Ознакомительная версия.
– Романтик ты, Вилька, – неуверенно протяну-ла я.
– Естественно, я ведь наполовину эльф, а эльфы все поголовно романтики. – Вилька улыбнулась и слегка пихнула локтем задремавшую позади нее Хэлириан. – А ты что думаешь? И не притворяйся, что спишь!
Хэл тотчас открыла глаза и посмотрела на меня.
– Ев, а вообще-то Вилья права. Красота – не главное. Конечно, сначала все ищут красоту, но потом приходит прозрение, и начинаешь искать свою половину, часть своей души.
– А может, хватит? – жалобно попросила я, с тревогой поглядывая в сторону Алина, который с большим интересом прислушивался к нашему разговору. Заостренные уши эльфа слегка подрагивали и так и норовили повернуться в нашу сторону, но Алин нечеловеческим усилием удерживал их. Однако когда разговор перешел в фазу обсуждения достоинств наших попутчиков, остроконечные уши развернулись-таки в нашу сторону, как флюгеры.
Некоторое время я с любопытством наблюдала за тем, как старательно Алин прислушивается к нашему разговору и как уши постепенно начинают розоветь, поскольку Вилька, не стесняясь в выражениях, начала подробнейший разбор внешности своего братца, не забывая ни одной мелочи.
Вот так мы и ехали по тракту, вяло считая верстовые столбы и перебрасываясь шпильками по адресу друг друга, когда на нашем пути нежданно-негаданно возникло препятствие.
Я с интересом подошла к этому самому препятствию в виде трех березовых стволов, напрочь перегородивших тракт, слегка попинала его носком сапога и вынесла вердикт:
– Капитально…
– Что именно? – заинтересовалась Вилька, привставая на стременах и слегка вытягивая шею.
– Построено, говорю, капитально, – ответила я, разглядывая ближайший ко мне поваленный ствол, ощетинившийся на добрую сажень обломанными ветками, так что создавалось подобие частокола, который на лошадях было никак не пересечь. Причем дерево было срублено настолько неровно, что казалось, будто тут постарались бобры-переростки.
Я подняла глаза от поваленного дерева и посмотрела вокруг. В этом месте Вельгский тракт сильно сужался, причем в двух шагах от обочины уже начинался лес, так что объехать завал на лошадях не представлялось возможным. Оставалось только одно.
– Будем разбирать завал.
– Ева, ты что, рехнулась? – Алин возмущенно откинулся в седле. – Мы тут не справимся.
– Хочешь ехать в обход? – съязвила я. – Между прочим, придется пилить по зверским колдобинам…
– Подумаешь…
– …в которых живут шишиги и малые виверны, – мстительным тоном закончила я.
Алин закатил глаза к небу, которое впервые за прошедшие пару дней порадовало нас скупым солнечным светом и почти полным отсутствием облаков. Деревьев уже коснулась кисть осени, и сейчас кроны пылали ярким золотом вперемешку с багрянцем и редкими вкраплениями зеленых пятен упорно не желающих желтеть елей. Я оторвалась от созерцания природы и снова перенесла свое внимание на преграду.
– Сможешь расчистить путь с помощью магии? – Как всегда неслышно подошедший Данте деловито осматривал препятствие.
Я уже собиралась было ответить, когда в кустах орешника у дороги что-то подозрительно зашуршало и в березу рядом со мной впился темный арбалетный болт с серым оперением. Моя реакция была соответствующей – в кусты, шипя и потрескивая, улетела компактная шаровая молния.
Треск, грохот – и незадачливый разбойник с руганью выскочил из кустов, пытаясь загасить лениво дымящиеся штаны. Вилька тихо хихикнула, я же, уперев руки в боки, скептически рассматривала разбойника, который, не ожидая столь подлой атаки, перестал скакать на одном месте пришибленным зайцем и оглушительно засвистел.
Реакции – ноль.
Теперь уже улыбалась не только Вилька, но и Хэлириан. Алин же неторопливо, словно нехотя, вытащил стрелу из колчана и, прицелившись, невозмутимо спросил:
– Госпожа ведунья, куда лучше стрелять – в правый глаз или в левый?
– В левый, – не замедлила подыграть я. – Он на меня плохо косится.
– Нет проблем. – Эльф хладнокровно натянул тетиву, но к разбойнику нежданно-негаданно подошло подкрепление.
Вначале из леса вылетело полтора десятка арбалетных болтов, которые только каким-то чудом не задели никого из наших, кроме меня. Мне повезло меньше – два болта пришпилили мою куртку к поваленной березе, а потом уже из-за деревьев, как горох из прохудившегося мешка, высыпали разбойники, вооруженные мечами и топорами на длинной ручке.
