Ознакомительная версия.
– Не он один такой, – буркнул Рукисила.
– Что, и даже капитан Моркоу такой? – осведомился Шнобби.
– Ну, капитан Моркоу… он был особенный.
– А что мне вот с этим делать? – встрял Посети, размахивая залитым чернилами сообщением. – Господину Ваймсу срочно требуется информация.
Рукисила взял у него бумажку и прочел сообщение.
– Ну, это не сложно, – сказал он. – Старина Степенный Вусси с Пиночной улицы боги знают сколько лет работает там уборщиком и кое-чем мне обязан.
– Кстати, раз уж мы будем посылать клик господину Ваймсу… Может, сообщить ему заодно о Лепешке и о Сонки? Да, надо бы это сделать, – сказал Редж Башмак. – Он оставил напоминание. А я уже и рапорт написал.
– Зачем его отвлекать по пустякам? Он в сотнях миль отсюда.
– Так я буду чувствовать себя куда спокойнее, – откликнулся Редж. – Потому что сейчас мне сильно не по себе.
– Но что наш клик изменит?
– Изменит. Это уже будут его тревоги, а не мои, – объяснил Редж.
– Капрал Шноббс!
– Он подслушивал за дверью, готов поклясться, – пробормотал Рукисила. – Все, я отваливаю.
– Уже иду, капитан! – крикнул Шнобби, быстренько открыл нижний ящик своего потертого, сплошь покрытого пятнами письменного стола, достал пакет с шоколадным печеньем и красиво разложил печенюшки на тарелке.
– Даже смотреть на тебя противно, – поморщился Рукисила, одновременно подмигивая другим гномам. – Ты прирожденный плохой стражник, Шнобби. И ты хочешь плюнуть на свой талант, чтобы стать плохой официанткой? У меня буквально сердце разрывается.
– Ха-ха-ха, – сказал Шнобби. – Вы меня еще не знаете. Попомните мои слова… – Он повысил голос. – Иду-иду, капитан!
Войдя в кабинет капитана Колона, Шнобби мгновенно почувствовал резкий запах горелой бумаги.
– Ну что за жизнь, если в ней нет огонька? Правда, капитан? – жизнерадостно осведомился Шнобби, ставя поднос на столешницу.
Но капитан Колон пропустил его слова мимо ушей. На письменном столе перед Колоном аккуратными рядами были выложены кусочки сахара. Рядом стояла пустая сахарница, всегда хранившаяся в запертом на ключ ящике.
– Капрал, ты ничего странного не замечаешь? – тихо спросил Колон. – В этих кусочках?
– Ну, замызганные немножко, капитан. Но ты их слишком часто перекладываешь, наверное, оттого и…
– Всего тридцать семь, капрал.
– Сочувствую, капитан.
– Наверное, Посети стибрил, когда заглядывал ко мне. Использовал какой-нибудь заморский фокус. Они это умеют… Типа забираются по канату, а потом хлоп – и исчезают.
– У него был с собой канат?
– Ты меня подкалываешь, капрал?
Шнобби стремительно отдал честь.
– Никак нет, сэр! Канат вполне мог быть невидимым, сэр. В конце концов, если они умеют исчезать, забравшись по канату, то заставить исчезнуть и сам канат – это для них раз плюнуть. Точно говорю.
– Правильно мыслишь, капрал.
– Кстати о мыслях, сэр, – сказал, воспользовавшись удобным моментом, Шнобби. – Вы нашли в вашем крайне напряженном графике время поразмыслить над кандидатурой нового сержанта?
– Собственно говоря, я только об этом и думал.
– Отлично, сэр.
– Я принял во внимание все, что ты мне говорил, и мой выбор был очевиден.
– Так точно, сэр! – Шнобби, выпятив грудь, снова отдал честь.
– Очень надеюсь, что он справится. А то ведь повышение по службе по-всякому действует на людей. И не только на людей. Кстати, как только этого подонка, что ворует у меня сахар, поймают – немедленно его ко мне в кабинет, понятно?
– Так точно, сэр! – Ноги Шнобби едва ли не отрывались от земли.
– И на тебя, капрал, я тоже полагаюсь. Если увидишь, что сержант Кремень не справляется, тут же сообщай мне.
– Сержант Кремень? – едва слышно уточнил Шнобби.
– Знаю, знаю, он тролль. Но справедливость превыше всего. Никто не может назвать меня несправедливым.
– Сержант Кремень?
– Я знал, что могу положиться на тебя, капрал.
– Сержант Кремень?
– Можешь быть свободен. Через час я должен явиться к его светлости, а мне еще многое предстоит обдумать. В этом и заключается моя работа – думать.
– Сержант Кремень?
– Да. И на твоем месте я бы поспешил сообщить ему об этом.
