class="p1">Вторая дама была коренастой и кривоногой, а лицо ее походило на залежавшееся яблоко и было исполнено почти смертельной доброжелательности. Она играла на банджо и… м-м, пела, если это можно так назвать. В песне той рассказывалось про злоключения некоего ежика.
В отличие от первого помела, которое можно было бы счесть почти ненагруженным — один-два мешка не в счет — транспортное средство второй дамы было увешано и уставлено самыми невообразимыми вещицами: пушистыми сиреневыми игрушечными осликами, штопорами в виде писающих мальчиков, бутылками вина в декоративных соломенных корзинках и прочими изделиями международной туристической культуры. А посреди всего этого устроился спать самый вонючий и злобный кот на Плоском мире.
Третья и, определенно, последняя наездница была самой молодой. В отличие от попутчиц, одетых словно вороны, на ней было платье яркой, веселенькой расцветки, которое ей абсолютно не шло — по всей видимости, подобные платья ей вообще никогда не шли. Эта дамочка путешествовала с выражением легкой и доброжелательной надежды на лице. В волосы ее были вплетены цветы — уже начинающие увядать, впрочем как и их владелица.
Три ведьмы пересекли границу королевства Ланкр, а чуть позже пролетели над самой столицей. Снижение они начали над вересковыми пустошами прямо за городом, а посадку совершили рядом с вертикально стоящим камнем, который отмечал границы их территории.
Ведьмы вернулись.
И снова все было в порядке.
Это «все в порядке» длилось минут пять.
В уборной поселился барсук.
Матушка Ветровоск вынуждена была несколько раз ткнуть в него помелом — наконец до барсука дошло, и он неуклюже уковылял прочь. Затем матушка сняла ключ, висящий на гвоздике рядом со старым выпуском «Поижидневного Ещегодника», и зашагала по дорожке к своему домику.
Ее не было целую зиму! Столько дел накопилось. Забрать коз у господина Тощаги, очистить печную трубу от пауков, выловить лягушек из колодца и, наконец, приступить к своим обычным обязанностям — когда рядом нет ведьмы, люди могут впутаться во все, что угодно, глаз да глаз нужен.
Но сейчас матушка могла позволить себе немножко отдохнуть, посидеть, задрав ноги.
В котелке свила гнездо малиновка. Птицы залетали в хижину через разбитое стекло. Матушка аккуратно вынесла котелок на улицу и повесила его над дверью, чтобы хорек какой не добрался, после чего вернулась в дом и вскипятила воду в кастрюле.
А потом завела часы. Обычно ведьмам часы ни к чему, но матушка держала их из-за тиканья, и только. Это тиканье придавало комнате жилой вид. Часы принадлежали еще ее матери, и та заводила их каждый день.
Смерть матери особым сюрпризом не стала: во-первых, потому, что Эсме Ветровоск была ведьмой, а ведьмы обладают даром предсказывать будущее; а во-вторых, всякая настоящая ведьма должна кое-что понимать в медицине. В общем, у нее была возможность подготовиться, и она совсем не плакала, разве что чуть-чуть, на следующий день, когда в самый разгар поминок часы вдруг остановились. Помнится, она тогда выронила поднос с ветчинными рулетиками и вынуждена была на некоторое время скрыться в уборной, где ее никто бы не увидел.
Время воспоминаний. Время погрузиться в прошлое…
Часы тикали. Вода кипела. Матушка Ветровоск выудила из своего скудного багажа пакетик с чаем и ополоснула заварной чайник.
Огонь погас. Влажность, присущая обычно комнатам, в которых несколько месяцев никто не жил, постепенно вытеснялась теплом. Тени удлинились.
Время подумать о прошлом. Ведьмы обладали даром предвидеть будущее. И вскоре матушке Ветровоск предстояло заняться делом, исход которого будет зависеть от того, как она себя поведет…
Матушка задумчиво уставилась в окно. И тут все случилось.
Нянюшка Ягг, балансируя на табурете и отчаянно пытаясь не свалиться, провела пальцем по верхней кромке шкафа. Внимательно изучила результат. Палец был безукоризненно чистым.
— Гм-м, — произнесла она задумчиво, — похоже, здесь сравнительно чисто.
Невестки облегченно задрожали.
— Похоже… — многозначительно повторила нянюшка.
Девушки в ужасе прижались друг к другу.
В целом нянюшка Ягг весьма доброжелательно относилась к окружающим ее людям, однако невестки к этому «целому» не относились. С зятьями дело обстояло иначе — она помнила их имена и даже дни рождения, и они вливались в семью подобно цыплятам-переросткам, прибежавшим искать защиты под крыльями заботливой наседки. Внуки… внуки и внучки — это святое, все без исключения. Но любая женщина, имевшая неосторожность выйти замуж: за одного из сыновей нянюшки Ягг, должна была подготовиться к жизни, полной душевных мук и домашнего рабства.
Сама нянюшка Ягг работами по дому не занималась, зато сполна обеспечивала таковыми работами всех вокруг.
Она слезла с табурета и улыбнулась.
— А вы неплохо следили за домом, — признала она. — Молодцы.
Но улыбка тут же исчезла с ее лица.
— Правда, я еще не проверила под кроватью в той комнате, где никто не живет, — сказала она.
Инквизиторы изгнали бы нянюшку Ягг из своих рядов за излишнюю жестокость.
В гостиную вошли другие члены семьи, и нянюшка мигом крутанулась вокруг своей оси, расплываясь в восторженной улыбке, которой она всегда приветствовала внуков.
Джейсон Ягг подтолкнул своего младшего сына вперед. Это был Пьюси Ягг, было ему четыре года, и он что-то держал в ладошках.
— А что это у тебя там? — заворковала нянюшка. — Ну-ка, покажи своей нянюшке.
Пьюси поднял ручки.
— Подумать только, ты же…
Именно тогда это и произошло. Прямо у нее на глазах.
Теперь что касается Маграт.
Ее не было дома восемь месяцев.
И сейчас она потихоньку впадала в панику. Формально Маграт была помолвлена с королем Веренсом II. Ну… не совсем помолвлена, если выражаться точно. Однако бытовало общее невысказанное мнение, что до помолвки этой совсем недалеко. Конечно, Маграт не уставала повторять, что свободна духом и не хочет быть связанной чем-либо, и, разумеется, на самом деле так оно и было, ну, более или менее, но… но…
Но… прошло восемь месяцев. За восемь месяцев могло случиться что угодно. Она могла прямо из Орлей направиться домой, однако две ее подруги так увлеклись путешествием…
Маграт стерла пыль с зеркала и критически оглядела себя. Вполне пристойно. Все равно, что бы она ни делала с волосами, буквально через три минуты они спутывались, как оставленный в сарае поливочный шланг [51]. В загранице Маграт купила себе новое зеленое платье, выглядевшее таким привлекательным на манекене и висящее на ней самой будто на вешалке.
Все эти восемь месяцев Веренс правил здесь один. Конечно, Ланкр — королевство маленькое, тут даже чихнуть нельзя, чтобы не услышать в ответ «будь здоров», но Веренс — он же настоящий король, а вокруг настоящих королей вечно вьются
