– Березу? – угадала я. – И где в ваших широтах вы ее могли видеть?
Но незнакомец только бросил на меня короткий взгляд и проигнорировал мой вопрос, кажется решив, что я не к нему обращаюсь.
Я надулась и потеребила рукав джиннии…
– Ай, не смотри на меня так, я помогу твоему барану.
Она огляделась по сторонам, остановив взгляд на прилавке с фруктами. В корзинках был виноград, финики, дыни и что-то еще. Глаза Акисы хитро сощурились.
– Я могу сделать замещение, но ненадолго…
Она прошептала что-то, делая неуловимый жест рукой, и в воздухе на мгновение сверкнули серебристые искорки.
На вершину зиккурата шагнул длиннобородый жрец в красном одеянии и, воздев руки, коротенько оповестил:
– О Ан, прими нашу жертву!
Баран рвался на веревке, уже не предчувствуя, а видя, что это конец. Жрец взял животное за рог, вытащил кривой нож из-за пояса, взмахнул и… вонзил его в корзину с дынями! Всеобщий вздох изумления…
– А теперь бежим! – скомандовала Акиса, подтолкнув меня в спину.
Среди фруктов на месте, где минуту назад находилась корзина с мелкими дынями, стоял ничего не понимающий баран, он вжал голову в плечи и дико таращился по сторонам. Но хозяин лавки, дородный мужик в грязном фартуке, с большим тесаком в руках, которым он только что надрезал покупателю арбуз, нахваливая его спелость и вкусовые качества, успел увидеть барана. Пока он не опомнился и не завопил, мы схватили животное за рожки и потянули за собой.
– Спасаться пора, кудрявый! Копыта в руки, пока тебя не пустили на шашлык. А ну шевелись, барашечек!
Баран понял все и так припустил вместе с нами, что копыта засверкали.
– Хватайте их! – закричал жрец, так и державший в руке ручку корзины вместо бараньего рога.
– Кто мне заплатит за испорченные дыни?! – поддержал его торговец фруктами.
– Ну взять хотя бы это знамение. Да? А какое оно, счастливое? Я видел много счастливых знамений, например, когда черная лиса выпила вина и пустилась в пляс с журавлем…
Болтовня старика отвлекла присутствующих, Акиса подхватила меня", я обняла барана, и мы взвились в воздух… Опустились на землю ровненько через квартал, на пустыре. Моя джинния изобразила полный упадок сил…
– Не могу лететь, ноша слишком тяжела, оставь этого барана.
– Ты корабль поднимала, лгунья! – строго настаивала я.
– Ай, это ради тебя, о неблагодарная! А почему я обязана таскать это травоядное?
Вот капризная особа… Хорошо еще, что на пустырь никто не забрел. Погоня, если она и была, наверняка носилась взад-вперед по соседней улочке.
– Мы его только что спасли, как можно теперь оставлять одного на верную гибель? Его же будут искать как ни одного преступника в этом городе. Он – разыскиваемый номер один! Так можно было сразу дать ему спокойно умереть от ножа…
– А я тебе разве не то же самое говорила?
Я прикусила язычок, но Акиса продолжала напирать:
– Ты своего Мишу хочешь поскорее найти или спасением животных заниматься? Может, нам еще начать искать для него хорошего хозяина и убедиться, что он будет кормить его до конца жизни свежей травой, а не зарежет на ближайший же праздник урожая? Где мы такого дурака здесь найдем?
Мне стало стыдно, конечно, любимый человек дороже любого обездоленного и нуждающегося в нашей помощи барана, но ведь и…
– Не бросайте меня, бе-э-э, я не баран, а заколдованный царь этого города!
Мы с Акисой остолбенели. Если бы я сама не слышала эти слова из его уст, то решила бы, что меня разыгрывают. Баран говорит!
– Ты ему веришь? – тихим шепотом спросила я джиннию, чтобы не обидеть барана подозрением во лжи, если он говорит правду.
– Какая разница? Меня это не интересует, – поджала она губки, резко заспешив вперед.
– Ты же можешь его расколдовать, если он не врет? – на ходу кричала я.
– Это не по моей специализации.
– А сделать невидимым?
– Попроси кого-нибудь другого, – отрезала Акиса, уже даже не обосновывая отказ. – Достаточно того, что мы его увели с площади, дальше пусть сам выкручивается.
– А превратить его в кого-нибудь неразыскиваемого? – не отступала я.
– Только в жука-навозника!
– Бе-э, не надо, – в ужасе опередил мой согласный кивок баран. Зря он так поспешно, расколдуем при случае, с жуком проблем меньше.
Но Акиса не обратила на его слова внимания, она смотрела прямо на меня и, судя по сдвинутым бровям, была крайне не в духе.
– Ты заразилась вегетарианством или твои мозги Аллах перевернул, разве нормальный человек или джинн может слышать животных?
– Но ты ведь тоже слышишь! – возмутилась я.
