— Это воровство, Морис! — заявила Персик. Она сидела на сиденье рядом с мальчиком. Персик была крысой.
— Нет, это не совсем воровство. Это скорее как… находка. Кучер убежал. Поэтому можно говорить о… спасении имущества. А что, неплохая идея. Мы могли бы и вернуть карету, чтобы получить за это вознаграждение. Этот вариант ещё лучше. К тому же он совершенно легален. А, что думаете?
— Люди могу начать задавать вопросы, — сказала Персик.
— Если мы её бросим здесь, её кто-нибудь уведёт, — проныл Морис. — Воры угонят её! Намного лучше будет, если мы её возьмём. Мы всё-таки не воры.
— Нет, мы оставим её здесь, — сказала Персик.
— Тогда надо украсть коня разбойника, — заявил Морис, как будто ночь, в которой ничего не было украдено, можно считать проведённой зря. — Украсть что-то у вора — это не настоящая кража, а компенсация.
— В чём-то он прав, — сказал мальчик. — Мы же не можем здесь всю ночь просидеть!
— Верно! — поспешил согласиться разбойник. — Вы не можете просидеть здесь всю ночь!
— Мы не можем сидеть здесь всю ночь! — присоединился хор голосов из его штанов.
Морис вздохнул и снова высунул голову в окно.
— Ну ладно, — сказал он. — Мы сделаем так. Ты стоишь тихо, смотришь вперёд и не пытаешься выкинуть какой-нибудь трюк. Потому что если ты попытаешься, мне будет достаточно сказать одно слово…
— Не говори его! — с чувством выкрикнул разбойник.
— Хорошо, — сказал Морис. — Мы сейчас заберём твоего коня в качестве компенсации, а ты можешь взять карету, потому что это воровство, а воровать положено только ворам. ОК?
— Я согласен со всем, что ты скажешь, — поспешил заверить разбойник. И тут же прибавил: — Но пожалуйста, ничего не говори! — Он смотрел прямо перед собой. Краем глаза он увидел, что кот и мальчик вышли из кареты. Он слышал, как они подошли к коню и забрались на него. И он подумал о мече. Да, ему оставили карету, но существует и такая вещь, как профессиональная гордость.
— Ладно, — раздался голос кота. — Мы тебя теперь покинем. Но ты должен пообещать, что не сдвинешься с места, пока мы не скроемся из виду. Ясно?
— Честное слово вора! — воскликнул разбойник и опустил правую руку к рукоятке меча.
— Хорошо, — ответил кот. — Конечно, мы тебе доверяем.
Разбойник почувствовал, как его штаны уменьшились в весе после того, как их покинули крысы. Он услышал звяканье конской сбруи. Ещё несколько секунд он помедлил, а потом выхватил меч и бросился в погоню.
Вернее, хотел броситься. Вместо этого он упал лицом вниз и больно стукнулся о землю, потому что кто-то связал вместе шнурки его ботинок.
Его почитали за своего рода чудо. Господин Чудо Морис, так его называли.
Он сам никогда не хотел быть чудом. Но так случилось.
В один прекрасный день он вдруг заметил, глядя на своё отражение в луже, что что-то тут не так. Он смотрел на себя и думал: а ведь это я. Никогда до этого он не осознавал себя. Теперь он и не мог толком вспомнить, а как же он вообще думал до того, как случилось Чудо. Ему казалось, что его душа тогда была похожа на некое подобие супа.
И потом крысы. Крысы, жившие в куче мусора в одном из углов его территории.
Ему стало ясно, что в них есть что-то особенное, когда он поймал одну из них, и она спросила его: «Можем мы это обсудить?» Одна часть его нового чудесного мозга сообщила ему, что нельзя есть того, кто умеет говорить. Во всяком случае, следует сначала послушать, что он имеет сказать.
Этой крысой была Персик. Она была непохожа на обычных крыс, точно так же как были непохожи на них Опасный Боб, Прохода Нет, Загар, Окорок, Оптом, Токси и все остальные. Но и Морис не был похож на обычного кота.
Крысы много времени проводили в размышлениях о том, что же сделало их вдруг такими умными. Морис считал это пустой тратой времени. Так случилось, и всё. Но крысы постоянно обсуждали, не могло ли быть причиной что-то из съеденного ими мусора. Морису было ясно, что по крайней мере его Превращение нельзя было объяснить никаким мусором, потому что он отродясь никакого мусора не ел. И уж тем более он не стал бы есть мусора из крысиной мусорной кучи, потому что он знал, откуда этот мусор происходит…
Морис считал крыс несколько туповатыми. Ну да, они были весьма смышлёными. И всё-таки туповатыми. Сам Морис сумел выжить четыре года на улицах Анк-Морпорка, в результате чего у него вся морда была в шрамах, а от ушей уже немного осталось. Зато он был тёртый калач. Когда он шёл по улице, он так гордо вышагивал, что ему приходилось идти медленнее, чтобы не упасть. Когда он опускал на землю хвост, люди обходили его. Чтобы выжить четыре года на улицах Анк-Морпорка, нужно было быть тёртым калачом, особенно если постоянно приходится иметь дело со сворами собак и свободно промышляющими скорняками.
