Толпа гневно загомонила. Кое-кто, успевший хорошенько нализаться, уже потрясал в воздухе кулаками.
— Не дадим! Не позволим! — доносилось из разных концов толпы.
Что «не дадим» и чего «не позволим», было совершенно неясно. Русь, что ли, объединить не позволят? Так енто же только себе во вред!
«Расейская логика, — с ехидной ухмылочкой подумал Шмалдер. — Непостижимый славянский склад ума!»
— Дави бобров! — уже не на шутку разошелся Пашка. — Дави окаянных!
— Дави бобров! — хором подхватила толпа, и несколько бритоголовых отроков с залихватским гиканьем опрокинули лотки с заморскими пряностями.
— Бей бобров! — подзуживал народ Расстебаев, зыркая по сторонам, не появилась ли где княжья дружина или сам местный воевода.
За голову Павла в разных княжествах была назначена хорошая цена.
Разбойничий клан «Семь Семенов» уже давно охотился на знаменитого расейского смутьяна-подстрекателя. Хотели Семены эти Расстебаева по частям разным князьям сдать и таким макаром зараз получить сумасшедшие деньги. Но Расстебаев был не дурак, далеко не дурак, вопреки тому, что он плел в местах всяческих людских скоплений.
— Бей бобров!!!
Распаленный зычным, приятным на слух лозунгом, народ, слегка озверев, кинулся искать этих самых «бобров». Понятное дело, что ни одного боярина, как назло, на ярмарке не нашлось. Но русичи не растерялись. Бритоголовые отроки выволокли из-под какого-то воза с соломой двух иудеев. И толпа взревела с пущей силой.
— Бобры!!! — радостно заорал торговый люд; тут-то и началась драка.
Шмалдер благоразумно держался в сторонке от эпицентра свары.
В воздух полетели чьи-то шапки, оторванные пейсы и клочки черных бород. Расстебаева на бочке уже не было, словно его корова языком слизнула. Заметив вдалеке бегущих княжьих дружинников во главе с плечистым воеводой, Пашка решил безболезненно раствориться в бушующей толпе.
— Бей бобров! — ревели распаленные дракой тьмутараканчане.
Оказавшиеся в меньшинстве иудеи, торговавшие на ярмарке чистым горным снегом и целебным песком из священной пустыни Каракум, с позором бежали, побросав свои товары и самые выгодные в торговом отношении места, которые они всегда нагло занимали. Не удовлетворившись парой оторванных пейсов, русичи стали бить татар, благо было за что.
Татар ловили и, с хохотом поджигая у них на головах шапки, пускали через всю ярмарку к соседней речке, где несчастные с визгом тушили горящую одежду.
Что и говорить, славная в этот раз выдалась ярмарка!
Но веселье быстро закончилось, как только разошедшийся люд увидал уперевшего руки в боки воеводу. Бритоголовые отроки сразу куда-то пропали, подвыпившие крестьяне утихомирились, и лишь валяющиеся на земле оторванные пейсы напоминали о недавней лихой смуте.
Воевода гневно пошевелил усами, сверкнул глазами и, съездив по шее какому-то странствующему гусляру, стал не спеша вместе с дружиною обходить ярмарочные ряды.
Цены на товары по мере его приближения значительно снижались, а из-под прилавков, как по волшебству, исчезали бочонки с нелегальным лыковым самогоном и с фальшивым эллинским вином, изготавливаемым из кислой перебродившей клюквы.
Агент Шмалдер еще немного покрутился на ярмарке, купил для отвода глаз связку баранок и, проверив (чисто машинально), нет ли за ним слежки, поспешил к реке, где в условленном месте в камышах у него должна была состояться тайная встреча с Пашкой Расстебаевым.
К счастью, ждать новые тридцать три года, пока проснется Илья, не пришлось. Муромец охнул, заворочался и, открыв глаза, бессмысленно уставился на сутулую спину правящего лошадью Степана.
— Какой нынче год? — испуганно спросил богатырь и принялся с опаской ощупывать свои доспехи.
— Да все тот же, все тот же, — весело отозвался Колупаев. — Ты, братец, вижу, совсем за эти тридцать три года раскис, в обморок падаешь, аки красна девица, голого Кощея Бессмертного у себя в спальне увидавшая.
— Дык… — не нашелся что сказать Муромец.
— Вот тебе и «дык», — улыбнулся кузнец. — Полагаю, обузой ты мне будешь, а не помощником. Но не думай, я на тебя не в обиде. Геройским слухам соответствовать — это ведь тоже нелегко! Бремя подвигов нести и прочее, хотя… ты ведь проспал все это время. Твоей вины ни в чем нет, а вот мне, конечно, во всем этом безобразии надобно разобраться. Оттого и путешествую.
