— ИТАК, — сказал Смерть, когда смолкли шаркающие шаги Альберта, — МЕНЯ ПОТЕРЯЛИ. И ТЫ УНАСЛЕДОВАЛА СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС. ТЫ?
— Я этого совсем не хотела! Меня нашли лошадь и крыса!
— КРЫСА?
— Э… По-моему, это еще случится.
— АХ ДА, ПОМНЮ. НО МОЮ РАБОТУ ВЫПОЛНЯЕТ ЧЕЛОВЕК? КОНЕЧНО, С ТЕХНИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЭТО ВОЗМОЖНО… И ВСЕ ЖЕ — ПОЧЕМУ?
— Думаю, Альберт что-то знает, но он уходит от ответа.
Снова появился Альберт с чашкой на блюдце в руке. С видом человека, которого разыгрывают и который это понял, он подчеркнуто громко подставил ее на стол перед Смертью.
— Больше ничего не нужно, хозяин?
— СПАСИБО, АЛЬБЕРТ. БОЛЬШЕ НИЧЕГО.
Альберт снова удалился, но медленнее, чем обычно, и постоянно оглядываясь.
— Он совсем не изменился, да? — заметила Сьюзен. — Ну разумеется, в этом и заключается тайна твоего дома…
— А КАК ТЫ ОТНОСИШЬСЯ К КОШКАМ?
— Что-что?
— К КОШКАМ. ОНИ ТЕБЕ НРАВЯТСЯ?
— Они… довольно милые, — осторожно ответила Сьюзен. — Но кошка — это всего лишь кошка.
— ШОКОЛАД, — перебил ее Смерть. — ТЫ ЛЮБИШЬ ШОКОЛАД?
— Иногда с ним можно переборщить.
— В ЭТОМ ТЫ НА ИЗАБЕЛЬ СОВСЕМ НЕ ПОХОЖА.
Сьюзен кивнула. Любимым тортом матери был «Шоколадный геноцид».
— А ТВОЯ ПАМЯТЬ? У ТЕБЯ ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ?
— Да… я многое помню. Как быть Смертью. Как все должно работать. Послушай, ты сказал, что помнишь о крысе, но это же еще не произош…
Смерть встал и подошел к модели Плоского мира.
— МОРФИЧЕСКИЙ РЕЗОНАНС, — промолвил он, не глядя на Сьюзен, — ПРОКЛЯТЬЕ. ЛЮДИ ЭТОГО ТАК И НЕ ОСОЗНАЛИ. ГАРМОНИКИ ДУШИ. ОТ НИХ ЗАВИСИТ МНОГОЕ.
Сьюзен достала жизнеизмеритель Диона. Голубой дым продолжал струиться из верхней колбы в нижнюю.
— А ты не мог бы объяснить мне вот это?
Смерть резко развернулся.
— Я НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ УДОЧЕРЯТЬ ТВОЮ МАТЬ.
— Но ты ее все-таки удочерил.
Смерть пожал плечами.
— ЧТО ЭТО У ТЕБЯ?
Он взял жизнеизмеритель Диона-Бадди и поднес к глазам.
— А. ИНТЕРЕСНО.
— Да, дедушка, но что это значит?
— НИ С ЧЕМ ПОДОБНЫМ МНЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ НЕ ПРИХОДИЛОСЬ, НО, ДУМАЮ, ТАКОЕ ВОЗМОЖНО. В ОПРЕДЕЛЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ… ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО… В ЕГО ДУШЕ ЖИВЕТ НЕКИЙ РИТМ… ДЕДУШКА?
— Ритм? А я думала, это всего лишь такой оборот, иносказание, что ли. Кстати, что плохого в дедушке?
