Горюнов кивнул и спрятался за углом дома.
Вновь прибывший был полный и рыхлый, лысоватый, с небольшими усиками под мясистым носом «а-ля Гитлер», весь в «фирме» и золоте - на пальцах массивные перстни-печатки, на шее - цепь. Ерофей попробовал сосчитать, сколько всего на Толстяке, и сбился со счёта, который пошел на тысячи.
Изольда, премило улыбаясь, сказал Толстяку:
- Внесите в кассу тысячу долларов и следуйте в Тихгор, - она показала на светящиеся вдали огни большого мегаполиса.
Толстяк игриво улыбнулся и придвинулся к Изольде поближе:
- А рублями нельзя?
- Что вы! У нас все давно оплачивается валютой, - Изольда поставила штамп на удостоверение личности Толстяка, и тот, оглядев похотливо Изольду с ног до головы, ущипнул её за плечо.
- Ой, баловник, - хихикнула Изольда.
- Позвольте ваш телефончик, - Толстяк своим плечом уже касался плеча Изольды.
- Ах, - зажеманничала Изольда, - потом, потом… Ну, идите, - и она вновь махнула рукой вдоль дороги.
Толстяк подошел к шлагбауму и обратился к двум чертям, что лениво развалились на траве:
- Получите по счету тысячу долларов, - Толстяк вытащил из кармана пачку зелененьких бумажек и вручил её одному из чертей. Тот долго что-то считал в уме и, наконец, проскрипел:
- Извольте доплатить пятьдесят долларов.
- Это ещё зачем? - возмутился Толстяк.
- А налог. За услуги. Таков приказ, - и чёрт кивнул на особняк.
Толстяк хмыкнул, но ничего не возразил, вынул требуемое и отдал. Один из чертей, маленький и толстый, весь покрытый рыжей шерстью, кривой на один глаз, открывая шлагбаум, повернулся к особняку спиной. Так же стоял и другой, косоглазый, длинный, тонкий и чёрный, воровато оглянувшись на особняк, он сунул несколько купюр под камень.
Горюнов в два прыжка оказался у них за спиной, и когда они, опустив шлагбаум, стали поворачиваться личинами к особняку, неслышно шагнул и, вновь оказавшись за спинами чертей, юркнул под перекладину и пустился вдогонку за Толстяком. Когда Ерофей поровнялся с ним, Толстяк недовольно покосился, однако ничего не произнёс. Молчал и Ерофей, пока не дошли до города, над воротами которого было начертано: «Тихгор (Ад). Посторонним и праведникам вход воспрещён».
Толстяк требовательно постучал в ворота, и в них открылось окошечко, незаметное издали:
- Ну, кто там ещё? - неприветливо спросил Лысый чёрт с одним обломанным рогом. - Носит вас нелёгкая, ходют и ходют…
Толстяк показал ему пропуск, выписанный Изольдой, и Лысый буркнул:
- А! Это к Степану Антоновичу Сатане. Прямо и налево, потом опять прямо, потом налево, направо… - Лысый долго-долго перечислял повороты, пока Толстяк догадливо не спросил:
- Сколько?
- Десять долларов!
- Господи, и здесь взятки берут, - вздохнул сокрушённо Толстяк.
Лысый чёрт покраснел и визгливо закричал:
- Па-а-а-пра-а-шу не выражаться и Господа не упоминать! А плату вы вносите за услуги! - приняв деньги, благосклонно и торжественно возвестил: - Ведомство Сатаны - напротив.
Толстяк вошёл в Тихгор, следом шагнул и Ерофей. Лысый глянул презрительно на его разбитые кроссовки, на потёртую ветровку, тощий рюкзак и, сморщившись, кивнул головой:
- Студент? Небось с горы чебурахнулся? Чего с тебя возьмёшь? Проходи!
Степан Антонович был очень элегантный и подтянутый, с бородкой клинышком и подбритыми усиками. Его рожки, как и когти, были аккуратно подпилены и покрыты лаком.
- О! Пополнение! Слышал, слышал, мне с проходной звонили. Что пожелаете? - учтиво обратился он к Толстяку. Ерофея же словно и не заметил.
- «Люкс» в гостинице, пока не осмотрюсь, и желательно девочек, - ответствовал солидно Толстяк.
- О, у нас положены котлы, сковородки и, так сказать, общие номера - геенна огненная. Куда пожелаете?
Толстяк оказался сметливым человеком:
- Ну, тогда индивидуальный котел с водяным охлаждением. За ценой не постою.
- О'кей! - и Степан Антонович, по-прежнему не обращая внимания на Ерофея, повел Толстяка в зал, где гудело пламя, и в пламени том стояли котлы. - Вот и ваш котелочек. Можете устраиваться.
- Он же сварится! - ужаснулся Ерофей, взглянув на кипящую воду в котле.
