— Помоги мне, Власлав… Я знаю, что вёл себя неправильно, но ты ведь тоже был влюблён когда-то… и лучше всех понимаешь, что я сейчас чувствую. Я готов на всё, любую твою просьбу исполню, лишь бы спасти её… Я даже согласен принять условия отца.
Брат, потупив взор, молча прошёлся вдоль прутьев. Задумчиво разглядывая пол, тихо промолвил:
— Что ты знаешь о любви, Миран? Разве у тебя не было шанса быть с ней? Вот у меня не было, а тебе, мало того, что хватило ума вернуться, так ещё и притащить её в это логово шакалов. О чём ты вообще думал? — брат усмехнулся, посмотрел пристально Мирану в глаза и сам же ответил на свой вопрос: — О себе ты думал. Разве тебя интересовало, что хочет она? Почему прячется в лесу?
Миран виновато потупил взор. Это была правда. Обидная, бьющая в спину ножом правда, в которой он сам себе не мог признаться. Он был эгоистом и брал от жизни всё. Вот он и забрал фею себе, не задумываясь о последствиях. А ведь он и правда её даже не спросил, хочет ли она быть с ним. Просто не дал ей выбора… Да, он со всех сторон был неправ, но сейчас уходило драгоценное время, Миран прекрасно знал, как инквизитор обращается с ведьмами. Фея могла просто не дожить до суда и казни.
— Ты прав. Я признаю, что совершил много бессмысленных поступков. На этот раз я поступлю правильно и всё исправлю. Прошу лишь одного — спаси её!
Власлав, молча разглядывал Мирана пару минут. Потом хмыкнув, всё же ответил:
— Я передам инквизитору, чтобы он явился на бал в честь твоей помолвки и обязательно привёл эту девушку, сможешь с ней попрощаться, — брат повернулся и направился к двери.
— Отвези её к Тилийской гавани, посади на корабль до Норвуда. Там инквизитор её не найдёт, — попросил Миран его вослед. Власлав лишь на секунду застыл в дверях, но так ничего и не сказав, ушёл.
* * *
Когда инквизитор покинул темницу, Фейлин обессиленно сползла по решётке на пол. Во время их разговора ей стоило огромного труда держаться и не выдать своих истинных чувств. Пусть и дальше думает, что она так напугана, что ей не хватит ума от него сбежать. Главное — мама жива и невредима, только бы ей хватило сил дождаться, когда она её спасёт.
Фейлин очень повезло, что венец оставили при ней, инквизитор посчитал его простым украшением феи и это ей было только на руку. Она наконец поняла, что делать с магией, почему природа подарила ей этот венец и способность исцеления, вся эта путаница в её жизни сложилась в единую картину. Это всё оказалось неслучайно, это её предназначение! Фейлин должна найти затерянный остров и помочь феям. Оказывается, если бы она не попала к инквизитору, то так бы и не узнала, что с ними случилось, и не знала бы, что песец, принц и Миран — это один и тот же человек, тот кого она спасла от огня.
И он её не предавал, просто так получилось. Поэтому он привёз её в тот дом в цветах, пытался помочь, хотел таким образом поблагодарить за спасение. Это он её согрел и оставил ей тот пирог под деревом. И теперь стало вполне понятно, почему его так сильно тянуло в ту деревню — он сам почти ничего не умел, за него всё делали слуги, поэтому ему было так трудно спокойно жить в лесу.
Все ее сны оказались правдой… и ОН влюблён в неё. Это было так странно, непонятно и в то же время приятно, сердце бешено колотилось от одной только мысли, что такой красивый мужчина мог полюбить её… Фейлин никогда не задумывалась о своей внешности, но сейчас, вспомнила слова той незнакомки, назвавшей её бледной поганкой и гнев, оттого что он выбрал не её. Фейлин совсем растерялась, она не знала, что обо всём этом думать. Она вспомнила, как он нежно гладил её по голове, как трепетно прижимал её ладонь к своей груди. Неужели это всё правда. А она думала сон…
Её мысли прервал инквизитор, он вошёл в темницу вместе со слугами, что-то ворча себе под нос. Потом посмотрел на фею и воскликнул:
— Вот чёртов принц! Мне приказал сам король привести тебя на бал, а то этот выскочка, видите ли, не женится на этой стерве. Влюблённый дурак, ещё войны нам не хватало! Как же всё это не вовремя… придётся отложить исцеление до завтра. Король всё равно не пойдёт против меня, слишком многим обязан — задумчиво буравя Фейлин взглядом, пробурчал он.