О том, что шутки кончились, я догадалась, когда Данте выхватил свой двуручник и бросился на разбойников, большую часть которых составляли полуорки. Завязалась драка, в которой участвовали все, кроме меня и Хэлириан, которая беспомощно сидела на Тумане, судорожно зажав в маленьком кулачке тонкий эльфийский кинжал. По правде говоря, я честно пыталась отцепиться от треклятой березы, но болты так глубоко вошли в отсыревшую древесину, что выдернуть их не было никакой возможности.
Куртка тоже отказывалась рваться, что лишний раз указывало на редкостное качество материала, но в данный момент это меня совсем не обрадовало. Скорее я бы предпочла, чтобы рукава с треском разъехались от легкого рывка, чем беспомощно наблюдать за сражением, не в силах отцепиться от треклятого бревна!
Рядом со мной рухнул разбойник, которого Данте отправил в пучину бессознательного мастерским ударом по небритой физиономии, а мне наконец-то вспомнилось, что я не абы кто, а ведунья, к тому же руки у меня относительно свободны, рот не заткнут, значит, колдовать я могу! Дивясь на собственную рассеянность, я сложила ладони лодочкой и, произнеся скороговоркой заклинание, метнула бледно-зеленый светящийся шарик в ближайшего ко мне разбойника, который только икнул и тотчас покрылся прочной коркой льда в два пальца толщиной.
Разбойники заозирались по сторонам, узрели меня и рванули ко мне с удвоенной скоростью. Я взвизгнула, и с моих пальцев сорвалась ослепительно-белая цепная молния, которая прицельно пробежалась по четырем разбойникам, заставив тех с воплями попадать на землю.
Остальные приостановились, но лишь на мгновение – отказываться от кровожадных намерений они и не думали.
– Вилька-а-а! – заорала я как ненормальная, пытаясь привлечь ее внимание к тому, что немытые «романтики большой дороги» сейчас порежут меня на ленточки. Как-никак магический резерв далеко не бесконечен, а у меня к тому же он уже подходил к концу.
Полуэльфийка услышала мой отчаянный зов и рванулась ко мне на помощь, но ее опередил не вовремя очухавшийся разбойник, до того мирно почивавший у моих ног. Разбойник выхватил из-за голенища сапога уважительных размеров нож и приставил его мне к горлу, зажав рот немытой лапищей.
– А ну, оружие и деньги на землю, а то я вашей ведьме глотку перережу! Да поживей! – Я презрительно скривилась от неоригинальности требования, но дергаться предусмотрительно не стала. Все ж я не Вилька, та из какого хочешь захвата вывернется, да еще и накостыляет обидчику, но я…
Я – совсем другое дело. Потому как ратную сечу, то бишь искусство владения мечом, так и не постигла, ограничившись умением худо-бедно отбивать первый удар противника, после чего неизбежно следовало какое-нибудь заклинание поубойней. В итоге я целиком и полностью рассчитывала на магию, пренебрегая ратным искусством, поскольку считала его бесполезным и ненужным пред лицом волшбы. Но сейчас, ощущая прижатое к горлу холодное лезвие и лишенная возможности колдовать, я поняла, что полагаться только на магию по меньшей мере глупо. Если выберусь из этой передряги, попрошу Вильку как следует обучить меня обращаться с мечом и махать кулаками…
А ситуация все накалялась. Разбойник, оставшись в гордом одиночестве супротив Данте, Вильки и Алина, разумно рассудил, что терять ему, в принципе, уже нечего, а потому явно решил насолить моим друзьям хотя бы напоследок.
– Я что сказал? Бросьте железки на землю, а то прирежу ведьму, как поросенка!
– Да режь. – Данте невозмутимо пожал плечами. – Веришь, мне плевать, я здесь всего лишь наемник. Но вот они, – он кивнул в сторону побледневших Вильки и Алина, – сделают из тебя отбивную. Причем в прямом смысле. Послушай моего совета – оставь девчонку. Тогда уйдешь на своих двоих. Кстати, она, как ни крути, мой непосредственный работодатель, так что попробуешь хоть царапнуть ее – и я тебя убью. Давай решай.
Если бы мне не зажимала рот грязная ладонь, то я бы завопила от возмущения. А так приходилось только смотреть на абсолютно непроницаемое лицо Данте, многозначительно покачивающего мечом, на лезвии которого уже подсыхали бордовые потеки. Я смотрела в его черные с серебряными искрами глаза, в которых читалась холодная решимость.
И внезапно поверила, что он хладнокровно убьет разбойника, если с моей головы упадет хоть волос.
Кажется, разбойник тоже это понял, потому что рука его дрогнула.
Ознакомительная версия.
