Коренастый, прикурив сигарету, усмехнулся в роскошные усы.
– А ты че, Минздрав?
– Я еврей! И меня уже скоро жаба задавит глядеть на то, как вы у меня сигареты стреляете!
– Жаба – животное нужное!
– Ч-ш-ш! Хорош юморить! Слышь, спускается кто-то.
Трое мужчин в поношенных куртках, стоявшие у окна подъезда, старательно куря и матюгаясь, пропустили хмурого, одетого в новенькую косуху парня.
Не обратив на них никакого внимания, тот молча прошел мимо. Дождавшись, когда внизу хлопнет дверь, мужчины разом замолчали и переглянулись.
– Это тот! Что днем с девчонкой приходил.
– Ага! Видать, кайф словили и по домам!
– А вы заметили нехилую пачку бабок, которая светилась из его куртки?
– Может, дать знать парням? Пусть задержат?
– Не-е! Он так, клиент. Нам Михалыч че сказал? Найти пацана и тех артистов.
– Федорыч, так, может, пора их брать?
– Куда торопишься? Вот пусть угомонятся, уснут. Тогда и…
– Но там дверь железная.
– Зато косяки гнилые. А в квартиру можно попасть и не только через дверь.
– Тихо! Мужики!
Внизу снова хлопнула дверь, и кто-то неспешно стал подниматься.
– Они здесь? – Мелодичный девичий или детский голосок серебряным колокольчиком прозвенел в настороженном полумраке подъезда.
– Здесь. Поторопись! – мягко ответил второй голос, принадлежавший мужчине.
Вскоре мимо, одарив всех троих подозрительным взглядом, прошел стильный, с короткой светлой косицей, в черном длинном пальто мужчина. Он держал за руку девочку со снежно-белыми волосами, лет двенадцати, одетую в клетчатый плащ или пальто.
Троица дождалась, когда они поднимутся этажом выше, и многозначительно переглянулась. Наверху раздался тихий стук. Даже не стук, а будто поскреблась в железную дверь бездомная собака. Вначале ничего не происходило. Затем, видимо, визитеров о чем-то спросили.
– Да. Это я. Со мной принцесса. Откройте.
Лязгнул замок. Дверь, скрипнув, открылась и тут же захлопнулась, словно крышка люка.
Подождав для верности, мужчины заговорили разом:
– Это ж та девчонка!
– Значит, и пацан у них!
– Ну че, вызываем наших?
– Да подождите вы! – опомнился Федорыч. – Все равно у подъезда группа захвата. Сбежать не дадут.
– Бл…! – зашуршала, сминаясь, пустая пачка, мячиком запрыгав по грязным ступеням. – Сигареты кончились. Это все ты, Федорыч! Подожди, подожди! Давно бы уже закрыли их в обезьяннике и спокойно разошлись по домам!
– А ну, тихо! Меня назначили руководить захватом, так что сидите и…
Вдруг дом затрясло. Рядом бабахнуло так, что где-то в окнах зазвенели, осыпаясь, стекла. Все трое, оцепенев, переглянулись.
– Рубин пятому! Рубин пятому! Всем наверх! Разбиться на две группы. С подъезда и с улицы! – терзая непослушными пальцами скрипящую рацию, завопил Федорыч, срываясь на фальцет. – Ситуация «ноль икс!» Всем сюда-а!
Тишина угнетала. Давила на сердце еще больше, чем скандал. Рядом тихо посапывал Дар, а вот дыхания мужа я не слышала совершенно.
– Вел? А, Вел?
– Мм?
– Все как-то по-дурацки вышло!
– Это нормально.
– Его нужно забрать!
– Зачем?
Я задумалась. Действительно. Зачем?
– Он погибнет в этом мире! Он не знает его законов. Он ничего не умеет!
Велия повернулся на бок и подпер голову рукой. В полумраке зала тревожно блеснули его глаза.
– Зато здесь он обретет свободу, а если повезет, то и сердце. Пойми! Нельзя жить без надежды. А в нашем мире она у него закончилась.
– Но…
– Ты привыкла, что у тебя есть друг, брат, старший товарищ для наших детей, но ты совершенно не думаешь о том, каково это любить женщину и не иметь возможности ею обладать. Эта любовь просто стала для него мучением. Он поступил правильно, иначе она стала бы его погибелью.
Слезы снова едко защипали мне глаза.
– Мне будет его не хватать… – Я усмехнулась. – Знаешь… дурь, конечно, но мне вдруг подумалось, что если бы вас соединить, то получился бы идеальный мужчина. Идеальный для меня.
Велия тихо рассмеялся и перекатился на спину.
– Ты словно паучок, который поймал в свою сеть сразу двух мух, а съесть может только одну.
– Ты первый поймал меня в свою сеть! – не удержалась я.
