И с этими словами он вылетел прочь из комнаты, хлопнув дверью. Я же осталась на месте с пирожным в вытянутой руке и, думаю, с совершенно обалделым выражением.
– Псих, – печально констатировала я и, усевшись на кровать, открыла пакет. – Ну и ладно, мне больше достанется.
Глава 15
Последующие несколько дней только укрепили меня в убеждении, что Хэйвуд – ненормальный. Когда он вернулся в комнату тем же вечером, после твердого отказа есть пирожные, то косился на меня и обходил по огромной дуге, старательно не поворачиваясь спиной. Как будто если он отвернется от меня, я немедленно напрыгну сзади и сделаю с ним что-то жуткое: например, запихаю в рот пирожное и заставлю жевать. У меня даже сложилось впечатление, что вечером он ждет, когда я усну, и только потом решается уснуть сам. По крайней мере, я часто ловила на себе его напряженный взгляд из-под ресниц, когда Хэйвуд уже лежал в кровати.
На занятиях сосед тоже вел себя дергано и старался отодвинуться от меня подальше. Поначалу я слегка оскорбилась от такого поведения, а потом решила, что никогда не пойму, что творится в его голове. Лучше просто не обращать на него внимания.
Кроме этого, и занятия, и репетиции шли своим чередом. Я уж было порадовалась, что в моей жизни наконец-то настал спокойный период, как на нас вдруг свалилось неожиданное известие.
– Вы уже слышали? – Мэтью Тайлер, высокий и тощий брюнет с постоянно растрепанной шевелюрой, бесцеремонно плюхнулся на наш с Хэйвудом стол в перерыве. – Такие новости!
– Какие? – с любопытством спросила я, подаваясь вперед. Хэйвуд же, наоборот, отодвинулся как можно дальше назад.
– Скоро будет бал, – ответил вместо Тайлера Бримсон.
Он подошел к нашему столу со стороны Хэйвуда, отчего тот тут же шарахнулся влево, но там сидела я, и сосед замер на месте, боясь даже пошевелиться. На его лице застыло страдальческое выражение. Я бросила на него недоуменный взгляд – раньше он нормально относился к Бримсону и Тайлеру. Только с тех пор, как я рассказала о том, что они ели конфеты, Хэйвуд вдруг стал избегать сокурсников. Сейчас, не в силах вырваться из нашего окружения, он схватил учебник и прижал его к груди, словно был девицей, попавшей в компанию мужланов, а учебник был единственным, чем можно защитить свою честь.
– С девушками познакомимся, – тут Тайлер фривольно подмигнул мне и, наклонившись, громко шепнул: – Чур, все блондинки мои!
– Тебе-то они зачем, – буркнул себе под нос Хэйвуд. Тут, к счастью, в дверь вошел профессор Гаррет, и Тайлер, уже собравшийся отстаивать свои права на блондинок, поспешно перетек за собственную парту.
Я же, почти не слушая профессора, который рассказывал про повадки призраков и способы противодействия им, лихорадочно размышляла, как отделаться от посещения бала. Потому что на бал я, конечно, хотела, но не в качестве адепта Эмиля – бедного сардинского студента! А в качестве Эмили Бишоп – в новом платье, легких бальных туфельках и с красивой прической.
Да я даже танцевать не смогу! То есть я умею танцевать, но за даму. Еще собьюсь и вместо поклона сделаю по привычке реверанс или предоставлю своей изумленной партнерше право вести. Да и кто захочет танцевать с низким и тщедушным адептиком, коим я сейчас выглядела? Очень надеюсь, что никто. Однако отказаться от посещения бала оказалось сложнее, чем я предполагала.
– Как – бал обязателен? – охнула я, глядя на нашего куратора, профессора Ферро, который собрал нас после занятий в актовом зале.
– Конечно обязателен! – Преподаватель каким-то образом услышал меня и экспрессивно взмахнул пухлой ручкой. В своей темно-синей мантии профессор был похож на большую темную гору, двигающуюся, однако, на диво проворно. – Мы традиционно приглашаем на бал учениц женской Академии изящных искусств, которая расположена в той стороне, – указал профессор Ферро, и адепты уставились в окно. Наверное, пытались разглядеть, где же та женская академия, и гадали, как это они до сих пор не посетили столь примечательное учебное заведение. – Поэтому вы все должны выучить хотя бы самые простые движения и развлекать прелестных дам. Чтобы ни одна девушка не стояла у стенки! – строго добавил он. – И ведите себя прилично, не вздумайте позорить честь академии!