— С ДЕДОМ Я БЫ ЕЩЕ СМИРИЛСЯ. НО ДЕДУШКА… А ЧТО ДАЛЬШЕ? ДЕДУСЯ? НО, ВОЗВРАЩАЯСЬ К ЭТОМУ ЖИЗНЕИЗМЕРИТЕЛЮ, Я ПОЛАГАЛ, ТЫ ВЕРИШЬ В ЛОГИКУ. ИНОСКАЗАНИЕ ТОЖЕ МОЖЕТ СООТВЕТСТВОВАТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ.
Смерть помахал жизнеизмерителем.
— НАПРИМЕР, ЧАСТО ГОВОРЯТ: ТЕМНО ХОТЬ ГЛАЗ КОЛИ. ВИДЕЛ Я ТАКУЮ ТЕМНОТУ. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НИЧЕГО НЕ ВИДИШЬ. НО ЧЕГО Я НЕ МОГУ ВЗЯТЬ В ТОЛК — ЗАЧЕМ ГЛАЗА-ТО ВЫКАЛЫВАТЬ?…
Смерть вдруг замолчал.
— СНОВА Я ЗА СВОЕ! — воскликнул он. — КАКОЕ МНЕ ДЕЛО ДО ТОГО, ЧТО ЗНАЧИТ КАКАЯ-ТО ФРАЗА? ИЛИ КАК ТЫ МЕНЯ НАЗЫВАЕШЬ? ОБЩЕНИЕ С ЛЮДЬМИ ЗАТУМАНИВАЕТ МЫШЛЕНИЕ, ПОВЕРЬ МНЕ. НИКОГДА НЕ УВЛЕКАЙСЯ ЭТИМ.
— Но я — человек.
— А НИКТО И НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО БУДЕТ ЛЕГКО. ПРОСТО НЕ ДУМАЙ. НЕ ЧУВСТВУЙ.
— Ну, тебе лучше знать, — резко ответила Сьюзен.
— ВОЗМОЖНО, В НЕДАВНЕМ ПРОШЛОМ Я ПОЗВОЛИЛ СЕБЕ ИСПЫТАТЬ НЕКИЕ ЧУВСТВА, — продолжал Смерть. — НО Я МОГУ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ НИХ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ.
Он снова поднес к глазам жизнеизмеритель.
— ЗАБАВНО… Я ЗАМЕЧАЛ, ЧТО МУЗЫКА, ЯВЛЯЯСЬ ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ БЕССМЕРТНОЙ, СПОСОБНА ПРОДЛИТЬ ЖИЗНЬ ТОМУ, КТО ТЕСНО С НЕЙ СВЯЗАН. НАПРИМЕР, ВСЕ ЗНАМЕНИТЫЕ КОМПОЗИТОРЫ ОТЧАЯННО ЦЕПЛЯЮТСЯ ЗА ЖИЗНЬ. А ВЕДЬ НЕКОТОРЫЕ БЫЛИ ГЛУХИ КАК ПРОБКИ, КОГДА Я ПРИХОДИЛ К НИМ. ВИДИМО, КАКОМУ-ТО БОГУ ЭТО ПОКАЗАЛОСЬ ОЧЕНЬ ЗАБАВНЫМ. — Смерть очень неплохо изобразил презрение. — ШУТКА В ИХ СТИЛЕ[15].
Он поставил часы на стол и щелкнул про ним костяным пальцем.
— Вауууммммииии-чида-чида-чида, — пропели часы.
— У НЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ ЖИЗНИ. ТОЛЬКО МУЗЫКА.
— Музыка захватила его?
— МОЖНО И ТАК СКАЗАТЬ.
— Продлила ему жизнь?
— ЖИЗНЬ РАСТЯЖИМА. ТАКОЕ СЛУЧАЕТСЯ. НЕ ЧАСТО. И ОБЫЧНО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ТРАГИЧЕСКИ, НЕСКОЛЬКО ТЕАТРАЛЬНО. НО ЭТО — НЕ ЧЕЛОВЕК. ЭТО — МУЗЫКА.
