Пьер был лучшим из лучших. По причине малого возраста и скверного характера, его не использовали — пока. Вместо этого какому-то умнику пришло в голову нанять Майка — сделать из ребенка скаута, готового верно служить родине. Через три дня Майк был готов выбросить белый флаг.
Идея махнуть на Курорт, позагорать, принадлежала Андрею, компаньону Майка по большинству его афер. Он собирался присоединиться к ним уже на теплоходе, по дороге на Курорт.
— Не оставляй меня одного! — в ужасе произнес Майк, узнав, что его друг сыт Пьером по горло и собирается дать деру.
— Агу! — издевательски отозвался тот, делая рукой соответствующий жест. — В следующий раз читай контракт, прежде чем его подписывать.
Термин «mental abuse» родился вскоре после того, как схема усилителя стала доступна широким слоям населения. Телепат мог читать мысли, однако для передачи ему был нужен усилитель, несколько нейристорных узлов, подключенных к височным долям.
Прежде чем правительство опомнилось, телепатов стало много, усилителей — тоже, и вторжение в мысли граждан перестало быть чем-то необычным, «mental abuse». Усилители были немедленно запрещены. Ничего не изменилось.
Жертвы «mental abuse» в принципе ничем не отличались от жертв обычного насилия. Многие благотворительные организации пытались им помочь — а заодно и отследить источник внушения. Иногда это удавалось, чаще — нет.
Если бы Пьеру удалось доказать, что он стал жертвой ментального маньяка, то их с Майком шансы получить деньги на билеты на Курорт становились вполне реальны. Весь вопрос в том, сумеет ли мальчишка, пусть даже талантливый, переиграть вооруженного усилителем профессионала.
У Пьера на этот счет не было ни малейших сомнений. В чем, в чем, а в недостатке отваги его было не упрекнуть. Майк с тоской вспоминал учебные лекции по телепатии, которые он просмотрел, готовясь к этому заданию. Нервные, напуганные дети, сломанные судьбы, жалкие существа, не понимающие телепатических образов, вторгающихся в их сознание… Пьер уже на тестировании ухитрился внушить лаборантке, что к ней под юбку забралась змея. А встретив непонятный телепатический образ, он немедленно пытался его подчинить, и как правило — успешно. По крайней мере так было, пока он не перепугал насмерть слона в местном зоопарке. С тех пор Пьер стал гораздо осторожнее — животных он любил.
— Предатель! — снова произнес Пьер. — Они меня били, а ты смотрел…
На самом деле его не так уж и били. Будь Пьер взрослым, дело бы кончилось плохо, но он был ребенком. Воздушные хулиганы просто не знали, что с ним делать — ведь убивать его они не собирались. Так, несколько оплеух. Когда Майк решил, что малолетний шкет получил достаточно, он за шиворот выволок его из центра событий. Это было не так уж сложно, полиция к этому времени уже успела приехать и завладеть вниманием «мух».
— Я думал, ты друг, а ты!
«Теперь его зациклило, — озабоченно подумал Майк. — Не сорвал бы нам весь спектакль». Он взял листок бумаги, ручку и стал писать записку главе комиссии о том, чтобы они были поделикатнее, ведь ребенок только что перенес дополнительную травму. Он передал записку, вернулся и, по-прежнему не говоря ни слова, оглядел Пьера с головы до ног. Классическая жертва, ничего не скажешь. Припухшие красные глаза, огромный синяк под глазом и в то же время — галстук.
— Пьер Рене! — Женщина в белом халате оглядела ожидающих в прихожей и остановилась на Майке и его спутнике. — Ты — Пьер? Пойдем со мной!
— Предатель! — произнес Пьер, вставая с кресла.
— Тебя посмотрит наш телепат…
— Не хочу телепата! — доносилось сквозь закрытую дверь.
— Он хороший, — сахарным голосом ворковала докторша. — Он даже снимался в «Первопроходцах»…
— Правда?! — Услышав восторженно-недоверчивый голосок своего подопечного, Майк едва не фыркнул. Пожалуй, единственной вещью на свете, которую Пьер ненавидел по-настоящему, были «Первопроходцы», слащавый детский телесериал про космических героев.
— Вот этот шлем…
— Я знаю, — полным смирения голосом отозвался Пьер. У Майка замерло сердце.
— Откуда? — удивилась докторша.
— Я видел в фильме про похитителей тел. Я умру, да?
— Нет, нет, что ты! — забеспокоилась докторша. — Это шлем совсем другой конструкции. Доктор только посмотрит. Ты не бойся.
— Мне все равно, — обреченно произнесла жертва.
— Готово. — Штатный телепат ассоциации «mental abuse» плюхнулся в кресло и нахлобучил на голову шлем. По экрану стоящего перед ним монитора побежали колонки цифр.