Мы покивали: кто с энтузиазмом, кто нервно. Я с удивлением отметила, что последних было немало. Неужели они… стесняются девушек? В пансионе нам говорили, что мужчинам только дай повод – тут же бросятся соблазнять наивных девиц! То, что и они могли испытывать волнение, оказалось для меня неожиданностью.
Однако, несмотря на некую нервозность, абсолютно всех воодушевила предстоящая встреча с девушками. Я была единственной, кто смотрел на профессора Ферро с легким ужасом, что не укрылось от Хэйвуда. Он стоял неподалеку, и в его серых глазах явственно читалась насмешка.
Однако тут в зал вплыли «дамы», которые оказались табуретками из столовой. Видимо, преподаватели пока не решились подпустить нас к настоящим девушкам, и нам предстояло тренироваться с заменителями. Табуретки важно летели по воздуху и, останавливаясь напротив адептов, плавно опускались им в руки. Я отвернулась от Хэйвуда и, как и все остальные, вытянула руки, чтобы поймать свою «партнершу». За ними шел какой-то незнакомый нам старшекурсник, руководя «шествием». Когда у каждого адепта оказалось по табуретке, он прошел к укрывшемуся в глубине зала черному лаковому роялю и, распахнув крышку, заиграл первые аккорды кадрили.
– Берем табуретки и начинаем кружиться. Вот так вот, и раз-два-три, и потом шаг! – скомандовал профессор Ферро, показывая, как нужно правильно двигаться.
Конечно, многие адепты, например тот же Бримсон, аристократ до мозга костей, уже умели танцевать. Однако в академию принимали всех, обладающих даром и способных оплатить обучение, так что среди моих однокурсников было немало выходцев из семей промышленников и интеллигенции, которых не учили танцевать с детства.
Я обреченно подхватила табуретку и закружилась вместе со всеми. Да, круто же повернулась моя жизнь за какой-то месяц… Сначала проживание с Хэйвудом, потом роль в пьесе и теперь – необходимость посетить бал и изображать там парня. Быть Эмилем Виларом становится все сложнее.
В этот день мне удалось поговорить с Генри, и я, конечно же, нажаловалась ему на бал. Точнее, на то, что мне придется посетить его в мужском костюме и танцевать с девушками.
– Не придется, – утешил он, – на балу нужно просто присутствовать. Преподаватели не станут следить, кто танцует, а кто прохлаждается у стола с лимонадом. Я тоже там буду, поэтому давай просто улизнем и найдем спокойное место, чтобы попробовать все угощения, идет?
– Да, – улыбнулась я, но тут же, помрачнев, заканючила: – Но я хочу танцевать на балу! Все девушки будут там в платьях, а я…
– Как только тебе стукнет восемнадцать, я сразу устрою для тебя самый грандиозный бал сезона, – пообещал Генри. – Вот прямо на следующий день!
– Правда? – просияла я. – Нет, лучше не на следующий день, я же не успею заказать платье и магически отрастить волосы… Через неделю.
– Договорились, – Генри вдруг схватил мою ладонь и осторожно ее сжал. – Скрепим джентльменским рукопожатием, и теперь наш договор нерушим.
Его рука была теплой и крепкой. Пожимая ее, я еще раз улыбнулась. Пусть в моем мире сейчас все вверх тормашками, но пока Генри рядом, я со всем справлюсь.
Мысль о том, что у меня будет собственный бал, на котором я появлюсь уже как Эмили Бишоп, а не Эмиль Вилар, подняла настроение. Так что в комнату вечером, после ужина, я возвращалась чуть ли не пританцовывая. Наверное, нужно заказать лиловое платье. Или розовое? К моим темным волосам больше подойдет красный, но незамужним девушкам неприлично появляться на балу в столь ярком наряде.
Задумавшись о платьях, я, видимо, зашла не в ту комнату. С секунду полюбовавшись на чьи-то фиолетовые кресла, я поспешно захлопнула дверь. Однако на табличке был написан верный номер, а до меня запоздало дошло, что в одном из кресел сидел Хэйвуд. Поэтому, нахмурившись, я распахнула дверь снова и убедилась, что комната верная – просто там появилась новая мебель. Пока меня не было, кто-то добавил в наш интерьер пару кресел, обитых роскошным фиолетовым бархатом, и низкий столик между ними.
