Все эти «Public house» решительно не годились. Может быть, название не так пишется? Дарья достала документы и внимательно изучила зачетный листок. В тексте вроде так же, а вот печать… Очень мелко и смазано, но… Даша бросилась к стенду с марками, распугивая флегматичных филателистов, и сунула листок под лупу. Так и есть!
В названии фирмы в конце и в начале стояли точки.
Точки — Даша точно знала — означали вселенский диапазон деятельности, а значит «.Public house.» надо искать в реестре межгалактических организаций. Адрес реестра, код доступа в него Дарья помнила наизусть: в ее обязанности входил контроль за иноземными поставщиками. Действительно, в реестре такая фирма значилась. Даша нажала на ссылку «Устав», программа запросила код доступа. Девушка кода, разумеется, не знала, но у нее был свой, придуманный еще в институте прием. Дарья переписала страницу в блокнот, раскрыла его в режиме исходного кода, отмотала до нужного места. Есть!
В тридцати случаях из ста ссылка была виртуальная. Еще в двадцати случаях бралась из базы данных. Но в половине ситуаций после проверки кода доступа программа направляла адресата по реальной гиперссылке. И найти ее в исходном тексте не составляло труда.
«Я не хакер, я только учусь», — сказала себе Даша, записывая на блокнот устав загадочной «.Public house.».
Вечером, в общежитии, прочитав устав, Дарья долго лежала и смотрела в потолок. «Как могло такое случиться? — спрашивала она себя. — Как могли пропустить вопиющее нарушение правонаблюдающие организации, борцы за равноправие женщин, межгалактическая коллегия адвокатов, в конце концов? Как могли допустить официальное существование организации, в функции которой входит оказание физиологических услуг инопланетянам!»
Весна вступала в свои права яростно и беспощадно. Солнце лупило в окна всей силой своих лучей, небо сияло чистой голубизной с редкими бледными облаками. Но Дашу не радовали эти признаки возрождающейся природы. Она ходила на занятия бледная, задумчивая, погруженная в свои мысли. Машинально фиксируя в блокноте сведения об интимной жизни насекомых, Дарья впервые в жизни думала о себе. Ведь это ей придется столкнуться с неведомыми формами физиологий, с инопланетными существами, чуждыми простых радостей Дашиной жизни.
Что странно, про инопланетные формы иноземных существ в Информатории не было ни слова. Видимо, это была настолько секретная информация, что ее вычищали из всех страниц.
И тогда Даша решила позвонить отцу.
Наверное, так надо было сделать с самого начала, пока девушка не погрязла в нечистоплотной сфере секс-индустрии. Но кто мог знать заранее, чем все кончится.
Проблема «позвонить папе» состояла в том, что Дашин отец был всамоделишный астронавт. Когда-то давно молоденький курсант по хорошей пьяни зацепил на одной вечеринке невзрачную офисную мышку и провел с ней феерическую неделю. Провел — и умчался на дальнюю космическую станцию. А мышка родила дочку, устроила свою тихую мышиную жизнь, вышла замуж и почти никогда не вспоминала про блеск начищенных погон.
Но, повинуясь мышиной логике, не преминула подать на алименты.
О дочке бравый курсант узнал из бухгалтерской ведомости.
Первая реакция была: «Не может быть», вторая — «Ух ты!». Порыв «немедленно лететь на Землю» пресекли друзья и мудрый полковник политрук. Но генетический материал для анализа отослали. Анализ дал тождественный результат, и у маленькой Дарьи официально появился папа-астронавт.
Сейчас астронавт пребывал на дальней космической станции, где ни одного ретранслятора «Билайна» или «МТС» на ближайшую сотню парсек не наблюдалось. Чтобы пообщаться с отцом, Дарье надо было ехать в Королев, заказывать пропуск, занимать терминал и дожидаться, когда станция войдет в зону прямой связи. Раньше пятницы не получалось.
Неделя прошла беспокойно, маетно. На занятиях Дарья отвечала невпопад. Натыкаясь на недоуменный взгляд Антониды, краснела и пролистывала записи в блокноте. На тестах любимый цвет показала коричневый, хотя всегда любила голубой. Все Дашины устремления были направлены на то, чтобы дожить до пятницы. Отец поможет, отец выручит. Отец приедет и спасет. А если не приедет сам, то скажет, к кому обратиться. У отца много друзей, это Даша знала наверняка.
