Мы останавливаемся перед гравикаром.
Шар с бабочкой покачивается у меня в руках.
— Прости, — заявляет, глядя на меня Астер. — Наверное, я должен был раньше сказать о своих семейных делах.
Я лишь молча убираю за ухо локон. Неожиданно в глубине моей души рождается понимание: ничто ценное не дается просто.
— Прости.
Астер берет меня за руку и чуть-чуть тянет на себя. Взгляд у него вопросительный.
— Я должна была тебе сказать, что меня ищет федерация.
Вот сейчас у Астера снова такая улыбка, что у меня внутри все замирает — настолько это сладко и трогательно.
— Дело в том, что меня ищет один мужчина, которому я очень неаккуратно дала по яйцам, но он оказался достаточно известным в определенных кругах лицом. Думаю, что он сумел меня подставить. Наверное, я должна была сказать… до?
Астер неожиданно наклоняется ко мне и целует в губы. Сквозь ткань его летной куртки ясно ощущается, как бьется его сильное сердце. Я же чувствую, что по моим ладоням, телу, лицу, скользят электрические импульсы, как это было в тот самый раз, когда мы с Эветтом впервые увиделись. Должно быть, это и есть особенная совместимость жителей этой планеты — я чувствую, как его сила проходит сквозь меня, при этом не причиняя ни боли, ни дискомфорта.
Когда мы отрываемся друг от друга, я понимаю, что наш поцелуй только что засняли все, кому не лень, но, кажется, тут уже ничего не поменяешь.
Доракс, кланяясь, открывает нам дверь, словно дворецкий. После этого мы оказываемся в гравикаре, который набирает скорость и взлетает над огромной расселиной в земле, с противоположной стороны которой низвергается водопад, над которым парит радуга.
Наконец я могу рассмотреть родную планету Астера. Любоваться пейзажем — это лучший способ отвлечься от мыслей, толпящихся в моей голове. Я часто к этому прибегала. Не хочу думать о том, что ждет нас дальше, потому что сердцем ощущаю, что сделала правильный выбор. Астер хороший. Я, пожалуй, поняла это в тот самый момент, когда он впервые коснулся моей руки.
— Теперь все информационное поле гудит! — заявляет Доракс, управляющий гравикаром. — Астер Эветт так и не склонил головы перед Благородными семействами несмотря на все данные ему поблажки!
Звездный капитан фыркает и отворачивается к окну.
— Они просто делят деньги и власть. Как всегда.
— А ты? — Доракс оглядывается через плечо. — Не думал, что ты решишься отстаивать свои права.
— Я хотел жениться и завести детей. — Астер вдруг оборачивается ко мне. — Но я очень боялся встретить свое предназначение в женщине, которая могла бы оказаться не лучше Рады.
Я сглатываю слюну.
— Работа звездного капитана отлично помогала этого избежать. Я был далеко от своей родной планеты и не рисковал почувствовать связь. Ты другая, — говорит Эветт. — Лира, я хотел спросить тебя, пойдешь ли ты до конца?
— Какого такого конца?
— Доракс нашел лазейку, по которой мы могли бы подтвердить брак.
Я чувствую, как мое сердце набирает обороты.
“Дура, ты лезешь в конфликт, который тебя вот совсем-совсем не касается, — орет моя здравая часть. — Тебе лучше не наживать себе, возможно, далеко не одного врага. Даже ради безумно красивого мужчины. Я ведь уже гражданка. Осталось тихо залечь на дно, пережить неприятности с Зеппом и федерацией, а так мы с Астером Эветтом, похоже, на всю вселенную прогремим”.
Звездный капитан крепче сжимает мою ладонь, и я неожиданно для себя отвечаю:
— Да.
Потому что ничто стоящее не дается просто так.
— И что это за лазейка? — Крепче сжимаю ладонь звездного капитана, после чего Астер неожиданно закатывает глаза. — М? — Чувствую, что сдвигаю брови.
— Доракс, может, ты сам ей расскажешь? — обращается Астер к нашему пилоту.
— Кхм… — доносится спереди. — Это весьма пикантно.
Да все, что произошло со мной в этом рейсе, не может называться другими словами! Чувствую, что начинаю немного злиться, но я не позволяю своему раздражению прорваться наружу.
