— Мистер Карпентер, если не ошибаюсь? — спросил мрачнолицый.
Обстановка подавляла настолько, что до сего момента Пол даже не заметил людей, сидящих по ту сторону стола. Не помогло и то, что эти люди отражались в полированной поверхности, и казалось, что они одновременно смотрят на посетителя сверху вниз и снизу вверх. Все вместе нагоняло непомерный страх.
— Я Хамфри Уэлс, — сказал мрачнолицый. — Это мои партнеры...
Тут он пролаял череду чудовищных диковинных имен, которые Пол не запомнил, — слишком он был поражен. До него дошло лишь то, что имена — такие же странные, как лица, к которым относились.
Тут был высокий худой человек с кустиками седых волос, растущих по обеим сторонам блестящего розового купола, и тонким белым завитком, точно сосулька свисавшим с подбородка. Мужчина с широченными плечами, круглыми красными щеками и густой черной бородой, которая исчезала за краем стола. Блондинка средних лет с неестественно высокими скулами и похожим на шило подбородком. У третьего мужчины, помоложе — лет тридцати, наверное — волосы были еще светлее; судя по всему, он был или рок-звездой, или чемпионом по теннису; вместо рубашки на нем был черный кашемировый свитер, а вместо галстука — крупный коготь на тонкой золотой цепочке. А еще — маленький проницательный человечек с запавшими глазами и личиком высушенного сублимацией дитяти, который улыбнулся Полу так, словно не мог решить, будет ли он вкуснее жаренным или тушенным с луком в красном вине. За долю секунды, чуть меньше вспышки молнии в непроглядной ночи, Пол осознал, что от их вида его бросило в дрожь.
Тишина. Шестеро монстров уставились на него. Потом мрачнолицый прокашлялся.
— Итак, мистер Карпентер, — сказал он. — Почему вы решили, что вы подходите для этой работы?
Внезапно все тщательно заготовленные ответы показались ему неподходящими.
— Не знаю, — честно признался он.
Высушенный сублимацией тип рассмеялся, издав звук, слишком уж похожий на скрежет стершейся тормозной колодки. Чернобородый поощрительно улыбнулся. Женщина черкнула что-то на листе бумаги.
— Понимаю, — сказал мрачнолицый. — В таком случае, что подвигло вас прислать нам резюме?
Пол пожал плечами. Похоже, бессмысленно даже играть по всем правилам: врать этим монстрам так же бесполезно, как пытаться продать бульдозер рыцарю-джедаю.
— Я увидел объявление в газете, — ответил он и добавил: — В последнее время я много куда посылаю резюме.
Мрачнолицый медленно кивнул. Седой, казалось, задремал.
— Может, вы расскажете что-нибудь о себе? — попросил чемпион по теннису (как показалось Полу, с австрийским акцентом).
— Да рассказывать особо нечего. У меня четыре сданных экзамена за среднюю школу и еще два на поступление в колледж. Я собирался поступать в Эксетерский университет, но отец вышел на пенсию, и они с мамой переехали во Флориду, поэтому сказали, что мне лучше отправиться в Лондон и поискать себе работу. Вот, собственно, и все.
Женщина зачеркнула написанное и накорябала что-то другое. Чернобородый сочувственно нахмурился, будто рассказ Пола показался ему ужасно трагичным и печальным. Морщинисто-высушенный закурил громадную сигару и выпустил абсолютно ровное колечко дыма, повисшее вокруг люстры.
— Отлично, — сказал мрачнолицый. — Как насчет хобби? Пол моргнул:
— Прошу прощения?
— Хобби, — повторил мрачнолицый. — Чем вы любите заниматься в свободное время?
Если верить книге, которую Пол взял в библиотеке, на собеседовании всегда задают этот вопрос, и, разумеется, он заучил предложенный там ответ: "Читать, быть в курсе современных событий. Музыка и бадминтон". Все, конечно, ложь, но ему никогда не приходило в голову говорить на собеседовании правду. Он ответил:
— Много смотрю телевизор. Раньше раскрашивал солдатиков, но теперь уже редко.
Чемпион по теннису пригляделся к нему внимательнее.
— Спорт? — резко спросил он.
— Прошу прощения?
— Спорт. Футбол, фехтование, стрельба из лука. Чем-нибудь подобным увлекаетесь?
Пол покачал головой.
— В последний раз играл в футбол в школе, — признался он. — Но и тогда толку от меня было ни на грош.
— Иностранные языки? — поинтересовалась женщина. Самое удивительное, что по акценту она оказалась американкой.
— Нет, — ответил Пол. — В школе учил французский и немецкий, но теперь уже почти ничего не помню.
— А как насчет друзей? Кино, выставки, компании? — задал вопрос мрачнолицый.
— В сущности, никаких. Седой открыл глаза:
— Можете перечислить основные статьи экспорта Замбии?
— Извините, нет.