В пятницу, проверив насчет пропуска — есть, заказан, — Дарья поехала в Королев. Серое разлапистое здание встретило ее привычной пустотой. Даша прошла замысловатыми коридорами через второй этаж, вошла в знакомое помещение. Крутанув по дороге огромный глобус Земли, она спустилась в терминальный зал.
Занято было терминалов пять-шесть. Даша знала, что основной массив используется при старте и посадке и когда идут эксперименты.
Дарья посмотрела на большой экран, где на фоне звездного неба перемещались макеты космических станций, и увидела, что та станция, где работал ее отец, находится в зоне доступа, но вот-вот ее покинет. Она бросилась к ближайшему терминалу, включила и набрала код станции.
Через некоторое время в зоне экрана показался человек. Увидев включенную камеру, он подплыл и спросил:
— What do you want? (Что вы хотите?)
— Ракитин! — закричала Даша в микрофон. — Ра-ки-тин!
Человек кивнул, уплыл, и вскоре на экране появился Дашин отец. Он что-то жевал, и вид у него был недовольный.
— Папа, я по тебе соскучилась, — заявила Даша.
— Я тоже, птичка моя, — ответил любящий родитель. — Но это не повод отрывать меня от завтрака.
— Папа, послушай, я влипла в историю, — торопясь и путаясь, Даша изложила ситуацию с курсами переквалификации, свои чудовищные подозрения и процитировала устав «.Public house.».
— Момент! — сказал отец. Он отплыл в сторону, и слышно было, как с кем-то переговаривается, потом вернулся. — Физиологические услуги, говоришь? Ну и оказывай. Мы с матерью из тебя не белоручку растили.
На этом месте изображение поплыло и по экрану терминала побежали серые полосы. Связь прервалась, оставив Дарью сидеть с раскрытым ртом и ощущением вопиющей несправедливости.
— Мицелий грибной культуры «фламмулин» имеет разветвленную систему ложноножек. Ложноножек. Записывайте. Ракитина, я сказала: «Записывайте».
Даша вынырнула из полусонного состояния и принялась чиркать стилом по блокноту. До практических занятий оставался месяц мучительных раздумий и неясных ощущений грядущих перемен. Плохо было Дарье, вот что. Плохо и маетно.
Весенний месяц март слепил глаза солнечным блеском, расплавляясь в оконном стекле яркой воздушной мишурой. Каждое утро Даша просыпалась с ожиданием быстротечной надежды, а восьмого числа надежда переросла в уверенность.
Для Дарьи в году существовало три праздника: День рожденья, Новый год и Международный женский день. Давно забытые неблагодарными потомками Роза Люксембург и Клара Цеткин несли красное знамя сквозь века и поколения, через потные толпы мужской ненависти и пренебрежения. Но лишь раз в году вершилась справедливость: женщина, вершина цивилизации, признавалась образцом для подражания, светлым образом всего сущего.
Не бывало такого, чтобы к восьмому марта Дарье ничего не дарили. Случилось и на этот раз. Кустик желтого сухостоя, пахнущего терпким запахом весны, был торжественно вручен представителем мужского пола.
Именно так.
У Даши не было других определений для бывшего возлюбленного.
Впрочем, у него было имя. Саша. Александр. Шурик.
Шурик был моложе Даши на полгода. В двадцать лет это чудовищный срок. Дарья чувствовала себя многоопытной валькирией. В свете предстоящих карьерных перемен, она представлялась себе и окружающим порочной красавицей, что вызывало у Александра недоумение и ощущение некоторого неудобства.
Чувство неудобства превалировало и у Дарьи. «Физиологические услуги» стучало в висках, билось в растерянном сердце. Она боялась сделать опрометчивый жест, дотронуться до руки, почувствовать запах мужского тела. Даша заранее чувствовала себя нечистой, и это очень смущало Шурика, хотя он и не понимал, в чем проблема. Перемигнувшись с соседками, девушка на целый час получила комнату в собственное распоряжение. Дарья отдалась Шурику с безразличием молодости и неверием в грядущее счастье.
Но, в целом, ей понравилось.
Во время секса она прислушивалась к своему телу и представляла, как будет заниматься тем же самым с абсолютно чужим, незнакомым человеком. Или не человеком даже.
Практикум начинался в конце марта. Первый весенний месяц растопил лужи на асфальте, но не тронул снег во дворе. Желтые от собачьей мочи комья снега, подмороженные какашки вписывались в Дашино ощущение всеобщей мерзости существования.
Зачеты по всем специальностям она сдала с первого раза.
После сдачи экзамена по «Этической ксенологии» Дарью, алкоголика Гришу и проститута Семена Петровича вызвал к себе директор.