— С удовольствием послушаю. — Улыбаюсь Дораксу, понимая, что благодаря датчикам в кабине ему в его шлеме для пилотирования при желании будет видно выражение моего лица.
— В общем, мою партию всеми силами не пускали в парламент, — начинает объяснять он. — Но после долгих усилий я нашел способ пролезть…
Интересно, как связаны партия и регистрация браков?
— Понимаешь, каждое национальное меньшинство на Аларре имеет право на представительство, и я пошел довольно необычным путем, разыскав в лесах одно древнее племя. Мы потолковали, и им понравилась, в принципе, моя программа. У них мужчина в семье всегда играл ведущую роль.
— Куда больше им понравились привилегии, которые можно поиметь от этого представительства, — вклинивается Астер.
— Не без того, — усмехается Доракс. — И теперь я… — Наш пилот взмахивает руками, должно быть, для того, чтобы лучше продемонстрировать нам с Астером свой цветастый не то халат, не то плащ. — Служу при парламенте в роли представителя малых народов и выражаю их волю, а избрался я от нари.
Я не удерживаюсь и хмыкаю.
— Что, правда?
Доракс снова на мгновение оборачивается.
— А ты думаешь, я бы иначе вот это вот бы надел? И стал бы косы отращивать?
— Ну вообще-то я решила… — Запинаюсь, не зная как сказать. — Миллс! Супруг Рады. Я подумала, это что-то вроде традиционного костюма. Разве не так?
— Так-то оно так, — каким-то совсем другим тоном произносит Доракс. — Но сейчас в городах, да и на спутнике большинство мужчин придерживаются общегалактического стиля, кроме тех, кого захомутали…
— М? — оборачиваюсь к Астеру.
— Миллс — просто игрушка Рады, — обрубает он. — Думаешь, малиновые волосы у него свои? Кхм… еще когда я улетал, на планете существовала мода на мужчин с необычного цвета волосами. Ешь таблетку и получаешь результат, правда, у такой красоты есть побочные эффекты. Например, сниженная потенция.
— Зачем же тогда… — Смотрю в глаза Астеру.
— В высшем обществе мужья по-прежнему воспринимаются как что-то вроде украшения для знатной дамы, — поясняет мне Доракс. — Ими принято хвалиться. Тем, кто решил войти в благородную семью, приходится мириться с некоторыми усовершенствованиями.
— А ты против? — спрашиваю я у нашего водителя.
— Я — глава партии мужчин, — с гордостью отвечает он. — И защищаю их права, правда пока приходится это маскировать под борьбу за нацменьшинства.
— Я тоже. — Астер вдруг сжимает мою руку. — Против. Я сын одной из благородных дам, я должен был войти в их круг и принять все правила. Как видишь, я абсолютно все сделал не так.
Мне наконец становится ясно, почему Миллс так лютовал.
— Я хотел жениться по любви, но любовь в вашем понимании одаренным представителям моей расы заменяет чувство связи. Я искал в космосе инпланетянку, которая смогла бы отозваться на мою силу…
Астер произносит это с таким чувством, что у меня рождается желание тут же его поцеловать.
— Значит, я отвечаю? — произношу одними губами.
— Да. — его глаза светятся принятием.
Пусть я и не понимаю толком, что такое связь, сейчас я ощущаю близость так, как это принято у меня на родине — тепло, которое затапливает, и радость оттого, что встретила своего… человека.
— Приехали! — радостно извещает нас Доракс, когда мы с Астером тянемся друг к другу для поцелуя.
Оборачиваюсь через плечо, и меня ошеломляет вид: за окнами гравикара холмистая местность, выстланная травой, почти белой от облетевших лепестков — повсюду цветут деревья, усыпанные вместо листьев маленькими белыми соцветиями. Выглядит чудесно.
Я замечаю, что между двумя деревьями с особенно длинными ветвями низвергается водопад. На поляне около него нас, кажется, уже ждет настоящее племя аборигенов.
Астер берет меня за руку.
— Надеюсь, ты не против традиционного обряда?
— Я? — переспрашиваю. — Нет.
— Да, не ожидал я, что однажды, Астер, мне придется поучаствовать в твоей церемонии единения здесь, на Аларре, — произносит Доракс, выбираясь из гравикара.