Седой снова смежил веки. Женщина нацепила колпачок на ручку и опустила ее в крошечную черную сумочку. Повисло долгое молчание. Наконец мрачнолицый сложил перед собой на столе руки.
— Предположим, вы оказались в Лондонском Тауэре, — сказал он, — совсем один, все сейфы и ящики открыты, и вдруг звучит пожарная сирена. Какие три предмета вы, уходя, попытались бы вынести?
Пол, широко раскрыв глаза, попросил повторить вопрос. Мрачнолицый сделал ему такое одолжение — дословно.
— Извините, — сказал Пол. — Не знаю. На самом деле я никогда там не был, и не знаю, что там есть.
Повисла мертвая тишина, словно это Страшный суд, а Пол, стоя перед престолом Господним, окруженным архангелами и херувимами, вдруг нечаянно пукнул.
— Как насчет королевских регалий? — спросила женщина. — Полагаю, о них вы слышали?
— Что? Ах да.
— Да — вы о них слышали, или да — вы бы попытались их спасти?
— Э-э-э... — протянул Пол. — Наверное, и то, и другое.
Снова тишина — да такая, что по сравнению с ней предыдущая показалась оживленной болтовней.
— Будь у вас выбор, — сказал седой, — убить вам отца, мать или самого себя, кого бы вы выбрали и почему?
"Да сколько же можно! — мысленно возмутился Пол. — Готов поспорить, у Щенка ничего такого не спрашивали!"
— По правде сказать, — произнес он вслух, — не имею ни малейшего представления. Извините.
Женщина открыла сумочку, достала крошечные очки без оправы, нацепила на нос и вперилась в него. Ее действия весьма походили на фокус с поджиганием клочка бумаги при помощи лупы, только здесь эффект достигался не за счет жара, а совсем наоборот.
— Вы сказали, что раньше раскрашивали оловянных солдатиков? — спросила она. — Какого периода?
"А пошли они все! — решил Пол. — Вот скажу этой жуткой стерве правду, и покончим на этом".
— Средневековых. Еще возился с фэнтезийными, всякими там эльфами, орками, троллями. Попробовал наполеоновских, но с ними слишком много канители.
— Понимаю, — серьезно кивнула женщина. — Можете перечислить свойства марганца при использовании в качестве лигатуры стали?
— Нет.
Она снова кивнула.
— Что вы думаете о последнем альбоме "Living Dead"? Над этим Пол немного подумал, прежде чем ответить.
— Дрянь.
— Кем бы вы предпочли быть — Ллойд Джорджем или ГариРодсом[1]?
— Прошу прощения, кто такой Ллойд Джордж?
— Что у Чехова вызывает у вас наибольшее восхищение? Пол нахмурился:
— Не знаю. Фраза "Курс проложен, капитан" у него получается недурно, но ведь по большей части он ничего не делает.
Никто не издал ни звука. Такого молчания не было с начала времен. Потом все они (кроме седого, чьи глаза были крепко закрыты, в подбородок упирался в грудь) переглянулись, и мрачнолицый проговорил:
— Ну, полагаю, мы услышали достаточно. У вас к нам какие-нибудь вопросы есть?
Пол сумел сохранить серьезную мину.
— В общем нет, спасибо.
— Отлично. — Мрачнолицый встал и открыл дверь. — Через пару дней мы вам напишем. Большое спасибо, что пришли.
— Не за что, — ответил Пол, вслед за мрачнолицым выходя в приемную.
И зачем какому-то шутнику понадобилось красть кости из его ног и заменять их на стебли ревеня? Ну и что с того? Большего он и не заслуживает.
Проходя мимо худой девушки, он бросил ей взгляд, которым попытался выразить разом поддержку, предостережение и упреждающее сочувствие. Удалось ему это неплохо, вот только девушка в тот момент смотрела в другую сторону.
Вместо того чтобы отправиться прямиком на остановку, он зашел в паб, где заказал полпинты горького шанди[2]. Правду сказать, он не мог позволить себе транжирить деньги на выпивку — особенно если учесть, что место он скорее всего не получит, — но ему нужно было где-то немного посидеть и спокойно подрожать. А поскольку он только что истратил весь свой двухнедельный бюджет на развлечения, то решил растянуть шанди, насколько удастся. Еще он спрашивал себя, зачем вообще это заказал, ведь горький шанди он не любит. Пол усмехнулся: как раз такой вопрос ему бы и задали эти чудища, и, разумеется, ответа на него он не знает.
Затем Пол стал размышлять на самые разные темы, в основном депрессивные. А когда вдоволь наразмышлялся, то поднял глаза и увидел худую девушку: она как раз возвращалась от стойки. В руке она держала пинту "Гиннесса", с которым устроилась наконец на барном табурете у двери. При обычных обстоятельствах ничто на свете не заставило бы Пола встать и подойти к ней, но после того, что ему пришлось пережить — что такого уж плохого она может ему сделать?