— Он играл на каком-то инструменте со струнами, похожем на гитару…
Смерть резко повернулся к ней.
— ПРАВДА? ГМ…
— Это важно?
— СКОРЕЕ… ИНТЕРЕСНО.
— Я должна что-то знать?
— НЕТ. ПРОСТО Я КОЕ-ЧТО ВСПОМНИЛ. НИЧЕГО ОСОБЕННОГО… ДРЕВНИЕ МИФЫ. НО ВСЕ РЕШИТСЯ САМО СОБОЙ. МОЖЕШЬ НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ.
— Как так само собой?
— СКОРЕЕ ВСЕГО, В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ ОН УМРЕТ.
Сьюзен уставилась на жизнеизмеритель.
— Но это ведь ужасно!
— У ТЕБЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ С ЭТИМ МОЛОДЫМ ЧЕЛОВЕКОМ?
— Что? Нет! Я и видела-то его всего один раз!
— И ВАШИ ВЗГЛЯДЫ НЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ В ЗАПОЛНЕННОМ ЛЮДЬМИ ЗАЛЕ? НИЧЕГО ПОДОБНОГО НЕ БЫЛО?
— Нет! Конечно нет!
— ТОГДА ПОЧЕМУ ЭТО ТЕБЯ БЕСПОКОИТ?
— Потому что он ва… он — человек, вот почему, — сказала Сьюзен и сама себе удивилась. — Просто я не могу понять… разве можно так обращаться с живыми людьми? — добавила она, запинаясь. — В общем… Не знаю.
Смерть наклонился так, что его череп оказался на уровне ее лица.
— ЛЮДИ ГЛУПЫ И ПОНАПРАСНУ РАСТРАЧИВАЮТ СВОИ ЖИЗНИ. НЕУЖЕЛИ ТЫ ЭТОГО ЕЩЕ НЕ ЗАМЕТИЛА? РАЗВЕ ТЫ НЕ СМОТРЕЛА С ЛОШАДИ НА ГОРОД? ПРАВДА ОН ПОХОЖ НА МУРАВЕЙНИК, ПОЛНЫЙ СЛЕПЫХ СОЗДАНИЙ, КОТОРЫЕ СЧИТАЮТ СВОЙ МЕЛКИЙ ЗЕМНОЙ МИРОК РЕАЛЬНЫМ? ТЫ ВИДИШЬ ОСВЕЩЕННЫЕ ОКНА, И ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ ДУМАТЬ, ЧТО ЗА НИМИ СКРЫВАЕТСЯ ВЕЛИКОЕ МНОЖЕСТВО ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ И СОБЫТИЙ, ХОТЯ ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАМ, ЗА ОКНАМИ, НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ МЕЛОЧНЫХ ТУПЫХ ДУШОНОК, ПОЖИРАТЕЛЕЙ ПИЩИ, НАЗЫВАЮЩИХ СВОИ ИНСТИНКТЫ ЧУВСТВАМИ. ОНИ ДУМАЮТ, ИХ НИЧТОЖНЫЕ ЖИЗНИ БОЛЕЕ ЗНАЧИМЫ, ЧЕМ ДУНОВЕНИЕ ВЕТЕРКА.
В глазах Смерти ярко полыхал синий огонь. Ей показалось, что ее поглощает какая-то бездна.
— Нет, — прошептала Сьюзен. — Нет… Я никогда так не думала.
Смерть резко выпрямился и отвернулся.
— НО ВООБЩЕ ЭТО ПОМОГАЕТ.
— Но в том, как люди умирают, нет никакого смысла! — воскликнула Сьюзен. — Это же хаос! Где справедливость?!
— ХА.
— А ты? Ты ведь вмешался! Спас моего отца!
— Я ПОСТУПИЛ ГЛУПО. ИЗМЕНЕНИЕ СУДЬБЫ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА СПОСОБНО ИЗМЕНИТЬ ВЕСЬ МИР. Я ПОМНЮ ЭТО. ЗАПОМНИ И ТЫ.
