Я оттолкнулся ногами от пола — еще раз и еще — пока, отползая, не уперся затылком в зеркальную панель газовой плиты.
В тот момент, когда тварь снова кинулась ко мне, вряд ли я отдавал себе отчет в том, что делаю. Не поручусь, что, увидев страшную пасть и сверкнувший в непосредственной близости от моего носа огромный глаз, я не крикнул постыдно: «Мамочки! »
Не герой я, а даже, наверное, наоборот. Обыкновенный рядовой сотрудник. По роду службы мне и не в такие кучи приходилось вляпываться, и если я и выкручивался, то чаще всего не из-за исключительных своих бойцовских качеств, а в силу везения. И еще потому, что хорошо бегаю…
Правда, сейчас мои спринтерские навыки меня бы точно не спасли. В общем, чисто инстинктивно ухнул я на пол, потащив за собой ручку дверцы духового шкафа. Должно быть, я рассчитывал прикрыться дверцей, как ребенок, спасаясь от ночных страхов, с головой накрывается одеялом… Длинное тело гибельной саблей свистнуло между моих рогов. В следующее мгновение дверца захлопнулась. Навалившись на нее, я лихорадочно защелкал переключателями — на панели пунцово вспыхнула отметка максимального режима нагревания духовки. Взревев совсем не по-змеиному, тварь заколотилась внутри духовки. Зеркальная дверца сейчас же покрылась паутиной трещин и задрожала. Тут я, кажется, снова крикнул: «Мамочки! » Потом все стихло.
Тяжелый запах горелого мяса выплыл из духовки и тюфяком повис над моей головой. На панели духового шкафа выскочила надпись: «Приятного аппетита! »
— Готово, — констатировал я. Клиент осторожно высунул голову. — А?
— Кушать подано, говорю!
Я поднялся на ноги и ощупал себя сверху донизу — с кончиков рогов до самых копыт, спрятанных в высокие армейские ботинки. Подобрал и вернул на законное место слетевшую бейсболку. Кажется, обошлось без особых повреждений, и это не могло не радовать.
— Уже всё? — продребезжал из-под стола клиент.
— Всё.
Он выполз на открытое пространство, несмело отряхнулся, пригладил редкие седеющие волосенки:
— Нас… как это называется — пронесло?
— Не знаю, как вас, а меня — да. Почти, — признался я. — Когда эта орясина кинулась в последний раз… — Меня аж передернуло. — Ну, теперь-то, когда все кончилось, можно услышать о том, что здесь происходит? Кстати, и договорчик неплохо было бы подписать.
— Какой договорчик? А вы, простите, кто? Вы из милиции, да?
— Из милиции? — в свою очередь изумился я. — При чем здесь милиция?
— Простите, простите! Вы правы — при чем здесь милиция? У меня просто голова кружится… ФСБ, да? Отдел по борьбе с потусторонними явлениями?
— Я бес! — заорал я, чувствуя, как у меня самого начинает кружиться голова. — Я сам потустороннее явление! Вы меня вызывали или нет?
Клиент минуту, ошалело моргая, смотрел на мои рожки. — Не вызывал… — пролепетал он. — То есть… постойте! Не уходите! Останьтесь, спаситель мой! Вызывал! Вызывал! Только помогите мне! Что вам — душу? Тело? Квартиру? Хотите квартиру? У меня и дача есть с домиком и погребом, но без воды и электричества… Все что угодно! Только помогите!
Он протянул ко мне сжатые замком руки.
Истерика. Это понятно. Мысли путаются, соображалка отказывает. Не вызывал меня, говорит. Дурачок. Как это — не вызывал? Каким же тогда образом я сюда переместился? Конечно, вызывал! Тем более в двадцать первом веке вызвать беса — легче легкого. Главное — найти колдуна, который подскажет, как это правильно сделать. Мы в преисподней таких колдунов называем «операторы-консультанты», они, конечно, с населением работают. Чего проще — открываешь любую газетку, а там этих колдунов!.. И все за умеренную плату охотно предлагают любые услуги. В том числе и помощь в вызове беса…
— Вызывал-вызывал-вызывал! — сумасшедшей скороговоркой заладил клиент. — Останьтесь! Спасите!
— Не орите так, все уже нормально, — проворчал я. — Спас я вас, спас. Работа есть работа. Договор вот еще подпишем…
— Я вам все расскажу! Я расскажу!
— Перестаньте трястись! Рассказывайте, если вам приспичило…
— Я вам все расскажу! — истово пообещал он. — Все, до самой мельчайшей детали. И если даже вы мне не сможете помочь, честное слово — залезу вслед за монстром в духовку и попрошу вас о последней услуге — включить газ…
— Ну, не надо так мрачно смотреть на вещи… — Испуг и волнение схлынули с меня, как и потоки багровой жидкости иссякли в обрубленных трубах. — Подумаешь, какой-то одноглазый червяк-убийца с полуметровыми зубами сбежал из городского террариума.