— Подготовьте её к вечеру, — приказал он двум служанкам за спиной, — А ты, только попробуй сказать что-нибудь лишнее, сама знаешь, чем расплатишься! — прошипел он, стукнув тростью по клетке. От удара прутья со скрежетом опустились в пол. Скривившись, инквизитор презрительно осмотрел служанок и, хлопнув дверью, вышел из темницы. Женщины в страхе вздрогнули и ещё сильнее вжали головы в плечи.
Даже сейчас Миран помог Фейлин, променял свою свободу на встречу с ней, подарил шанс на побег.
Инквизитор даже не догадался, что совершил большую ошибку, выпустив Фейлин из клетки и оставив ей венец. Она сразу же связалась с совами и попросила их выкрасть маму, пока все будут на балу. Осталось придумать, как сбежать оттуда самой и уплыть на остров к феям.
Служанки отвели её в женскую комнату с тёплой ванной. Не слушая возмущений, отмыли и оттёрли до блеска. В соседней комнате её уже ждало платье. Когда его стали одевать на неё, Фейлин поняла, что шансы на побег тают с каждым элементом странного наряда. Мало того, что это орудие пыток — корсет, так сжал грудь, что дышать было тяжко, так ещё и платье оказалось настолько узким в бёдрах, что можно было идти лишь небольшими шажочками. Не иначе как сам инквизитор постарался его подобрать, чтоб далеко не сбежала. А потом ещё и туфли. Когда ей одели эти кандалы, Фейлин чуть не разрыдалась. Неужели женщины всё это одевают на бал, или это припасли специально для неё? Сверху всего этого великолепия лёг тяжёлый плащ и ещё какие-то украшения. Венец Фейлин категорически отказалась отдавать, заявив, что она без него потеряет сознание. Отчасти она сказала правду, так умоляюще посмотрев на этих женщин, что они сжалились и закрутили её светло-русые, почти белые, волосы в жгуты и заплели их вокруг него. И лишь надежда на сов и предстоящая встреча с Ним, не позволяла упасть от всего этого и держать спину ровно. Во чтобы ей это не обошлось, она поедет на этот бал! И тогда в доме инквизитора почти никого не останется. Она была уверена, что он заставит всех своих слуг пристально следить за ней.
И её ожидания оправдались. Фейлин подвели к карете, которую сопровождал целый отряд всадников в чёрном. Возможно, это были те самые негодяи, что её поймали у леса. Карета, запряженная четвёркой быстрых лошадей, тронулась в путь. Фейлин молча сидела напротив инквизитора и смотрела на свои подрагивающие пальцы. Поиск мамы начался.
Глава 19
От волнения и присутствия её врага напротив, фее казалось, будто путь до дворца тянулся бесконечно. Хотя это было не так. Инквизитор жил довольно близко к королю, их многое связывало в управлении королевством и в любой момент могло потребоваться его личное присутствие.
Когда карета остановилась у массивных кованых ворот, она облегченно вздохнула. Инквизитор натянул на лицо улыбку и ТАК посмотрел на Фейлин, что по её спине побежали мурашки даже под тёплым плащом.
К карете подошёл лакей, открыл дверцу и почтительно поклонился, так и застыв в этой странной позе. Инквизитор, опираясь на трость, вышел, кивнул всадникам и они разъехались в разные стороны, а лакей, будто очнувшись, выпрямился и подал руку девушке. От его холодных пальцев её опять кинуло в озноб. Мысленно повторяя, что она справится, Фейлин медленно последовала за инквизитором следом по красной ковровой дорожке, усыпанной лепестками роз.
Из дворца доносились смех и звуки музыки. Лакей забрал их плащи и ушёл куда-то. К ним подошёл другой слуга, поклонился инквизитору и повёл через длинный коридор к высоким белоснежным дверям с узором из золотых птиц. Он открыл их перед ними, и люди замолчали, музыка смолкла, все застыли, увидев Фейлин.
Пару секунд стояла гробовая тишина, но тут инквизитор стукнул тростью по мраморному полу. Да так, что звук, казалось, облетел всю огромную залу, и спустился по лестнице. Мужчины, очнувшись, почтительно склонили перед ним головы, а женщины низко поклонились. Он ушёл в эту пёструю толпу, не сказав ни слова, оставив Фейлин стоять на всеобщем обозрении. И фея поняла — это была его изощрённая пытка, особенно если учитывать, что у всех стоящих рядом женщин были совсем другие платья: свободные, пышные, с закрытыми рукавами. Они смотрели на неё с таким презрением и осуждением, что хотелось убежать отсюда куда подальше, те люди, что были постарше, качали головами и крестились.