– Ну и что? Слышать еще не значит слушать! Тем более какого-то барана…
– Я царь и главный жрец, бе-э, великий сын Ана, царь этого города – Энмендуранна! – окончательно задрал нос обсуждаемый кудрявый объект.
– О, так ты, рогатоголовый, и вправду сын бога? – с ехидцей бросила джинния.
Он заколебался и сердито выкрикнул:
– Не гневите меня, глупые женщины!
После такого мы обе развернулись, чтобы уйти. Баран, жалобно блея, со всех ног ринулся за нами…
– Ладно, ладно, бе-э-э, извиняюсь. Я не сын бога, просто так считается и в чем не принято сомневаться даже чужакам, ибо это святотатство, и ждет их ужасная смерть в муче… Подождите, не уходите, все, больше не буду!
– А кто же тогда был тот, в костюме главного жреца? – смилостивилась я.
– Это чародей-вероотступник, бе-э-э, служащий темным богам, принял мой царственный облик! При помощи беса Намтара он превратил меня в бе-э, жертвенное животное, чтобы убить и царствовать самому!
– Намтар? – опустив последнюю угрозу, призадумалась моя подруга. – А это еще кто?
– Не знаете? Бе-э-э, это же дикий и ужасный демон юго-западного ветра, чудище с головой собаки! А вас пусть возьмет лихорадка Идиа, если вы не поможете мне вернуть свой трон и власть! – торжественно объявил снова начавший наглеть царственный баран.
Но, несмотря на то что он начинал меня раздражать, я заулыбалась, вспомнив про Симурха:
– У нас тоже есть один такой знакомый, монстр с головой собаки. Милейшее создание, между прочим, и мой друг!
Баран обалдел, вытаращился на меня, как на новые ворота, и притих. Кажется, нашелся способ утихомирить его хоть на минуту, бросать дурака было жалко, в образе барана он был таким беззащитным… и даже довольно милым, когда не задирал носа.
– Почему мы должны тебе помогать? – решительно остановилась джинния.
Я демонстративно промолчала, раз уж Акиса взялась за это, значит, у нее есть свой интерес. А ее интерес – спасти Яман-бабу. А для этого надо найти моего Мишу и вытащить отсюда всех нас. А если она допрашивает барана, то… В общем, надеюсь, все будет хорошо.
– Выслушайте сначала мой рассказ, и вы сами захотите мне помочь, преисполнившись почтением и пониманием, – охотно проблеял баран.
– Только если он не очень длинный, а то у меня рассеянное внимание.
– Тогда сразу перейду к главному. Вот как проводили ежегодные ритуалы еще совсем недавно. При всем народе верховный жрец ударял царя по лицу и торжественно говорил, что теперь он должен доказать свою невиновность.
«В чем? Ведь это ты ударил меня!» – возмущался царь.
«Потому что я сейчас олицетворение бога и в моей власти усадить тебя обратно на трон, если ты покаешься».
И он бил его снова.
«Да в чем мне каяться! И прекрати, пожалуйста, меня бить!» – просил царь, пытаясь подняться с земли.
«Послушай меня, ты же хочешь обратно на трон?» – терпеливо спрашивал жрец.
«Хочу».
«Так делай, что тебе говорят!»
«Что делать?»
«О боги, дайте мне терпения с этим хвостом чумного Намтара!» – уже теряя выдержку, говорил служитель культа.
«Но ты же сказал, что ты сам бог?»
«Ах да. Прости, забыл… Кстати, считай, что ты сейчас ничего не слышал», – добавлял он тихим голосом.
«Хорошо, только не бей меня больше».
«Тогда не выводи меня из себя. Покайся, и я возьму тебя за руку, как бы демонстрируя, что не утратил к тебе своего высочайшего благоволения. А потом сделаю предсказание на будущий год».
«Опять?!»
«Что тебе не нравится?»
«Эти предсказания. В прошлом году ты обещал засуху, а весь год лили дожди, загубив все посевы пшеницы».
«К чему ворошить старое? Лучше скажи спасибо, что я отменил обряд священного бракосочетания с тобой на крыше зиккурата. Просто ты не в моем вкусе, хи-хи. А ведь я могу и передумать».
«Нет-нет, все! Хватит! – в страхе кричал царь, вскакивая. – Народ, я каю-у-усь!»
Подданные радостно вопили: «На щеках нашего повелителя слезы, год будет удачным!»
А пока верховный жрец, злорадно улыбаясь, вел его за руку к трону, надутый царь тихо думал: «Ишь ты, и почему я должен вечно подчиняться унижениям от какого-то самодовольного жреца?! Не верю я, что в него действительно вселяется бог. Хоть бы притворялся лучше. Делал мистический взгляд, потусторонний голос, жестикулировал таинственно, он ведь даже не затрудняется этим. Совсем меня не уважает, а я должен делать вид, что верю, и целовать его сандалии? Позолоченные, кстати, на деньги моего народа…»
