— День добрый, барин, — сказал один из дворовых, снимая шапку и кланяясь. Обращался он явно к трубочисту. Тот кивнул в ответ.
— Здравствуй, матушка, — поздоровался он, поднимаясь по ступенькам и обнимая хозяйку.
— Ну здравствуй, Владислав, сынок. Хорошо, что ты так скоро вернулся. — Она промокнула глаза платком. — А что это ты в таком виде, будто по тебе табун лошадей проехал, сперва в одну сторону, а потом и обратно? — всплеснула руками она. — Что с тобой такое приключилось? Неужто в драку какую ввязался? Али разбойники напали?
— Да нет, матушка, — поморщился юноша, на сей раз аккуратно высвобождаясь из материнских рук. — Ничего такого, я просто шёл, задумавшись, ну и о фонарный столб ударился.
— Что ж ты тогда так выглядишь, будто тот фонарь тебе сдачи дал, а потом следом погнался и ещё разок стукнул. Не иначе для науки, чтоб ты в другой раз под ноги глядел! — Хозяйка упёрла руки в бока и смотрела на сына с деланым неодобрением, хоть и было очевидно, что она безумно рада его возвращению.
Тот предпочёл сменить тему.
— Мама, познакомься, вот это Дуня, мы с ней вместе шли из царского терема. — Он обернулся к принцессе, нерешительно остановившейся на пару ступенек ниже, заставляя её подняться на крыльцо. — У неё было дело в Новоцелительском монастыре, мы сейчас как раз оттуда и пришли.
— Ох, бедная деточка, — всплеснула руками хозяйка. — И ты не нашла себе лучшего проводника, чем мой непутёвый сыночек? Ох, и не повезло же тебе! Вы только посмотрите — личико-то какое усталое, глазки красные, обувка стоптана, а сама какая худенькая! — запричитала она, словно её сынок был кругом виноват, даже и в природной комплекции девушки. Дворовые запричитали в тон хозяйке. — Ну ничего, деточка, сейчас мы всё устроим. Наши девушки и горницу тебе подготовят, и в баньке попарят, и платье новое дадут. Уже, почитай, ночь на дворе. Ты, наверное, с дороги устала, покушать прямо в горнице захочешь, а потом сразу и баиньки, верно? — Принцесса принуждённо кивнула; вставить слово она всё равно бы не смогла. — Ну вот и хорошо, вот и ладно, сегодня в баньку да почивать, а разговоры разговаривать завтра будем. — А ты чего стоишь, горе моё луковое? — повернулась она к сыну. — Давай, веди гостью в дом.
— Скажи-ка мне, — продолжила она, пока они проходили через длинную залу с высоким потолком, — это не ты ли надоумил конюхова мальчишку бегать вечерами по полю в белом балахоне да с косой? Да становиться у дороги и пугать проезжающего мимо мельника?
Дворовые девки прыснули со смеху. Какой-то старик, тоже из дворовых, погрозил им кулаком, но те только пуще расхохотались.
— Э-э-э. Ну почему бы мальчику на свежем воздухе не побегать? — пожал плечами Владислав.
— Да потому, что мельника чуть было удар не хватил. И что вы с ним только не поделили?
— А правда, что вы не поделили? — шёпотом спросила принцесса. Видимо, она стремилась хоть как-то проявить собственную потребность задавать вопросы, хотя об истинно насущных вопросах речь сейчас, ясное дело, не шла. Было очевидно, что с этим придётся подождать до завтра.
— Понятия не имею, — прошептал в ответ он. — Я его не подговаривал, это, видно, сестра, уж больно на неё похоже. Ей, заразе такой, вечно хорошие затеи в голову приходят. Я бы до такого и не догадался.
Что-то подсказывало принцессе, что юноша себя перехваливает; по-видимому, они с сестрой оба были хороши. Однако озвучить эту мысль она не успела: дойдя до очередного коридора, компания разделилась; её отправили с двумя дворовыми девками в наспех растопленную баню, а Владислав в сопровождении нескольких человек направился в другую сторону.
Спустя полтора часа вымытая, распаренная и отужинавшая принцесса стояла у окна отведённой ей горницы, в белой ночной рубашке, кутаясь в мягкий тёплый платок. Ей не было холодно, просто кутаться в такой платок было приятно и уютно; было также приятно ощущать себя чистой, и сознавать, что волосы — в кои-то веки как следует вымыты и расчёсанны. Горница была небольшая, но уютная, и для неё уже была приготовлена мягкая удобная постель. В голове слегка шумело, и думать обо всех удивительных событиях сегодняшнего дня не было ни сил, ни желания. Поэтому принцесса просто стояла и глядела в окно, мысленно отмечая всё, что происходило снаружи: вон двое дворовых покатили куда-то увесистую бочку, вон из сарая выбежала собака с длинными ушами, а из трубы какого-то скрытого от взора домика потянулсь к небу струйка дыма. Вот он отдых, домашний уют, милое повседневное спокойствие. Можно постоять так ещё четверть часа, а потом ложиться спать.
