Игорь Росохватский - Принцип надежности

– Вот они-то нам и нужны, – отрезал я.

– Их держат на последнем ярусе подземелья, в казематах. Там сыро и темно, – захныкал гид.

Мы обошли его стороной и поспешили к лифту, Николай Карпович сам нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и мы открыли дверь в сплошную тьму, запахло плесенью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. ЯЯ устроили нам восторженный прием, на какой только способны роботы. Когда радость и восторги поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил:

– Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?

– Это все сделал Великий Несущий Бремя. Мы не могли сопротивляться.

– Почему? – насторожился я.

– Он существует в двух обликах. То он – робот из особого материала, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. И тогда мы не можем не подчиняться ему.

– Не можем, не можем, – забубнили ЯЯ. – Первый закон программы – подчинение человеку. А мы только роботы.

– Пока его не было, мы управляли остальными. Мы создали Город и заводы…

– Но два месяца назад появился он, двуликий. Первым делом он покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими слугами. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он построил стены, создал подземелье, разделив город и всех нас по единому принципу.

– Он бы совсем уничтожил нас, – вмешался третий робот, – но надо было продолжать производство. Последнее задание Великого Несущего Бремя – создать сплав, который бы защищал индикаторы от лучей автожетонов…

– Ведите нас к нему! – нетерпеливо воскликнул я, и они, бедняги, ответили:

– Мы боимся его. Мы очень боимся его. Но если люди приказывают, если они берут Бремя на себя, мы подчиняемся.

Лифт подымался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели здание Директории, роботов-солдат, которых оставили там. Но теперь их стало больше. И впереди стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Он блестел не так, как все остальные, будто и впрямь был сделан из особого материала.

– Убирайтесь туда, откуда пришли! – закричал он громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их: “”Убирайтесь!.. Убирайтесь!.. Убирайтесь!..“”

– Здесь приказываю я, – сказал Николай Карпович, направляя на него луч автожетона,

Но Великий Несущий Бремя издевательски расхохотался:

– Даю десять секунд на размышление…

Он не успел закончить фразу. Николай Карпович вновь оказался на высоте – метнувшись к Великому, вышиб у него пистолет.

– Солдаты! – заорал тот, но лучи автожетонов сделали свое дело: роботы застыли в немой сцене.

Недаром говорят, что все диктаторы во все времена были отъявленными трусами. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и начал оправдываться:

– Учтите, хотя Город порой и выдавал бракованную продукцию, все работали хорошо. Производственный процесс шел на редкость отлаженно, без аварий. И это я все организовал. Все подогнал под основной технический принцип…

– Вот как? – насмешливо спросил я, подступая ближе. – Какой же это принцип?

– Надежность! – торжествующе закричал он. – В учебнике сказано: чем меньше деталей в машине, тем она надежнее. Каждому известно, что счеты надежнее электронной машины, а велосипед – самолета. Так я и распределил роботов. В аппарате управления – самых надежных, безаварийных. А другим постарался гайки зажать. Всем известно, что лучше пережать, чем недожать…

Тем временем я внимательно приглядывался к нему. И уже почти не сомневаясь в своих предположениях, протянул руку и, нажав на защелку, отбросил шлем с его головы.

– Вы всегда были неучем и бездарью, – сказал я. – Вы не знаете даже, что основной технический принцип называется не надежность, а эффективность и надежность. Он требует, чтобы надежность служила эффективности, а не наоборот. Потому и продукция ваша была бракованной и не отвечала стандартам. Вы могли быть Самым-Самым только в Городе Роботов, который едва не погубили. А пришли люди – и вам конец, слесарь Железюк, он же Булатный, он же Металлолом!