— Вы не понимаете… не из какого террариума этот… это… не сбегало…
— Двадцать первый век, — закивал я, — дрянная экология, отходы в водоемах, мутанты… Тоже ничего особо ужасного. Да, впрочем, чего там?.. Все ведь закончилось, можно без волнений и колебаний приступать к самому главному — к подписанию договора и отправке меня на историческую родину в преисподнюю. Кстати, если хотите, начирикайте мне благодарность. Может, похвальную грамоту от начальства получу…
За стенкой что-то подозрительно булькнуло, и я осекся. Клиент схватился за голову и медленно осел на пол.
— Вы не понимаете… — прошептал он снова побелевшими губами. — Ничего еще не закончилось, а — я боюсь — все только начинается.
— Там что? — ткнул я пальцем туда, откуда донеслось бульканье.
— Туалет…
— У вас и в унитазе кто-нибудь поселился? — насторожился я. — Надо же, как запустили квартиру.
— Помогите! Помогите!
Опять булькнуло. Глубоко вдохнув, я осторожно пошел к туалету, хотя больше всего на свете мне бы хотелось двинуться в противоположную сторону и как можно дольше не останавливаться. Но, ребята, дело есть дело…
В недрах замызганного унитаза что-то утробно клокотало. Неприятного вида зеленые пузыри всплывали на поверхность и звонко лопались. Я наклонился… и чуть не вышиб спиной дверь, шарахнувшись назад — из темной дыры высунулась кривая чешуйчатая лапа, мазнула когтями в воздухе… Заорав от неожиданности, я с размаху врезал ладонью по рычажку смыва. Унитаз, взбурлив, поглотил лапу.
Огненные вихри преисподней! Минут пять я нервно покуривал, прислонившись к стене, стараясь унять дрожь в коленях. Ничего не происходило. Унитаз вел себя как и подобает всякому приличному унитазу, то есть молчал, совсем нестрашно и почти неслышно побулькивал бачком, никаких лап, зубов, хвостов и харь мне больше не показывал.
— Порядок, — доложил я, вернувшись на кухню. — Чрезвычайная ситуация предупреждена, тем самым ликвидирована в зародыше. Да вылезайте же из-под стола! Уже, наверное, можно. Пройдем в комнату и поговорим спокойно… Если получится, конечно…
Клиент выполз на середину кухни и поднялся на ноги. Выглянул в коридор.
— Вы не поверите, — утирая пот со лба, проговорил он. — Первый раз за двое суток осмеливаюсь из-под стола вылезти. Вам, наверное, смешно?
Я промолчал. Чего тут смешного? Вот фиг его знает, как бы вел себя я на его месте.
— Ладно, — сказал я, когда мы оказались в комнате, — вот у меня блокнотик, вот карандашик… А вот и договор. Выкладывайте, что случилось. Да, кстати, как вас зовут? А то целых полчаса уже как-то недосуг познакомиться.
— Зовут меня — Степан Федорович, — начал свой рассказ клиент.
У этого Степана Федоровича всегда так: сперва хорошо-хорошо, а потом плохо; а потом получше, и снова плохо. К примеру, сломал Степан Федорович ногу в прошлом году, выпав случайно в окно второго этажа, но не расстроился, зная о том, что нога рано или поздно заживет. И правда, нога через каких-нибудь три месяца была как новенькая. Даже еще лучше — потому что в больнице вместо кости вставили железный стержень. С тех пор Степан Федорович бегать не мог и при ходьбе слегка прихрамывал, зато ему теперь хоть с девятого этажа падай — и ничего ноге не сделалось бы, — так врачи говорили.
Почувствовав, что полностью выздоровел, Степан Федорович обрадовался и женился на женщине Любе.
Это было, конечно, хорошо, но через некоторое время стало похуже. Однокомнатная квартира Степана Федоровича, в которой и вдвоем-то не особенно развернешься, наполнилась вдруг невообразимым количеством совершенно незнакомых ему людей. У женщины Любы оказалось столько дружественно настроенных родственников, что Степан Федорович не запомнил в лицо даже и половины. Мама Любы, Зинаида Михайловна, сказав, что давно мечтала нянчить внуков, перегородила единственную комнату ширмой и стала там, за ширмой, жить, хотя относительно этих внуков Степан Федорович с Любой даже не заговаривал, не то чтобы еще чего-то. На кухне поселился деверь Сережка. Он постоянно слушал тягучую, как смола, музыку, от которой у Степана Федоровича неприятно ныло сердце, ел какие-то особенные грибы и утверждал, что каждую ночь к нему приходит дух Ткаши-Мапа. В честь этого Ткаши-Мапа Сережка на кухонном подоконнике воздвиг алтарь из картонной коробки, украшенной голубиными перьями; и однажды пытался принести в жертву управдома, зашедшего осведомиться насчет прописки новых жильцов и последующего увеличения квартплаты.
