, что идешь мимо в новых сапогах, так поперек дороги и ложится.
— Вряд ли в этом дело. Гномы не такие извращенцы, — возразила матушка.
— Может, они собираются из них пить? — предположила нянюшка.
— Что значит пить? — спросила Маграт.
— Да просто в заграницах так принято, — ответила нянюшка. — Они там частенько пьют шипучее вино из дамской обувки.
Ведьмы дружно уставились на нянюшкины сапоги.
Даже