— А где этот… — Привстав, Илья ошалело огляделся по сторонам. — Ну, Кощей который?!!
— Да вовсе то был не Кощей, я и сам не пойму, с кем сразился, — ответил Степан. — Нету его, и кузнечный молот вот мой пропал. Славный был струмент, заморский.
— Молот, Кощей?!! — Муромец усиленно соображал. — Дык ты, значицца, его того… завалил.
— Дык, значицца, завалил, — подтвердил Колупаев. — Не люблю, знаешь ли, лишнего хвастовства.
— Ну спасибо тебе, что помог, — немного смущенно поблагодарил богатырь.
Кузнец подумал-подумал, да и решил — о том, что обнаружилось внутри Кощея, своему спутнику не рассказывать. А то чего доброго Илья снова в обморок грохнется, уж больно он впечатлительный.
Ближе к вечеру на плоском горизонте возник дивный замок. Странное строение, тревожное.
— Ух ты! — восхитился Муромец. — Никогда еще ничего подобного я не видывал.
Над башнями замка кружили какие-то птицы, и, подъехав ближе, русичи поняли, что это воронье.
— Дурное место! — поежился Илья, шмыгая носом.
— Да тебе, похоже, все дурное, — презрительно бросил Степан. — Все тебя пугает, все тебе не нравится. Понятное дело, на печи было безопасней, хотя и она могла в любой момент от старости развалиться…
Замок опоясывал глубокий защитный ров.
Русичи спешились и, подойдя к краю ямы, заглянули вниз. Заглянули и ахнули от изумления.
Все дно узкого защитного рва было усеяно останками всевозможных диковинных механизмов. Были тут и точные копии черного всадника, которого Степан с Ильей повстречали в степи. Чуть дальше лежал наполовину разобранный Змей Горыныч, из спины которого торчали непонятные ржавые железяки.
Колупаеву даже показалось, что он увидел механического двойника князя Всеволода, но, возможно, это ему попросту померещилось.
Неожиданно ожил огромный перекидной мост.
От внезапно раздавшегося скрежета Муромец побледнел и чуть не свалился в глубокий ров. Степан вовремя ухватил богатыря за толстый ремень.
Перекидной мост опускался медленно, с тоскливым скрипом.. Затем с глухим стуком он уткнулся в промерзшую землю и окончательно затих.
— По-моему, нам ненавязчиво предлагают зайти, — задумчиво изрек кузнец, которого невидимые хозяева замка страшно заинтриговали.
— Не стоит этого делать, ой не стоит, — недовольно пробурчал Илья, пятясь к телеге.
— Э… брат, — покачал головой Колупаев. — Так не пойдет! Ты ведь сам за мной устанавливать справедливость увязался, так что не ропщи. Грех не воспользоваться таким гостеприимным приглашением.
И кузнец без колебаний ступил на мост.
Тяжело вздохнув, Муромец нехотя потащился за своим неугомонным спутником.
Во дворе замка царил ужасающий бардак.
Громоздившиеся по углам механизмы вообще было трудно описать. Во всяком случае, ничего похожего Степан раньше ни разу не видел. Даже за окияном не создавали таких жутких железных каракатиц. Для чего сей хлам можно было использовать, оставалось непостижимой загадкой.
Одна из махин очень живо напомнила кузнецу диковинную птицу, но поверить в то, что это могло когда-то летать, было решительно невозможно.
Пройдя через двор, русичи очутились перед приоткрытой окованной железом дверью, ведущей скорее всего в недра замка.
— Может, я тебя здесь подожду? — робко предложил Муромец, но, наткнувшись на полный презрения взгляд Колупаева, с обреченным видом проследовал за ним.
— Ау, есть здесь кто? — осторожно поинтересовался кузнец, и гулкое эхо еще долго металось внутри непонятного строения.
Коридоры, лестницы, замысловатые колонны. Похоже, архитектором жилища был не иначе какой-то безумец. Многие лестницы никуда не вели, обрываясь в зияющую пустоту. Потолки то низко нависали над головой, то стремительно уходили ввысь, скрываясь в непроглядной черной тьме.
Запросто заблудишься в такой громадине. И сыро, как в фамильном склепе.
Внезапно от одной из стен отделилась угловатая тень и, заступив богатырям дорогу, медленно, с противным скрипом поклонилась. Степан присмотрелся. Это был тот же самый черный рыцарь, что давеча на них напал. Или не тот же самый, а точная его копия.
Сзади с грохотом повалилось что-то неимоверно большое и тяжелое.
Кузнец обернулся.
Муромец снова лежал во временном героическом обмороке. Падая, бедняга головой проделал огромный пролом в стене замка. Из кривой дыры струйками вилась серая пыль. Сколько же ентому строению лет?