Ага, размечталась. Благостное расположение духа прервал настойчивый стук в дверь. Сперва принцесса хотела сделать вид, будто уже спит. Постучат и уйдут. Что бы это ни было, до завтра оно точно подождёт. Но стук, временами смолкающий, неизменно повторялся внось. Стучащий явно не был настроен отступать. После того как стук в очередной раз затих, до принцессы донёсся тихий шёпот, проникавший, видимо, через замочную скважину.
— Эй, ты что, уже спишь?
Ну конечно, кто же это ещё мог быть. Трубочист, или как там его теперь называть.
— Даже если бы спала, то теперь бы точно проснулась, — прошептала она в ответ, всё в ту же скважину. — Чего тебе?
— Открой!
— Ты что, с ума сошёл?! — возмутилась она. — Ночь-полночь. Как я могу открыть дверь мужчине? Подожди до утра!
— Да ты о чём вообще?! Поговорить надо!
— Ну так что ты, до утра потерпеть не можешь? Словоохотливость напала? Так иди ещё с кем-нибудь поговори, ты вон всех тут знаешь. А со мной — завтра.
— Завтра будет поздно!
— Ох, ну что ж ты за человек такой. Подожди, дай хоть в платок запахнусь.
Приняв более или менее приличный вид (хотя скорее менее, нежели более, что уж тут поделаешь), принцесса наконец отперла дверь.
— Ну, чего тебе? — прошептала она.
— Дай войти. — Владислав вошёл внутрь, не дожидаясь приглашения, и аккуратно закрыл за собой дверь.
— Так, ты зачем пришёл? — Принцесса упёрла руки в бока. Платок при этом распахнулся, и выглядеть она стала совсем уж неприлично, но, кажется, её это уже особо не волновало.
— Поговорить надо, — повторил Владислав. — Ты извини, но для меня это правда важно. Я хотел тебя попросить, ты не могла бы…не всё рассказывать матери о нашем путешествии?
— То есть соврать? — девушка осуждающе склонила голову набок.
— То есть немного недоговорить, — поправил её юноша.
— А когда ты прикинулся трубочистом, ты что, тоже немного недоговорил? — язвительно поинтересовалась принцесса.
Против её ожиданий юноша смутился.
— В общем-то можно сказать, что так оно есть, — начал оправдываться он. — Я не представлялся тебе трубочистом, ты сама так решила.
— Да как же ещё мне было решить, когда ты стоял у печи весь вымазанный в саже?
— То-то и оно, что у печи, а не на крыше! Я просто шёл по терему и, как на грех, остановился у этой проклятущей печи. Хотел стряхнуть пылинку с башмака, наклонился, а тут — бах! — из жерла сажа как полетит! И на волосы, и на одежду, и в нос забилась. Ну я оттуда отскочил, чертыхаясь на вашего трубочиста, принялся отряхиваться, а оно только хуже делается. А потом я и вовсе молодец, рукой лицо вытер, а рука-то уже вся в саже была. Ну вот, думаю, теперь я весь всё равно что эфиоп. Вконец расстроился, ну и разозлился. Сижу и думаю: сейчас найду вашего трубочиста — и уши ему надеру! А тут ты. Я сперва даже и не понял, что ты со мной разговариваешь.
— Что ж потом не признался?
— Да не знаю. Растерялся как-то. А потом мне и самому интересно сделалось. Так что когда мы с тобой договорили, я пошёл, разыскал того самого трубочиста, прижал его к стенке, но пообещал, что сам его не трону и жаловаться никому не стану, если он мне расскажет, как можно выбраться из терема через трубу. Ну он мне всё и рассказал детально.
— Так ты что же, тогда со мной тоже в первый раз через дымоход лез, что ли? — улыбнулась принцесса.
— А то! И согласись, что для первого раза очень даже неплохо!
— Ага, только что ты меня чуть в лепёшку не раздавил!
— Когда это?
— Да когда чуть с кирпичной стенки не сорвался.
— Так чуть-чуть не считается!
— Ну и кто ж ты такой на самом деле будешь-то? — спросила принцесса, уже ничуть не обиженно.
— Князь, — юноша пожал плечами, как будто немного стесняясь. — Князь Владислав Горский, из рода Ярослава Горского. А матушка моя — княгиня Яромира Горская, вдова, управляет этим имением.
— Угу. А величать тебя теперь как?
— Да как хочешь, хоть трубочистом.
Принцессе вдруг вспомнилась ехидненькая ухмылочка русалки. "Так ты его точно не разбудишь". Ведь она всё знала уже тогда, нет бы поделилась!
— А вообще меня близкие зовут Владом.
— А о чём ты хотел попросить меня матушке твоей не рассказывать?