А ещё, чтобы выжить, надо было быть богатым. Крысам это было нелегко объяснить. Морис изучил город вдоль и поперёк и понял, как в нём всё функционирует. И ключом ко всему были деньги, что он не уставал повторять крысам.
А однажды он увидел на улице глупого на вид мальчишку, игравшего на флейте. Перед мальчиком лежала шляпа, в которую люди время от времени бросали монетки. И тогда у Мориса в голове зародилась идея. Замечательная идея. Она просто свалилась ему на голову. Крысы, флейта, глупый на вид мальчишка…
Морис подошёл к мальчику и сказал: — Эй, глупый на вид мальчишка! А хочешь заработать кучу денег? Не туда смотришь — я здесь, внизу…
Когда начало рассветать, конь разбойника вышел из леса, преодолел перевал и остановился. Внизу под ними простиралась речная долина. Чуть далее виднелся небольшой городок, прижавшийся к скалам.
Морис вылез из седельной сумки и потянулся. Глупый на вид мальчишка помог крысам выбраться из другой сумки. Они провели ночь в тесноте, прижавшись друг к другу на деньгах, но никто из них не захотел бы признаться, почему им пришлось ютиться: просто никому из них не хотелось спать в одной сумке с котом.
— Знаешь ты это место, мальчик? — спросил Морис, усевшись на валун и оглядывая долину. Сзади него крысы пересчитывали деньги и складывали монетки в штабели. Они делали это каждый день. Потому что хотя у Мориса и не было карманов, но что-то в нём будило в крысах желание проверять наличность как можно чаще.
Мальчик заглянул в путеводитель. — Он называется Бад Блинтц, — сказал он.
— Хм, а стоит ли нам туда идти? — спросила Персик, подняв голову от монет. — Кажется, «бад» означает что-то плохое, разве не так?
— Ну нет, этот городок так называется не потому, что он чем-то плох, — ответил Морис. — На их языке «бад» означает ванну или ванную комнату. Понимаешь?
— То есть, это место называется Ванная Блитц? — спросил Прохода Нет.
— Нет, нет, оно называется Бад, потому что… — Чудо Морис запнулся, но только на мгновение. — Потому что там есть ванная комната. Понимаете, здесь всё такое отсталое, и поэтому жители горды тем, что у них есть хотя бы одна ванная комната, и хотят об этом громко заявить. Наверно, в эту их ванную комнату платный вход, по билетам.
— Ты это точно знаешь, Морис? — спросил Опасный Боб. Он задал вопрос весьма вежливым тоном, но не было никакого сомнения, что в действительности он имел в виду: — Я думаю, что ты рассказываешь небылицы.
Да… Опасный Боб. Непростой парень. И кто бы мог подумать! Раньше, до чудесного превращения, Морис не был бы даже готов съесть такую маленькую, бледную и больную на вид крысу. Морис покосился на крысу-альбиноса с белоснежным мехом и розовыми глазками. Опасный Боб не заметил этого, потому что был очень близорук. Но быть почти слепым не было большим минусом для существ, чьё обоняние (насколько Морису было известно) могло заменить зрение, слух и умение говорить вместе взятые.
Когда Опасный Боб говорил с Морисом, он всегда разворачивался в его сторону, как будто мог отлично его видеть. Это было почти сверхъестественно. Морис знавал одну слепую кошку, но она всегда натыкалась на стены и дверные проёмы, а с Опасным Бобом этого никогда не происходило.
Опасный Боб не был шефом крыс. Эту роль выполнял Окорок, большая, угрюмая и немного облезлая крыса. Окороку не нравилась история с новыми мозгами, и ещё меньше нравилось ему общаться с котом. Окорок был уже довольно старым, когда случилось Чудесное Превращение, и считал себя поэтому неспособным привыкнуть к изменениям. Разговаривать с Морисом он предоставил Опасному Бобу, родившемуся сразу после Превращения. И эта маленькая крыса была умна, чертовски умна, слишком умна. Морис вынужден был пользоваться всеми известными ему трюками и уловками, когда ему приходилось иметь дело с опасным Бобом.
— Удивительно, как много всего я знаю, — сказал Морис, медленно моргнув. — Ну, это неважно. Главное, что городок кажется мне симпатичным. По-видимому, довольно богатое местечко. Значит, мы действуем так…
