Я горько усмехнулась.
Идея отправить меня в Италию принадлежала Диме. Он даже билет мне оплатил в подарок по случаю окончания универа. В аэропорту, прощаясь со мной, не переставал повторять, что будет скучать и считать дни до моего возвращения. Советовал отдохнуть, повеселиться, как следует пошопиться и ни о чём не переживать.
Не переживать!
Интересно, он уже тогда знал, что бросит меня? Может, специально и сдыхался. Сам ведь признался, что духу хватило только на одну единственную жалкую смску.
— Урод, — ещё раз подытожила Инна.
Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам снова бегут слёзы. Стоило подумать о свадьбе, как всё внутри меня сжималось от тоски по любимому.
Можно сказать, он бросил меня прямо у алтаря. На неделю раньше, конечно, но легче от этого не становилось. Скверное ощущение.
Теперь нужно будет возвращать платье, извиняться перед приглашёнными, выслушивать стенания родителей…
Чёрт!
С Димкой я познакомилась на первом курсе университета. Увидела его и сразу пропала. Наши отношения можно было сравнить с фейерверком. Феерия страсти. Подруги завидовали мне чёрной завистью и не уставали шутливо напоминать, какой идеальный мне достался мужчина.
Да я и без них это прекрасно знала. Димка был самым внимательным и самым нежным ухажёром, чуть ли не на каждое свидание таскавшим мне букеты роз и распевавшим под моими окнами полуночные серенады.
Согласитесь, в наше время таких романтиков днём с огнём не сыщешь. А мне повезло встретиться с этим раритетом, понравиться ему, завязать отношения…
Мама с папой разве что не молились на будущего зятя и благословляли день, когда я случайно столкнулась с ним в коридоре университета.
Дима стал моим первым мужчиной, смыслом моей жизни. Я уже заранее придумала имена троим нашим будущим малышам и мечтала прожить с ним до глубокой старости.
А теперь понимаю, что голубые мечты так и останутся всего лишь несбыточными мечтами. Я в чёртовой Италии. С обручальным кольцом и разбитым сердцем.
Оказавшись в гостинице, заперлась в ванной и ревела там как белуга, пока не закончились слёзы. Только когда подруга начала осторожно скрестись в дверь, намекая, что ванная одна, а нас вообще‑то в номере двое, я вернулась в комнату.
При виде меня Инна почему‑то разозлилась.
— Руся, ну ты чего в самом деле?! Будешь рыдать теперь дни напролёт? Из‑за какого‑то там урода?!
— Не из‑за какого‑то урода, — хлюпнула носом я. — А из‑за моего.
Хотя нет, теперь уже и не моего. Чужого…
— Ну ладно бы, если бы он умер, — выхаживая по комнате, своеобразно утешала меня подруга. — Тогда бы твои слёзы ещё были уместны. А так… Это он должен волосы на себе рвать, что пренебрёг такой красоткой. Иди‑ка сюда!
Инна подтащила меня к шкафу с зеркальными створками. В них отражались высокая пышногрудая блондинка с коротким каре и ярко подведёнными серыми глазами и среднего роста худенькая шатенка с припухшим от слёз лицом и поникшими плечами.
— Если думаешь, что я позволю тебе киснуть всю неделю в номере, страдая по этому пресмыкающемуся, даже не надейся. Так! Сейчас быстро приводишь себя в порядок, и мы идём есть пиццу. Итальянская пиццерия занимает второе место после Колизея в моём списке достопримечательностей.
— Инн… — я снова шмыгнула носом. — Может, ну её, эту пиццу? Лучше пойдём напьёмся, а?
Подруга что‑то прикинула в уме, и на её лице появилась так хорошо знакомая мне предвкушающая ночное безумие улыбка.
Вечером мы с Инной узнали об итальянцах один интересный факт: в большинстве своём они не дружат с английским. Совсем. По крайней мере, те прохожие, с которыми нам довелось пообщаться в попытке выяснить, где в центре Рима можно найти приличное и не слишком дорогое заведение, либо глупо улыбались в ответ и разводили руками, либо пытались что‑то сказать — показать, перемежая слова иностранного языка с итальянским. А заканчивалось всё настырными попытками узнать наши имена и название гостиницы, где мы остановились.
От очередного аборигена, к которому имели глупость обратиться со злободневным вопросом, спасались чуть ли не бегством, слыша вдогонку назойливые «Bella!» и «Ti amo!». Так с Инной и не поняли, в кого же из нас двоих он влюбился с первого взгляда и считал непревзойдённой красавицей. Но возвращаться и уточнять эти нюансы не стали.
