— И что? От этого… отрубливания нет защиты?
— Амулеты не помогут, — заверил я и добавил чуточку злорадно: — Язычество.
— Господи! — воскликнул он. — А как же тогда?
— Не знаю, — ответил я честно. — Давай посмотрим здесь еще… Всевышний всегда дает шанс, даже не один, но редко кто даже замечает их, не то чтобы воспользоваться.
В склепе даже искать нечего, стены — сплошной монолит, в котором выгрызена эта самая сокровенная на земле пещера. Хрейдмар запыхтел, когда я осторожно высунулся в предыдущий зал, однако я еще тогда заприметил щель, что, судя по расположению, поведет еще глубже.
— Рискнем? — спросил я бодро.
Он сказал со сторонам:
— Куда? Там только ад!
— До ада еще далековато, — заверил я.
— Точно? — спросил он. — А откуда, ваше высочество, вы знаете? Или и там побывали? Может быть, мы вообще оттуда родом?
Я спросил с удивлением:
— Откуда в язычестве ад?
— Ну, — ответил он с неудовольствием, — мы все-таки в христианском мире… И даже те, кто отвергает церковь, пользуются помощью не языческих богов и божков, а противников Всевышнего.
— А, — сказал я, — понятно. — Гремучая смесь язычества и раннего христианства.
— Чуял же я, — проговорил он с тоской, — что добром это не кончится! Ну почему, почему я… зачем?.. Я же маг, мое дело сидеть в высокой башне и мыслить над тайнами бытия, искать сокровенные слова, что затронут гармонию сфер и дадут ключ к могуществу!.. Ну разве мое это дело вот так ползать, как ящерица, обрывая штаны и стаптывая сапоги, в щелях и расщелинах, откуда нет выхода?
— Выход есть всегда, — возразил я, — даже два.
— Какие?
Я не ответил, продолжая спускаться по трещине, явно природной, руки человеческие не касались, это видно.
— И куда мы? — спросил он наконец в спину. — Зачем?
Я ответил с неуверенностью:
— Сам не знаю точно, однако… есть мысль…
— Какая?
— Точно даже не скажу, — сообщил я, стараясь держаться пусть не слишком уверенно, что в этой ситуации будет выглядеть глупо, но хотя бы не растерянным, — не люблю все эти ощущения, мерехлюндии, смутные образы… но, возможно, это все результат сложнейших вычислений в мозгу, слишком ленивом, как вот у меня, чтобы проходить по всем звеньям поочередно, как и положено, а сразу перепрыгивая, выдающем конечный результат.
Он помотал головой, глаза совсем дикие.
— Ничего не понимаю. Я скорее поверю в удачу. Я слышал, она тоже может быть… как бы это пояснее, таким же свойством, как смелость, трусость, хитрость… А у кого-то и вообще как цвет волос или форма носа. Может быть, у вас именно это свойство?
— Бред, — отрезал я, оскорбленный до глубины души. — Хотите сказать вот так красиво, что я — полный дурак, а то и вовсе идиот?
— Ну почему же…
— А кому еще может способствовать удача? — спросил я зло. — Умным да смелым сопутствует успех. Удача — для слабых и тупых.
Он поморщился.
— Ну, вы слишком… категоричны. Я бы вот не отказался и от удачи. Может быть, потому что я не такой гордый?.. Все-таки не рыцарь.
— Может быть, — согласился я. — Но я рыцарь. И хотя сам над ними подхрюкиваю и приговариваю с гордостью, что я еще то говно, но вот сейчас, когда мы одни и никто не подслушает точно, могу признаться…
— В рыцарстве?
— Ага, — сказал я, — но только сейчас. Но если кто-то заподозрит меня в рыцарстве… сразу же отопрусь, какой я рыцарь, я политик! Прожженная и циничная шкура, вот я весь такой.
Он прищурился, спросил с подозрением:
— Вы это говорите потому, что намереваетесь меня где-то здесь прибить? Чтобы похоронить свою невероятно стыдную тайну, что вы все-таки где-то в самой глубине своей темной души как бы хороший человек?
— Именно, — ответил я твердо. — Хотя, думаю, возможно, удастся обойтись и без этого… Дух Огня, тебя призывает Тот, Кто Вправе!
Хрейдмар насторожился, но на измученном лице проступило выражение недоверия пополам с надеждой.
Я прислушался, повторил снова, чуть громче и с нажимом:
— Дух Огня! Я, Тот, Кто Вправе, призываю тебя!.. Явись и служи!
Хрейдмар прошептал торопливо:
— Не слишком ли категорично? Если это демон, то с ними нужно мягше, мягше…
Я не успел открыть рот для ответа, из темной стены, слабо освещенной моим шариком света, выдвинулся бешено вертящийся черный смерч.