«Блок синхронизации у него поганый», — подумал Пьер, глядя на экран зрением сидящего за пультом взрослого. Все, что касалось телепатии, он знал назубок и мог с завязанными глазами работать с любой моделью усилителя. Эта модель была не из новых.
— Ну поехали, — произнес телепат и нажал на кнопку на клавиатуре. Контактного экрана у него тоже не было. Комната перед глазами Пьера померкла, и он обнаружил себя стоящим в неестественно ярком, «мультфильмовом» саду.
«Халтурщик».
«Не бойся, мальчик, — услышал он у себя в голове. — Сейчас мы посмотрим, кто тебя обидел, и накажем его, да?» Слащавый голос очень раздражал Пьера.
— Да, дяденька… а мне больно не будет?
— Ну что ты, малыш, — успокаивающе произнес телепат, не зная, что подписывает себе приговор. Малышом Пьера не звали даже в детском саду. Боялись.
— Думай о том, что тебя беспокоит. Я буду рядом.
Пьер подумал, что это не его, а психиатра этого должно беспокоить, что он будет рядом. Затем тренировки сделали свое дело, и он сосредоточился на поставленной задаче. Бородач, дающий ему затрещину. То же, но ногой. То же, но с хрустом костей. Он почувствовал, как сжался его «собеседник», и резко сбавил ход. Не хватало еще искалечить этого недотепу.
Майк стоял и смотрел. Он мог раскидать сотню человек, но он просто стоял и смотрел. Пьер выделил эмоцию — обида — и принялся ее усиливать. У психиатра на том конце линии защипало в глазах.
«Классический случай…» — услышал Пьер обрывок мысли. Прекрасно. Что еще его волнует?
Сны. Он видел этот сон трижды, а убедить телепата, что сны не бывают вещими, еще никому не удавалось. Во сне он ожесточенно спорил о чем-то с огромным рыжим котом, а потом боролся с муравьями.
Телепат застонал, пытаясь отогнать проецируемое мальчишкой видение, но тщетно. Муравьи были нежно-розового, младенческого цвета, их хитиновая броня эластично прогибалась под ударами, но не ломалась. Челюсти… Ага! Выделить — усилить — выделить… Есть! Резонанс. Точно — блок синхронизации у него — барахло.
— Не-ет!!! — плакал телепат.
Муравьи были покрыты прозрачными ворсинками, режущими руки в кровь, и шипами тоже…
Затем наступил мрак, а затем Пьер вновь оказался в центре помощи жертвам. Он обнаружил, что по щекам у него текут слезы, и сердито принялся их вытирать. Затем он увидел телепата и про слезы сразу забыл.
— Попроси дурака Богу молиться!
— Перестарался, извини. — Пьер был тих и покорен, как, впрочем, и всегда, когда он «прокалывался» по профессиональной линии.
— Сколько еще ехать?
— Уже почти. И имей в виду, пока он не выйдет из комы, никакого Курорта тебе не будет.
— Из комы он выйдет, как только я подключусь к усилителю, — буркнул Пьер. — Ну Майк, ну правда, откуда я мог знать, что он с детства муравьями напуганный?
— И денег нам дали, — продолжал он, не получив ответа. — Все нормально ведь…
— И подставил ты меня сегодня…
— Я?! — Пьер буквально подскочил. — Я?!
— Ты, ты. Подумай об этом. — Майк тормознул у ворот Центра. — Иди, спасай этого идиота. Я машину запаркую.
— Не понимаю. — Андрей вопросительно посмотрел на Жака, затем перевел взгляд на плавающую в рюмке дольку лимона. На лимон или на Жака — пожалуйста, лишь бы не смотреть на Маргарет. Ни до, ни после, ни в мыслях, ни в модных журналах Андрей не видел ничего подобного. Маргарет была женой Жака.
— Что за работа может быть на Курорте у двух отставных десантников? Я не занимаюсь рэкетом, ты же знаешь.
— При чем тут рэкет? — поморщился Жак, положил ногу на ногу, удобно откинувшись в совершенно, казалось бы, для этого не приспособленном пластиковом кресле. Жак излучал самодовольство и еще что-то. Спокойная уверенность в своем полном и абсолютном превосходстве над всеми и вся, уверенность, к которой примешивалась изрядная доля иронии.
— Нам понадобится… — Жак посмотрел было на свой стакан, затем передумал. — Нам понадобится два-три профессионала.
— То есть один плюс мы с Андреем.
— Нет-нет. Ты будешь изображать «хорошего», Майк и прочие будут «плохими».
Андрей пожал плечами:
— Надо — наберем. — Тут он случайно встретился взглядом с вырезом платья Маргарет и поспешно сделал вид, что увидел что-то на улице. Ничего там, конечно, не было. То есть было, конечно, лето, и были пыльные чахлые деревья… Еще были люди. Андрей принялся рассматривать стоящую у входа в их кафе девушку. Красивая, спортивная, вот только сочетание такой мини-юбки с такой косметикой… Ай-ай-ай, девушка!