Степан Антонович прикинулся удивлённым, дескать, и не подозревал, что в комнате ещё кто-то есть, хихикнул и подвёл Ерофея поближе к котлу:
- Посмотрите, юноша: чудо моего технического гения, - он вздёрнул крючковатый нос вверх. - Всего за сто долларов в месяц. Снаружи адово пламя, а внутри прохладно, тридцать шесть градусов. А почему? Благодаря системе охлаждения, - и показал на двойные стенки котла: - Вот включаю вентиль, и, пожалуйста, прохлаждайтесь. Это у вас там, наверху, ищут местечко, где потеплее, а у нас, где прохладнее.
Толстяк уже залез в котёл, блаженно жмурясь, читал местную газету «Кривда», на ушах чернели наушники от плейера, который ему за пару баксов продал Степан Антонович.
- Ну как, голубчик? - осведомился вкрадчиво Сатана.
- О' кей! - Толстяк даже не глянул в его сторону.
- Может, отключить холодную воду? - насмешливо улыбнулся Сатана.
- Ты что? Сдурел? - высокомерно отозвался Толстяк. - Я за что деньги плачу?
- Вы поглядите, юноша, получил он прохладное местечко и сразу преобразился. Сам чёрт ему не брат! - саркастично сказал Степан Антонович, потихоньку заворачивая вентиль. Над котлом заклубился пар.
- Ой! - вскричал дурным голосом Толстяк. - Не отключайте ради Бога!
- Ради кого? - недоумённо приподнял брови Сатана.
- Уважаемый Степан Антонович, - заискивающе обратился Толстяк к Сатане, - у меня случайно завалялась тысчонка зелененьких, не примете ли как презент?
- С удовольствием! - осклабился Сатана и принял на лапу, одновременно открывая холодную воду, лицемерно произнеся при этом: - Как не услужить хорошему человеку?
- А знаешь ли ты, Ерофей, - рядом с Горюновым неожиданно возник полненький розовощёкий старичок в венчике седых волос, над которыми светилось фосфорным зеленоватым светом кольцо-нимб, - знаешь ли ты, что за котёл без охлаждения тоже надо платить пятьдесят долларов? - и он показал на соседний котел, где, выпучив глаза, сидел человек.
- Как? За кипяток? - поразился Ерофей.
- За кипяток. А этот платит пять долларов в месяц и терпит, - старец подвел Ерофея к другому котлу.
- Он же в пустом котле жарится! - обомлел Ерофей, увидев, как приплясывал и извивался, вздымая руки вверх, очередной грешник.
- Вот именно. А там - у кого и пяти долларов нет, - и он выкинул руку с короткими, как сардельки, пальцами по направлению огромного кипяще-бурлящего котла, над которым то поднимались, то пропадали руки, и без конца раздавались голоса, умоляющие о пощаде.
Степан Антонович, онемевший в момент появления старца, пришёл в себя и презрительно бросил:
- Не берите в голову, юноша, там варятся бездельники и лентяи, которые не способны заработать на хороший котёл!
- Выходит, и у вас всё продаётся и покупается? - задумчиво спросил Ерофей. - Даже дружба?
- Естественно. А у вас разве не так?
- Не так! - запальчиво воскликнул Ерофей. - Дружба всего дороже, и я, например, за друга - в огонь и воду!
- Хе-хе… - скорчил омерзительно-насмешливую рожу Сатана. - В тепленькую водичку, а, Ероша? - он фамильярно похлопал Горюнова по плечу. - А насчёт дружбы… Пойдём, покажу, - и они направились в зал, где вдоль стен были установлены какие-то аппараты, похожие на телевизоры.
Сатана подошёл к одному из них и включил.
- Сейчас в телеящике всё увидишь, хе-хе-хе, - пообещал он с довольным видом.
Экран засветился зеленовато, по нему пробежали искры, и появилось изображение: у шлагбаума сидели трое - двое знакомых уже Ерофею чертей и какой-то горбоносый человек, одетый в короткую тунику, точь-в-точь, как на картинках в книге древнегреческих мифов. Троица играла в карты.
Грек смачно хлопнул свои карты на землю и захихикал:
- Ваша карта бита! Гоните по сорок золотых!
- Бол! - воскликнул рыжий, кривой на один глаз, чёрт-толстяк. - Он опять нас надул!
- Да, Ван. А денег у нас больше нет, - печально констатировал сей факт чёрный чёрт, очень худой и косивший на оба глаза, которые то сбегались к носу, то укатывались к ушам. И тогда чёрт легонько хлопал себя по ушам, и глаза возвращались на место.
- А, может, забрать у него выигранные деньги? Нас же двое, одолеем. И расплатиться, - воинственно заявил Кривой.
Но его приятель был настроен ещё воинственнее. Он схватил грека за руку и прорычал:
- Давай, Ван, лучше посадим его на осиновый кол и вообще платить не будем! - его глаза сурово свелись к носу.
- Ой-ой-ой, косенький, - запричитал грек, - мы так не договаривались! Мы же друзья, а вы то ограбить меня собираетесь, то на кол посадить. Так с друзьями не поступают!
- А как поступают с друзьями? - тряхнул его за шею Косой чёрт. - Как ты? Ты обобрал нас до последней шерстинки, Сизиф, своим плутовством. Не только месячное жалование забрал, но и весь навар с налогов, - и нижней конечностью он отпихнул в сторону камень, под которым раньше хранились утаённые деньги.