Смерть по-прежнему не поворачивался к Сьюзен.
— Не понимаю, почему мы не имеем права вмешиваться?! Ведь мир станет от этого только лучше!
— ХА.
— Или ты боишься изменить мир?
Смерть повернулся. И, взглянув на него, Сьюзен попятилась.
Он медленно направился к ней, а голос его превратился в шипение:
— И ТЫ ПОСМЕЛА СКАЗАТЬ ЭТО МНЕ? ТЫ, НАРЯДИВШАЯСЯ В КРАСИВОЕ ПЛАТЬЕ, ПОСМЕЛА СКАЗАТЬ ЭТО МНЕ? ТЫ? ТЫ ЛЕПЕЧЕШЬ ОБ ИЗМЕНЕНИИ МИРА? ЧТО, НЕ МОЖЕШЬ НАЙТИ В СЕБЕ СМЕЛОСТЬ И ПРИНЯТЬ ВСЕ КАК ЕСТЬ? ЗНАТЬ, КАК СЛЕДУЕТ ПОСТУПИТЬ, И ПОСТУПАТЬ СООТВЕТСТВЕННО, НЕВЗИРАЯ НИ НА ЧТО… ДА ЕСТЬ ЛИ ХОТЬ ОДИН ЧЕЛОВЕК В ЭТОМ МИРЕ, КОТОРЫЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОНИМАЕТ, ЧТО ТАКОЕ ДОЛГ?
Его пальцы конвульсивно сжимались и разжимались.
— Я ВЕЛЕЛ ТЕБЕ ЗАПОМНИТЬ… ДЛЯ НАС ВРЕМЯ — ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ МЕСТО. ОНО РАССРЕДОТОЧЕНО. ЕСТЬ ТО, ЧТО ЕСТЬ, И ТО, ЧТО БУДЕТ. ИЗМЕНЯЯ ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ, ТЫ НЕСЕШЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВНЕСЕННЫЕ ТОБОЙ ИЗМЕНЕНИЯ, А ОНА СЛИШКОМ ТЯЖЕЛА.
— Это всего лишь оправдание!
Она долго смотрела на высокую фигуру, после чего развернулась и зашагала из комнаты прочь.
— СЬЮЗЕН?
На полпути она остановилась, но оборачиваться не стала.
— Да?
— У МЕНЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО… КОСТЛЯВЫЕ КОЛЕНИ?
— Да!
Вероятно, это был первый на Плоском мире чехол для пианино, и сделали его из ковровой дорожки. Утес легко забросил инструмент на плечо, а в другую руку взял мешок с камнями.
— Не тяжело? — спросил Бадди.
Утес покачал пианино, словно взвешивая его.
— Немного, — ответил он. Под ним заскрипели половицы. — А обязательно было вытаскивать из него все эти части?
— Так нужно, — вмешался в разговор Золто. — Это как… с каретой. Чем больше частей снимаешь, тем быстрее она едет. Пошли.
Они вышли из дома. Бадди старался не привлекать к себе внимание — насколько может не привлекать к себе внимание человек в компании с гномом, приматом и троллем, тащившим в мешке рояль.
— Это как карета, — повторял Утес, пока они шли в «Барабан». — Большая черная карета с ливером.
— С ливером? — переспросил Бадди. Он уже начинал привыкать к своему новому имени.
— Ну, со щитами и всем таким.
— А, с ливреей.
— И с этим тоже.
— А вот если бы у тебя была куча золота, Золто, что бы ты сделал? — спросил Бадди.
Гитара в чехле едва слышно отзывалась на звуки его голоса.
Золто задумался. Он хотел сказать, что для гнома весь смысл обладания кучей золота заключается в обладании кучей золота. Причем это золото не должно «работать», как иногда говорится; для полного гномьего счастья достаточно, чтобы оно было самым обычным золотым золотом.