Мы не услышали ни малейшего движения воздуха, а смерч во мгновение ока оказался перед нами. Хрейдмар побледнел и застыл с вымученной улыбкой на лице, а отшатнуться ему не позволила мужская гордость.
— Прекрасно, — сказал я. — Перенеси нас из этого места… в другое. Самое близкое. И… как можно ближе к поверхности… где есть ступеньки наверх.
Из бешено вращающегося вихря донесся четкий голос:
— Отнести из этого места… в другое. Самое близкое. И… как можно ближе к поверхности… где есть ступеньки наверх.
— Все верно, — ответил я.
Хрейдмар все-таки вскрикнул, когда наши тела сжало, как тисками, причем, словно туго спеленало, сразу со всем сторон, и почти моментально это ощущение исчезло, как пропал и сам черный вихрь.
Наши подошвы плотно впечатались в поверхность гладкой каменной плиты. Яркий шарик света взмыл над головами, свет озарил как стены с неровными краями и пол, так и ведущие вверх ступени.
Хрейдмар прошептал:
— Ого!.. Это где мы?
— Не знаю, — ответил я. — Просто наши предки настолько привыкли прятаться от всех невзгод под землю, что здесь целые города. Большинство погибшие, но, думаю, есть и такие, как у подземников, с которыми мы недавно пообщались.
Он зябко повел плечами.
— Но что за демон, — голос его дрогнул, но маг собрался с духом и сказал почти бодро: — А чего он повторял за вами слово в слово?
— Наверное, так научили, — предположил я. — А смысл есть, если что не так, скажет: но это же вы приказали! И еще подтвердили, когда я повторил…
— То есть, — сказал он, — он не уверен, что вы отдаете верные указания?
Я буркнул уязвленно:
— Не отставайте!.. А то у кабинетных работников, как мне чудится, слабо с дыхалкой.
Ступеньки, не такие уж и стоптанные, хотя и древние, вырубленные экономно, можно двигаться только по одному, да и то нередко задеваешь стены плечами.
Я начал тревожиться, а вдруг наверху все завалено, мне вообще-то можно рискнуть с браслетом Гонца, наверняка он настроен не замечать материальные препятствия, однако Хрейдмар как-то взбодрился, несмотря на тяжелое дыхание и надсадное хэканье, проговорил с трудом:
— Поверхность… близко…
— Откуда дровишки? — спросил я.
Он на лету схватил идиому, буркнул:
— А вы… не чуете?
— Нет, — сказал я честно.
— Воин, — произнес он с великолепным презрением, — а мне уж показалось…
Я открыл рот для резкого ответа и закрыл, ощутив движение воздуха. Наверху блеснула яркая полоска, исчезла за выступом, но когда поднялись еще на десяток ступеней, я отчетливо увидел в узкую щель яркий солнечный свет.
Хрейдмар сказал хрипло:
— А все-таки… не отрубили!
— Чего? — спросил я.
— Головы, — ответил он победно. — Вы же сказали, что после выхода из того склепа с парящим в воздухе гробом нам обязательно должны отрубить головы?
— Должны, — согласился я.
— Но вы перехитрили, — сказал он с чувством. — Не стали выбираться наверх и пошли еще глубже… а потом вбок!.. Блестящий маневр! Вы перехитрили древнее заклятие!
— Ну, — пробормотал я, — обхитрить удается не всех… Всевышнего многие пытались, но… гм… почему же тогда?.. Хотя, возможно, это был не тот гроб… И в нем не тот, на кого я подумал?.. Не знаю, мы можем только предполагать, а все знает только Он… сотворивший мир… Уф… как тяжко…
Я протискивался в щель и страшился застрять, не поможет и мое умение ходить сквозь стены, в монолитном камне очень легко потерять направление, а воздух могу задержать всего лишь на три минуты лежа и на две стоя…
Хрейдмар шел следом, я слышал его надсадное дыхание, но ему легче, я все-таки помассивнее, приходится и живот втягивать, и воздух из груди выпускать в особо тесных местах.
Выход все ближе, день не солнечный, тучи, но после подземелья кажется ярким и ослепительно радостным.
Я, выдохнув и задержав дыхание, вывалился наружу, упал и жадно хватал всей пастью свежий воздух.
Хрейдмар выдвинулся боком и тоже рухнул рядом, перевалился на спину, грудь ходит ходуном.
— Завтра, — сообщил хриплым голосом, — буду ходить на полусогнутых…
— Крепатура, — согласился я знающе. — Кабинетный работник! Знаем, проходили.
Он спросил с сомнением:
— В самом деле? Что-то не похоже. Хотя временами…
Я ждал продолжения, но он приподнял голову, глаза сузились. Я прислушался, но сообразил, что удобнее было лежа: земля доносит глухой стук копыт, несколько всадников приближаются в нашу сторону, даже слышно, что кони хрипят и спотыкаются, вот-вот падут…