В популярные места, куда стекалось большинство туристов, идти не хотелось. В субботу вечером там наверняка будет аншлаг и цены окажутся безбожно завышены. А мы, пока ещё безработные двадцатитрёхлетние выпускницы, могли позволить себе только скромную попойку и не имели права шиковать.
«Всё‑таки Димка гад ползучий», — снова вспомнила я о своём коварном возлюбленном. Не мог подождать несколько дней и испортить мне жизнь в конце отпуска. Наверное, не терпелось избавиться от статуса обручённого.
С грустью посмотрела на украшавшее безымянный пальчик колечко, с которым у меня так и не хватило духу расстаться, и почувствовала, как горлу снова подступает едкий комок.
— Руся, не начинай, — сразу уловила перемену в моём настроении Инна.
— Не буду, — взяв себя в руки, пообещала я и ринулась пытать счастья у идущих навстречу нам девушек.
Парней решили обходить десятой дорогой, дабы избежать новых восторгов по поводу нашей внешности и очередных признаний в любви. Сейчас я была настроена весьма категорично против этого злого чувства.
На сей раз нам повезло. Девушки хорошо владели английским и подробно объяснили маршрут к популярному, но известному в узких кругах ночному клубу. Оставалось только спуститься в метро, проехать одну остановку, немного попетлять по лабиринту улочек, и мы на месте.
Поблагодарив добрых самаритянок, направились к подземке.
Уже через полчаса мы сидели за барной стойкой и пытались объяснить стоявшему по другую её сторону парню, что нам нужно покрепче и побольше. Благо бармен попался смышлёный, а на мою просьбу приготовить эликсир от разбитого сердца с улыбкой заявил, что хотел бы посмотреть на того сумасшедшего, который посмел разбить сердечко такой красавице.
— Нравятся мне эти итальянцы, — когда парень занялся коктейлями, доверительно сообщила Инна. — Сплошные комплимент за комплиментом. Я себя прям богиней чувствую.
— Димка тоже постоянно комплиментами рассыпался, — подперев рукой щеку, подавленно пробормотала я.
Инна знаком показала бармену, чтобы готовил скорее свой эликсир и не заморачивался закуской. Подруга явно считала, что на голодный желудок я быстрее дойду до нужной кондиции и перестану разводить сырость.
— Предлагаю игру! — вдруг оживилась «моя жилетка». — Одно упоминание об этом гуманоиде — один шот.
— Я же себе коктейль заказала, — меланхолично напомнила ей и с тоской прошептала: — Интересно, чем он сейчас занят? А вдруг уже нашёл мне замену?
От этой мысли сердце пронзили одновременно и боль, и ревность.
— Первый шот! — не терпящим возражений тоном распорядилась Инна.
Как по мановению волшебной палочки передо мной появилась стопка с чем‑то прозрачным и, по — видимому, очень крепким.
— Граппа, — сверкнул белозубой улыбкой бармен.
Я подозрительно принюхалась и под бдительным оком своих надзирателей заглотнула итальянское пойло.
— Ну ничего себе, — просипела, почувствовав, как из меня чуть не выбило дух. — Жесть.
Инна заботливо пододвинула ко мне коктейль в высоком бокале, предлагая запить иностранную гадость розовой бурдой, тоже иностранного происхождения, с нелепым названием «Клубничные ласки».
— Хочешь, чтобы в гостиницу я возвращалась ползком? — с сомнением покосилась на подругу.
— Всё под контролем, положись на меня, — беспечно отмахнулась Инна.
Я недоверчиво хмыкнула. В последний раз, когда решилась на неё положиться, это закончилось плохо для нас обеих.
К сожалению, чем больше я хмелела, тем болтливее становилась и тем сильнее мне хотелось говорить о Диме. Вспоминать наши с ним самые яркие моменты и делиться ими с окружающим миром. Под окружающим миром я подразумевала себя, Инну и ни бельмеса не понимавшего по — русски бармена, но поглядывавшего на несчастную туристку с сочувствием.
Иногда на горизонте появлялись желающие завести с нами знакомство, но подруга с помощью жестов недвусмысленно посылала их в дальние дали, и мы снова оставались наедине с нескончаемыми стопками и моими омрачёнными грустью воспоминаниями.
«Душеизлияние» провоцировало появление новых шотов и, как результат, более тяжёлую степень алкогольного опьянения.
— Лана, — в конце концов не выдержала Инна, — ну хватит! Пострадала немного и баста! Давай двигаться дальше.
— А может, со мной что‑то не так? — вдруг почувствовала острый приступ закомплексованности. — Может, я недостаточно для него хороша? Больше не привлекаю его как женщина?