Поле было усеяно белыми куриными перьями. Фермер стоял у дверей курятника и качал головой. Потом он поднял взгляд на приближавшегося всадника.
– Добрый день, господин! У тебя неприятности?
Фермер открыл было рот, чтобы произнести что-нибудь остроумное и, возможно, не слишком любезное, но что-то остановило его. Наверное, меч, видневшийся из-за спины всадника. Или едва заметная улыбка на губах незнакомца. Почему-то эта улыбка пугала даже сильнее, чем меч.
– Э… Кто-то потрепал моих птичек, – наконец ответил фермер. – Видать, лисы.
– А мне кажется, это были волки, – предположил всадник.
Фермер открыл было рот, чтобы сказать: «Не мели ерунды, откуда в наших местах в это время года взяться волкам?» – но уверенная улыбка всадника снова заставила его прикусить язык.
– И много кур задрали? – спросил всадник.
– Шесть.
– И в курятник они пробрались…
– Да, да, именно это и странно, ведь… Эй, что там твой пес делает?
Маленькая дворняжка спрыгнула с лошади и принялась деловито обнюхивать землю вокруг курятника.
– Не волнуйся, он смирный, – сказал всадник.
– На твоем месте, приятель, я бы не искушал судьбу. У него сегодня странное настроение, – услышал фермер чей-то голос за спиной и резко обернулся.
Песик с невинным видом смотрел на него. Ведь любой дурак знает: собаки говорить не умеют.
– Гав! Тяв! Визг-визг!
– Он отлично выдрессирован, – сообщил всадник.
Фермер воззрился на незнакомца.
– Ну да, типа того, – подтвердил тот же самый голос из-за фермерской спины.
Фермер вдруг почувствовал непреодолимое желание поскорее отделаться от незваного гостя. Наверное, причиной всему эта его улыбочка… Вот уже и голоса мерещатся.
– Ума не приложу, и как они пробрались в курятник! Дверь-то была на засове…
– Да и денег волки не оставляют, правда? – усмехнулся всадник.
– А это откуда ты знаешь?!
– О господин, все очень просто. Увидев меня, ты что-то крепко сжал в кулаке. Вот я и сделал вывод, что ты нашел в своем курятнике… сейчас прикинем… ну да, три доллара. За три доллара в Анк-Морпорке можно купить шесть отличных куриц.
Фермер молча разжал кулак. Монеты блеснули на солнце.
– Но… Но у своих ворот я торгую ими всего по десять пенсов! – взвыл фермер. – Можно ж было спросить?
– Вероятно, не хотели тебя беспокоить, – предположил всадник. – Кстати, господин, раз уж я к тебе заглянул, не мог бы ты продать мне цыпленка…
– Гав! Гав! – укоризненно сказал песик за фермерской спиной.
– …Двух цыплят. И я не стану больше отнимать у тебя драгоценное время.
– Гав! Гав! Гав!
– Трех цыплят, – устало поправился всадник. – А если ты будешь столь любезен, что разделаешь их и приготовишь, пока я тут занимаюсь лошадью… В общем, я заплачу тебе по доллару за каждого.
– Гав! Гав!
– Двух цыплят приготовь без чеснока и приправ. Заранее большое спасибо.
Фермер, окончательно лишившись дара речи, кивнул. По доллару за курицу – это вам не курам на смех! От такого предложения нос не воротят. Да и не больно-то откажешь, когда на тебя смотрят с подобной улыбочкой. Улыбка на губах незнакомца держалась как приклеенная – не менялась, не исчезала. К улыбающемуся человеку сразу чувствуешь расположение, но от этой улыбки, наоборот, хотелось бежать со всех ног. Фермер поспешил в курятник, где держал своих самых лучших птиц, уже было наклонился, чтобы выбрать самых жирных, и вдруг… замер. Если человек достаточно безумен, чтобы платить целый доллар за хорошую курицу, значит… он и против приемлемой курицы протестовать не будет, не так ли? Фермер выпрямился.
– И смотри, господин хороший, выбирай птичек пожирнее.
Фермер резко повернулся. Позади никого не было – не считая маленького нечесаного песика, который вошел следом за ним в курятник и сейчас поднимал тучи пыли, яростно скребясь задней лапой.
– Гав? – осведомился песик.
Фермер бросил в него камень, и песик лениво затрусил прочь. А потом фермер выбрал трех самых лучших своих куриц.
Моркоу лежал под деревом, пытаясь поудобнее устроить голову на седельной сумке.
– Она заметала следы, ты заметил? – спросил Гаспод.
– Заметил, – сказал Моркоу и закрыл глаза.
– И что, она всегда платит за куриц?
– Да.
– Почему?
Моркоу повернулся на бок.
– Потому что животные за них не платят.
Ознакомительная версия.