Велия вдруг сел.
– А если бы я дал тебе свободу?
Я тоже невольно поднялась и села, не сводя с него глаз.
– Прямо сейчас. Хочешь? Хотя… ты и так свободна! Мое кольцо оберегает тебя от злых умыслов и поступков, но оно не препятствует твоим желаниям. Так вот. Ты свободна. Выбирай.
Невольно подергав кольцо, я едва слышно выдохнула. Нет… сидит как влитое. Блефует?
– Я сделала свой выбор еще тогда, когда ответила «да». Когда поняла, что все эти миры – хаос, если в них нет тебя. Поэтому ты прав. Я эгоистка! И мне просто жаль, что ушел еще один хороший друг, но он действительно поступил правильно.
Велия кивнул.
– Рад, что ты это поняла. Нужно искать дочь и уходить. Я чувствую опасность.
– Опасность? – Лирическое настроение как рукой сняло. – Что-то случится? Что-то с Саниэль?
Не ответив, он вдруг спрыгнул и тенью выскользнул из зала.
Я догнала его у двери. Он предупредительно вскинул руку и одними губами шепнул:
– Там, за дверью, эльф.
– Люминель?!
– Тише!
– Да! – послышался из-за двери голос, услужливо усиленный подъездным эхом. – Это я! Со мной принцесса. Откройте.
Не отводя взгляда от мгновенно полыхнувших янтарем глаз мужа, я, словно в зеркале, следила, как меняются мои.
– Что случилось? – Сонно жмурясь, в коридор вышел Шарз.
– Там Люминель. У него Саня! – громким шепотом выдохнула я.
– Так открывайте! – Вспыхнул свет, и за драконом, поигрывая кухонным топором, встал всклоченный Лендин.
– Ага! Щаз порвем его, чтобы жить не мешал. – Ларинтен вооружился парой вилок и теперь, с повязкой на лбу, изображал кого-то типа «Рембо. Последняя кровь».
Велия щелкнул замком и открыл дверь.
Я не смотрела на эльфа, ехидно разглядывающего нас, я смотрела на свою дочь, одетую в какое-то безликое пальто. Ее белые волосы двумя косами падали на грудь, а изумрудные глаза, казалось, навсегда распростились с детской беззаботностью, сохранив тревогу.
Легонько подтолкнув Саниэль, эльф шагнул в прихожую и захлопнул дверь.
– Я требую переговоров! – Белесые глаза нахально оглядели всех нас.
– Саниэль! – Я шагнула вперед.
– Э-э-э, нет! Не так быстро! – Он перехватил за плечо кинувшуюся было ко мне дочь и, подтянув, прижал к себе, удерживая за шею.
– Отпусти ее! И проваливай на все четыре стороны! – приказал Велия, едва заметно передвинувшись вперед. – Слово князя! Пусть я нарушу свою клятву, но не буду тебя искать и не убью.
Тонкие губы эльфа исказила наглая ухмылка.
– Я за этим и пришел! Обменять жизнь твоей дочери на свою. И на Пояс переходов! – Он выжидательно помолчал, видимо ожидая бурной реакции, а не дождавшись, продолжил: – Мне надоело бегать от тебя! И в одном мире с тобой я тоже не хочу жить. Поэтому ты сейчас дашь мне Пояс, и я уйду. Но предупреждаю: если хоть один из вас дернется, я сверну ей шею! Мне терять уже в любом случае нечего!
Велия оглянулся на нас. Чуть дольше задержал взгляд на Шарзе.
– Хорошо. Я отдам тебе Пояс, только вначале ты отдашь Саниэль.
Тонкие губы эльфа презрительно изогнулись.
– Уж не знаю, почему ты считаешь меня тупоголовым бесом. Может, шестьдесят лет назад я им и был, но ты и сам знаешь, как хорошо вправляет мозги каторга. И еще…
Договорить ему не дали. Огненный шар слетел с ладоней Шарза и кометой устремился в иссеченное шрамами лицо. Того, что произошло в следующее мгновение, не ожидал никто.
По-прежнему удерживая принцессу, Люминель вскинул левую руку, и шар, затормозив в сантиметрах от его лица, с бешеной скоростью устремился обратно.
Дом содрогнулся от оглушительного взрыва. Дракона вместе со стеной внесло в зал.
С пальцев Велии сорвалась молния. Но, не причинив вреда, пролетела сквозь эльфа и ушла в дверь, а между нами и Люминелем тотчас встала искрящаяся молниями стена.
– Как видишь, князь, я больше не тот бездарь-родственник. Я стал сильнее тебя! Уж как это вышло, знают только боги. Что ж, я хотел как лучше… – У него в руках тихо застонала Саниэль. Он шагнул. Защитная стена скользнула вместе с ним, словно преданный пес. – Назад!
